Тотем Козерога

необходимости, принципа меньшего зла. Почти слово в слово повторил реплику

Данилова. Но я видел, что парень думает иначе. Будь его воля, тотчас сорвался и

побежал спасать, бороться, побеждать.

— Все нормально, Вадь, — ровным голосом сказал я. — Переживу, не беспокойся.

Можно прогуляюсь?

— Конечно, — встрял старик. — Пройдись, подыши воздухом. Но далеко не отходи,

лес дремучий — заблудишься.

— Спасибо, — кивнул я. Поспешно выбрался из-за стола и пошел к выходу. У двери

остановился и оглянулся. Волхв задумчиво поглаживал бороду, смотрел настороженно

и изучающе. Друг бессильно стискивал кулаки, темные глаза сверкали болью и

злостью. Я разомкнул непослушные губы и повторил: — Спасибо!

Сени встретили запахом мышей, муки и подгнивших овощей. Я безошибочно отыскал

наружную дверь, вывалился в тепло весеннего дня. Прислонился к стене,

зажмурился, мысленно посчитал до десяти и глубоко вдохнул. Живой, сладковатый

воздух проник в легкие, немного разогрел кусок льда, что застрял в груди. Я

медленно открыл глаза и осмотрелся.

Обычное сельское подворье. Невдалеке пара сараев, большой амбар и сеновал.

Дальше за фруктовыми садами еще несколько домов. На первый взгляд — обычная

деревня, каких много на просторах необозримой России. Но приглядевшись

внимательнее, я нашел несколько интересных отличий. Только отсутствие столбов

электропередач делало пейзаж необычным. Во-вторых, никаких оград и заборов,

антенн. Дома разбросаны в живописном порядке, в окружении деревьев, огородов и

цветников. У порога начиналась узкая тропинка, гибкой змейкой убегала вперед,

терялась среди сочной зелени и построек.

Картина спокойная, умиротворяющая. По зеленой лужайке у дома носилась стайка

писклявых ярко-желтых цыплят. За ними бегала мама-курица, утробно квохтала,

искала в траве червяков и жучков. На самом солнцепеке развалилась пятнистая

кошка. Жмурилась и чутко водила ушами — нахальные воробьи прыгали в опасной

близости. Еще чуть-чуть и можно ловить. В жарком, разогретом полуденным солнцем,

воздухе клубились тучи мошкары, жужжали полосатые осы и пчелы, гудели толстые

мохнатые шмели.

В голубом безоблачном небе стремительные силуэты ласточек, стаи воробьев и

синиц. Солнце застыло в зените. Немилосердно жгло, будто позабыв, что еще весна

и пора летнего зноя придет гораздо позже. Ветер слабый, но прохладный и

освежающий. Ласково трепал волосы, доносил густые запахи цветов и трав. Иногда

заигрывал, проникал под рубашку и щекотал грудь. Тут же прятался и уносился

прочь, шевелил траву, взбивал на дорожке пыльные вихри.

Я прислушался, но в сенях тихо. Велимир и Вадим остались за столом. То ли решали

мою дальнейшую судьбу, то ли обсуждали последние события. Неважно. Главное за

мной не пошли. Я закусил губу — как же не хватает сигарет. Кажется, не курил

целую вечность. Сейчас бы затянуться поглубже и хорошенько обдумать услышанное и

увиденное. Что ж, придется обходиться без допинга. Если даже мобильные телефоны

оставляют на подступах, то о табаке не приходится и мечтать. Интересно, а что

означала фраза Вадима, о недопустимости влияния посторонних электромагнитных

полей? Тогда пропустил мимо ушей, а теперь вспомнилось. Хм… Не удивлюсь, если

каком-то сарае стоит нейтронный реактор. А может электроника мешает волхованиям?

Впрочем, что гадать…

С любопытством осматриваясь, я пошел по дорожке. Деревня необычная, слишком

тихая и спокойная. Ни шума автомобилей, ни рева стереосистем. Избы — как с

картинок о царских временах. Сделаны из толстых ошкуренных бревен плотно

пригнанных одно к другому. Насколько знаю в такие гвозди вбивать не надо,

держаться под своим весом. Тяжелые ставни и крылечки украшены затейливой

резьбой. Из укрытых соломой крыш торчали печные трубы, из некоторых вился

бледный дымок. Ветер доносил вкусные запахи домашнего хлеба и наваристой мясной

похлебки.

В саду углядел колодец — старинный «журавль»: длинная жердина на стойках, к

одному концу крепишь ведро, на другом веревка — принцип рычага. Я

заинтересовался и подошел ближе, перегнулся через край деревянного сруба: темный

вертикальный тоннель, выложенные гладкими камнями стены. На меня дохнуло

холодком, запахом влаги. Вода блестела где-то в невообразимой глубине.

— Водица далеко, — раздался звонкий девичий голос за спиной. — Зимой выпало мало

снега, вот подземные ручьи и не напитались.

— Не пересыхает? — спросил я.

Обернулся и столкнулся со смеющимся взглядом. Предо мной симпатичная молоденькая

девушка в белом сарафане. Длинные светлые волосы рассыпаны по плечам, в

солнечных лучах отливали червонным золотом. Личико смазливое и хитренькое:

длинный остренький носик весь в крапинках веснушек, круглые щечки и пухлые губы.

Фигурка тоже ничего — женственная и сочная. Мешковатый сарафан не скрывал

широкие бедра и развитую не по годам грудь. Ноги босые — вот почему не услышал

шагов. На плече длинное изогнутое коромысло, на железных крючках болтались

пузатые деревянные ведра. Златовласка без труда поддерживала, видно давно

привыкла к тяжелому труду.

Девушка с любопытством оглядела меня и весело засмеялась, сказала поучительным

тоном:

— Нет, конечно. Колодец глубокий, в самую суровую засуху есть вода, но доставать

трудно. Приходится не «журавлем», а веревкой.

Она нагнулась, поставила ведра и положила коромысло. Ухватилась за жердину,

опустила один конец и принялась цеплять ведро.

— Давай помогу, — сказал я.

Подошел и перехватил ведро, начал неумело крепить бечевкой.

— Кто ж так вяжет? — дробно засмеялась девчушка. — Дай сюда! Ты будешь за

веревку тянуть.

Я послушно отдал деревянную бадью и ухватился за спусковой канат. С удивлением

проследил за тонкими пальчиками, что ловко зацепили дужку ведра в железную скобу

и обмотали бечевками.

— Опускай! — скомандовала девушка. — Не так быстро, а то о стены разобьешь. Что

я тогда отцу скажу?.. Обругает, еще и накажет.

В глубине колодца раздался плеск, веревка дрогнула и натянулась. Я дернул, с

легкостью вытащил полное ведро.

— Хочешь водички? — спросила девушка. — Хорошая, вкусная. Только пей осторожно –

студеная.

Я кивнул, подошел к срубу и наклонился над ведром. Вода и правда оказалась очень

холодная, зубы сразу же заломило. Я фыркнул и поежился, сделал еще несколько

жадных глотков. Никогда не пил настолько вкусной и свежей воды! В кране –

сплошной хлор и ржавчина, минералка почему-то отдает пластиком и кажется

мертвой. А эта сладкая и удивительно живая. В голове сразу же посветлело,

остатки сна упорхнули. Я вытер рукавом занемевшие губы и благодарно кивнул.

— Никогда не пил лучшей воды, — признался я. — Особый источник?

— Нет, — улыбнулась девушка, смахнула с глаз светлую прядку. — Обычный. Это еще

что, у нас в овраге у озера родники есть. Вот где водица живительная… Кстати,

меня Златой зовут! А тебя?

— Александр, — представился я.

Перелил воду в другое ведро, вытянул из колодца еще одно. Девушка ухватилась

было за коромысло, но я отобрал, зацепил в дужки ведер и поднял на плечо.

— Где живешь? Веди, — произнес я с улыбкой. — Хрупким девочкам нельзя носить

тяжести.

— Скажешь тоже, — непринужденно и весело засмеялась она. — Как тогда работать?

Белоручкой быть не хочу, никто в жены не возьмет. Пойдем, тут недалеко. Я тебя

раньше не видела. Ты откуда? В гостях или надолго?..

— Из Славгорода, — ответил я. — Остановился у Вадима.

— У внука Велимира, волхва верховного, — сообразила девушка. Скорчила

таинственную рожицу, приставила палец к губам и шепнула: — Добрый парень. Наши