Тотем Козерога

— А зачем они это делают? — спросил я, с удивлением глядя на сражающихся.

Присел на траву и устроился поудобнее. Паренек умостился рядышком, горящими

глазами следил за парнями.

— Как зачем? — фыркнул он. — Тренируются. А как иначе ратным искусством

овладевать?

— Понятно, — пробормотал я. — Но почему мечами? Сейчас век огнестрельного

оружия. С саблей или шпагой никого не подпустят, расстреляют загодя. К тому же

есть бомбы, ракеты… Нет, если для общего развития, то не спорю. Мускулы

накачать, координацию повысить…

— Против хорошего меча никакая бомба не поможет, — уверенно сказал паренек и

смерил меня презрительным взглядом. — Ты что, с луны свалился?

— Можно и так сказать… — задумчиво произнес я и покачал головой.

Украдкой посмотрел на ауры парней. Вокруг обоих плотные белые ореолы повторяющие

контуры тел. Длинные тяжелые мечи сверкали зловещим багровым светом. Каждый удар

сопровождался яркой вспышкой, отдаленными раскатами грома. Земля мелко

подрагивала, стонала. Почти физически я ощутил, что ауры поединщиков сродни

сверхпрочному сплаву. Сдержат любую пулю, гранату или снаряд. Мечи –

концентрированные сгустки боевой ярости и гнева. В них разрушительная мощь

вулканов и землетрясений, торнадо и молний…

Да, Серогост прав, — подумал я. — Ребят очередью из пулемета не срежешь и

гранатами не забросаешь. Но как умудрились из аур сделать подобие бронекостюмов?

Когда-то читал, что йоги и прочие просветленные посредством медитаций умеют

уплотнять кожу, замедлять сердцебиение, управляют организмом как хорошей

машиной. Потом сидят под водой по полчаса, ходят босиком по битым стеклам и

раскаленным камням, спят на досках с вбитыми остриями кверху гвоздями. Но чтобы

подобное творили с энергетической составляющей! А мечи? Чувствуется — такой

клинок разрежет бетон или легированную сталь. Чудится мне, что эти два конопатых

и светловолосых парня с легкостью положат отряд отборнейших американских

спецназовцев. Да и сверхкрутые «храмовцы» спасуют… Ох, и непростая тут

деревенька… Интересно, какие еще сюрпризы подстерегают?

Картинка перед глазами мигнула, взор проник на второй уровень, более глубинный,

теневой… На бескрайней серой равнине кружили два закованных в блестящий

серебристый металл воина. Доспехи толстые и мощные, как броня танков. Из щелей

забрал били лучи белого света, руки и туловища бойцов опоясывали кольца

жемчужного сияния. Длинные вычурные клинки сталкивались и разлетались, выбивали

снопы оранжевых искр. Каждый шаг воинов сопровождался землетрясением, по твердой

как асфальт почве змеились мелкие трещинки, взвивались столбики пыли. В темном

мятущемся небе сверкали ветвистые молнии. Мгновения темноты чередовались с

ярчайшими вспышками, картинка получалась двумерной и резкой, контрастной.

Я отпустил теневое зрение, вновь очутился в саду. Над головой голубое небо и

яркое солнце, вокруг сочная зелень, шорох листьев и пение птиц. С трудом

успокоил дыхание, стер со лба холодный пот. Осторожно покосился на мальчишку –

не заметил ли моих странностей. Но тот поедал глазами парней, азартно кричал,

подбадривал. Вздрагивал всем телом, будто порывался вклиниться в тренировочный

бой и показать дуракам, как правильно бить.

Бойцы устали. Лица раскраснелись, движения стали замедленными и неверными.

Тяжело дыша, парни кружили по полянке, угрюмо смотрели друг на друга, пытаясь

найти брешь в защите, поймать хитростью. Но я понял — силы и мастерство примерно

равны. Победит тот, кто умудриться устоять на ногах.

— Ты за кого болеешь? — спросил я у паренька.

— За того, кто выиграет, — безапелляционно заявил тот. — Но уже четвертый бой не

могут решить кто лучше.

— Удобная позиция, — признал я. Глянул на бойцов и спросил: — Братья?

— Ага, — кивнул мальчишка. Стиснул кулаки и крикнул: — Ну что же вы? Ворон

поднажми! Бориска, не спи, он открытый! Бей!..

— Сам когда вырастешь, тоже будешь сражаться? — с улыбкой поинтересовался я.

— Конечно! — горячо воскликнул Серогост. — Уж тогда покажу, как надо биться…

Главное, чтоб в ученики один из волхвов принял. Но я буду стараться, выучусь…

Паренек помахал кулаками в воздухе, сокрушая невидимого противника. Лицо

раскраснелось, в глазах лихорадочный блеск. Я понял, что в воображении видит

себя могучим и непобедимым воином, с пылающим взором и гордой осанкой. Улыбнулся

краешком губ — детское самолюбие хрупкая вещь, — и поинтересовался:

— А без ученичества никак? Можно и просто тренироваться, заниматься с мечом.

Паренек тяжело вздохнул и скривился, открыл рот, дабы ответить. Но его

опередили. Послышались звуки шагов и хруст веток, раздался густой хрипловатый

голос:

— Нельзя! Лишь ученики волхвов имеют право брать в руки оружие.

Я обернулся и увидел Велимира. Старик белой тенью застыл на краю полянки.

Поглаживал длинную седую бороду и улыбался. В левой руке длинный резной посох –

скорее символ власти, а не опора для одряхлевшего тела.

Парни остановили бой, опустили мечи и низко поклонились.

— Гой еси, Велимир! — прогудели в один голос.

— Поздорову, молодцы! — сказал старик. — Продолжайте. Я не к вам.

Бойцы пожали плечами, скользнули заинтересованными взглядами по мне и мальчишке

— видимо раньше не замечали увлеченные учебным сражением, — отвернулись и стали

в стойки, вновь зазвенели мечами.

Волхв бросил взгляд на мальчишку и нахмурился. Серогост вздрогнул и повертел

головой в поисках пути отступления. Но понял, что пойман на месте преступления.

Скорчил унылую физиономию и шепнул одними губами:

— Теперь точно накажут.

— Обязательно, — пообещал старик. — Тебе еще рано думать об ученичестве. Года

через два пройдешь Посвящение, обретешь взрослое имя и бога-покровителя… Вот

тогда и поговорим. А теперь марш домой! Иначе отец сегодня узнает, куда

постоянно убегаешь.

— Дедушка Велимир! — взмолился мальчуган. — Но интересно же! Я тоже хочу быть

волхвом!..

— Путь мудрости осилит не каждый, — сурово сказал старик. Но глядя на жалобную

физиономию паренька, сжалился и добавил: — Однако у тебя есть все для того,

чтобы достигнуть вершин, Серогост. Мечты имеют обыкновение сбываться… А теперь

брысь! Еще раз застану на тренировочной площадке, точно скажу отцу.

— Спасибо, дедушка Велимир! — воскликнул осчастливленный паренек. Вскочил на

ноги и поклонился. — Я буду стараться, докажу! Я смогу, сумею!..

Мальчишка развернулся и помчался так, что пятки засверкали. Юркнул в кусты,

растворился среди густой листвы и пышных раскидистых лопухов. Громкий треск

веток и топот босых ног быстро затихли.

— Сорванец, — поморщился Велимир, — Еще намучаемся с ним.

— Но он знает, чего хочет, — возразил я. — Это редкость даже для взрослых.

Поднялся с земли, отряхнул пыль и налипшие травинки. Морщинистое лицо волхва

разладилось, губы растянулись в добрую понимающую улыбку.

— Вижу, нашел друга. Ты прав, мальчик хороший и подает большие надежды. В нем

есть сила воли и свобода духа. Осталось привить чувство справедливости, научить

отличать черное от белого.

— Сам научится, — отмахнулся я. — Рано или поздно.

— Тоже верно, — степенно кивнул старик. — Умный — тот, кто читал много книжек.

Мудрый — кто испытал на своей шкуре. Первое — пустая скорлупа от ореха, а второе

— горьковатое, но питательное ядрышко. Но я не зря сказал, что путь мудрости

труден и тернист. Один человек сломается и прогнется под ударами судьбы. Другой

окрепнет, превратиться в булатный клинок. Суть в том, что ломких людей гораздо

больше. Надо распознать. А потом или бросать с обрыва, чтобы расправил крылья,