Все демоны Ада

XV

Все, что произошло между нами, было самым настоящим. Я это знала. И… чувствовала, когда мы целовались, развалившись на матах (никогда бы ни подумала, что мой первый поцелуй — вроде бы явление до жути романтичное и нежное — произойдет в пропахшем потом спортзале). М-да, ужас, как было романтично. Зато… мне ли жаловаться?

Это было дерзко.

Страстно.

Необыкновенно.

И… это было с моим, фактически, не родным братом.

О, боже.

Я поспешила опуститься на кровать — не совсем удачное место, исходя из того, что между нами недавно произошло — и осмелилась уставить в его лицо. Ох, эти чувственные губы… Не верится, что я… их пробовала на вкус. Признаться честно, это было самое чудесное ощущение из всех существующих.

Артур натянул футболку на торс, которого недавно касались мои ладони — кстати, они до сих пор горели адским пламенем от воспоминаний о его бархатной коже — и неловко примостился рядом. Хах, словно я сейчас не выглядела так, будто сижу на бомбе.

— Айви, я… — кажется, Артур хотел сказать мне нечто серьезное — ну, не знаю — начать там, например, разглагольствовать о нашем спонтанном поступке или ворошить прошлое, но я, видимо, не собиралась его слушать, быстро прошептав:

— Не говори ничего.

В самом деле? Я это сказала?

Мое поведение отличалось странностью, и следующее, что приключилось, можно было отнести в ряд доказательств. Губы Артура казались слишком привлекательными. Слишком. Для подростка с разыгравшимися гормонами этот плод был сладок, к тому же — опасен. И меня тянуло испробовать его. В очередной раз.

Повалив Артура на кровать, я забралась поверх него, что-тоо далеко не было свойственно мне, некогда скромной девчонке, и впилась в его губы так, словно прикосновение к ним было глотком жизни. Мои ноги плотно вжались в его бедра. Я чувствовала власть, восседая на нем, а так же… ощущала нечто такое, что теплило мою душу и, вырываясь из ее глубин, выражалось в моих действиях к нему. Причем… нескромных действиях. Да и Артур был хорош. Вместо того чтобы откинуть меня или спросить, какого черта я веду себя, прям как в ПМС, он запустил одну руку на мою талию, другую опустил чуть ниже поясницы, отвечая на поцелуй. Разговоры сейчас были отнюдь лишними. И, знаете, не было особо значимо и то, что нас могут застукать. Снова…

Все вокруг для нас стало неважным. Были только я, Артур, и наш… умопомрачительный поцелуй, кажется, переходящий в нечто особенное.

Внизу живота приятно тянуло. Я наслаждалась каждой секундой, каждым пламенным прикосновением Артура, зажигающим всю меня — полностью. Не верится, что я убегала от него… Что на меня тогда нашло, может быть, в какой-то степени и объяснимо, но я должна была остановиться, ведь… Артур… что он в данный момент обо мне думает? Считает ли трусихой? Хотя после таких смелых действий он навряд ли думает обо мне нечто подобное…

Одурманивающая пелена, охватывающая область, где когда-то был мозг, рассеялась по щелчку: Артур прервал поцелуй и посмотрел на меня так, что у меня не осталось сомнений, когда он признался в самом сокровенном:

— Я люблю тебя, Малышка. Я. Люблю. Тебя. Всегда. Везде. Постоянно. — Его пальцы проделали дорожку от моей талии и остановились на щеке, бережно ее поглаживая. — Ох, Господи, я… — Артур зажмурился и ухмыльнулся; румянец охватил его лицо и по сравнению с тем, как он покраснел, я боялась вообще взглянуть на себя в зеркало — уверена, я похожа на помидор (или на что-нибудь похуже), —… я не думал, что смогу сказать тебе это так. Спокойно. Когда ты будешь в… сознании. Знаешь, и я вообще не подозревал, что сегодня это, наконец, случится.

Наконец? Так он тоже так ждал всего, что произошло?..

Ласки Артура и все его слова, выражающие какие-то теплые чувства ко мне, раньше казались чем-то нереальным — тем, что никогда не сбудется, а моя любовь к нему, зародившаяся достаточно давно, на тот момент грозилась уйти вместе со мной в могилу, так и не увидев «белого света».

А сейчас я чувствую себя так, словно крик моей души, наконец, услышали. Спустя столько лет. Столько лет, которые тянулись, будто вечность…

Как только у меня начали проявляться формы, я поняла, что больше не могу относиться к Артуру, как к другу или брату. Я взрослела, и чувство, которое никак не могла разгадать, росло вместе со мной. Как и Артур… С каждым днем он становился все привлекательнее, мужественнее и опытнее в плане охотничьего ремесла. И я ненавидела себя за то, что даже тогда, когда он вышел из подросткового возраста, у меня не хватило смелости сказать, что питаю к нему какие-то странные чувства, которые изводят меня изо дня в день. Артур превратился в более красивого и сильного парня, но осознание того, что с возрастом он наверняка изменился, стал, скорее всего, более адекватно воспринимать любое мое признание, никак не подтолкнуло меня на самый отважный поступок… Да и на тот момент я не совсем осознавала, что происходит со мной, когда я вижу его, когда он касается меня, прижимает к себе, улыбается той самой улыбкой, сводящей до приятного головокружительного безумия.

Знаете, а все было на самом деле проще, чем казалось.

Я любила Артура.

И… люблю до сих пор. А то, что он сделал в спортзале, внесло некоторую ясность в наши сложные и уже далеко не дружеские отношения.

— Ты… любишь меня? — со слезами на глазах спросила я.

Значит, все те разы мне не послышалось. А сейчас… сейчас я всего-навсего хотела еще раз услышать из его уст эти прекрасные слова — мне таких еще никто никогда не говорил. Никто. Кроме… него. Я даже редко слышала поощрения в свою сторону, не то, что это…

Дэрек, воспитывавший меня с самого рождения, ни разу не сказал, что я, например, дорога ему. Он относился ко мне, как к какой-то обузе. Как к какому-то мерзкому существу. Как к нечеловеческому созданию. Отвратительному отпрыску. Фрику. Однако Дэрека можно было понять: я проживала в его доме, довольствовалась тем, что он мне давал, и иногда показывала свой буйный характер, который, судя по постоянным крикам, злил его не на шутку. Конечно, некоторые нюансы я могла была себе объяснить, кроме тех, по какой причине он тогда притащил меня сюда, раз уже ненавидел. Тем не менее, его злость, берущаяся по всяким пустякам, не могла меня сломить. А все потому, что я ручалась поддержкой Артура — он-то и был всегда рядом. Всегда. Благодаря этому парню, я еще держалась на ногах и чувствовала, что с ним мне ничего не страшно. Абсолютно. Артур жил ради меня, а я — ради него. В этом мире мы существовали ради друг друга, и он, кажется, был единственным в этом доме, кому на меня было не наплевать…

Прежде чем ответить, Артур открыл глаза и сжал мою руку, покоившуюся на его груди.

— Малышка, я люблю тебя каждой частичкой своего естества. И то, что я чувствую к тебе, сильнее всего остального на этом свете.

Всхлипнув от наката слез, я обняла Артура и опустилась на его грудь, дрожавшую то ли от слез, то ли от тихого смеха. Мне никогда еще не было так приятно, как в этот момент. И я никогда не ощущала себя живее, чем сейчас.

Мысли лихорадочным клубнем путались в голове. Столько хотелось спросить, сказать, но я ничего не предпринимала, и когда руки Артура обвили мою спину, прижимая к нему, я дала волю слезам — господи, надеюсь, он или я не захлебнемся в них в такие чудесные секунды… А то будет очень нелепо.

Артур сжал меня так, словно не собирался больше отпускать. Никогда. Его губы оставили горячий поцелуй на моем лбу, а следующие слова согрели меня гораздо сильнее:

— Я… столько лет ждал подходящего момента, но только сейчас осмелился сделать первый шаг. Ты не представляешь, Айви, сколько мне приходилось сдерживать свои внутренние порывы. Я старался держать себя в определенных рамках, даже когда буйствовало это чертово сердце и подпинывало меня на высказывание правды. А я, такой идиот, до последнего скрывал от тебя это… Скрывал то, что люблю тебя. Не так, как брат любит свою сестру, а как нечто большее…