DmC: Рожденные свободными (СИ)

— Проснись, мать твою! Ему стало хуже!

— Что? Кому? — Чарли спросонья не понял, о ком идет речь.

Но когда он открыл глаза и увидел над собой встревоженные лица Анны и Бруно, то сразу вспомнил об окровавленном молодом человеке, которого он пытался заштопать прошлым вечером. Сон как рукой сняло, дополнительно обдав Чарли ледяным дыханием надвигающейся смерти.

— Иду! — коротко бросил он, вскочив на ноги. Бруно отпустил его плечи, позволив хирургу накинуть куртку.

*

В который раз Кэт не знала, как ей поступить. Перед тем, как уйти спать, Чарльз дал ей четкие указания на случай, если Данте вдруг очнется или попытается встать самостоятельно.

Но когда парень стал буквально шипеть сквозь зубы, вцепившись обеими руками в одеяло, а дыхание его участилось, словно после долгой вынужденной пробежки, девушка растерялась. Она понятия не имела, что с ним происходит, но чувствовала, что Данте находится на грани между жизнью и смертью. Словно наяву она видела чьи-то когтистые лапы, тянувшиеся отовсюду к бессознательному парню и жаждущие разорвать его на части.

— Что такое? — встревожилась Анна, заметив побледневшее лицо Кэт.

После истории женщины они обе долго молчали, пока Анна не обратила внимание на судорожный вздох Данте, вцепившегося мертвой хваткой в одеяло. Переведя взгляд на девушку, Анна поняла, что дело дрянь.

— Черт… подожди, я позову Чарли! — крикнула она, уже выбегая из палатки.

С того момента прошло минут пять, и все это время Кэт неуверенно топталась рядом с Данте, на лбу которого появилась испарина.

«Думай!» — велела она себе. — «Как ему можно помочь?»

Действуя скорее интуитивно, Кэт подняла руку и положила ее на влажный от пота лоб Данте. Чуть не отдернула ладонь — парень словно горел изнутри. Словно ощутив чужое прикосновение, он успокоился, пальцы разжались. Но дыхание по-прежнему было частым и тяжелым.

— Не умирай, — пробормотала Кэт. — Только не умирай, слышишь?

И закусила губу, осознавая, что в таком состоянии он вряд ли ее услышит. Надежда быстро таяла, сменяясь отчаянием.

*

Руки демона Спарды также были замурованы в камень, так что он не мог дотронуться до сына. Но его глаза, недоуменно смотрящие прямо на парня, слегка расширились.

— Пап?.. — неуверенно спросил Данте. — Ты… меня слышишь?

— Я не вижу тебя. — Голос отца был охрипшим и слабым.

Данте ощутил знакомую горечь глубоко в сердце и мысленно чертыхнулся. Вот он стоит сейчас перед собственным отцом, который являлся одним из тех, кого Данте так ненавидел. Но ненависти парень не ощущал. Лишь жалость, смешанную с отчаянием.

— Что случилось? — Спарда чуть наклонился вперед, словно пытаясь почувствовать боль сына. — Ты… боишься меня?

— Нет, — хрипло ответил Данте. Поднял руку, чтобы дотронуться до плеча отца. Ощутив тепло чужой ладони, демон нахмурился:

— Значит… не смог я помочь.

— Я выжил. И брат тоже.

— Знаю… — Спарда нахмурился, словно впитывая через сына его воспоминания. — Мне так жаль.

Данте промолчал. Мог ли его отец знать, чем все обернется? Мог ли себе представить, каков будет итог его связи с ангелом, представителем враждебной расы?

— Война была не всегда, — сказал демон, подняв глаза к алому небу. — Она началась только в тот момент, когда люди поняли, что они — не просто ресурсы для высших рас. Что они могут сами решать свою судьбу. Конечно, в этом им помогли нефилимы — они хотели научить людей всему тому, что знали сами.

Данте молчал, внимательно слушая отца. Пожалуй, это был первый раз, когда он прислушивался к нему — обычно в детстве, когда Спарда решал рассказать сыновьям о прошлом ангелов и демонов, маленький Данте предпочитал убегать в сад, утянув вместе с собой и брата.

Теперь ему предстояло наверстать упущенное, потому что парень знал — от этого зависит судьба многих людей. И Кэт в том числе.

— Ты знаешь, на что способны нефилимы? — спросил Спарда. Вздрогнув, Данте кивнул:

— Финеас рассказывал мне.

При упоминании этого имени морщины на лице демона слегка разгладились:

— Я рад, что тебе удалось встретиться с ним. Но демоны хотели истребить нефилимов не только потому, что те были гораздо могущественнее. Знания, Данте. Они рассказали людям то, чего им знать не следовало.

— О чем ты?

— Перерождение по собственной воле. Люди действительно имеют куда больший потенциал, чем мы думаем. Но, тем не менее, в зависимости от их деяний определяется их судьба после смерти. Как думаешь, почему демоны все же захватили их мир? Почему ангелы ничего не смогли с этим поделать?

Данте кивнул — опять же, все дело было в людях. Демоны просто использовали их, как пушечное мясо.

В горле вновь встал комок, и он закашлялся, вцепившись в плечо отца. Тот вздрогнул:

— Ты на грани. Тебе нужно вернуться.

— К-как?

— Ты умираешь потому, что не хочешь принимать свою сущность такой, какая она есть.

— Какая она есть… — прохрипел Данте. — Пап, а кто я? Я считал себя человеком — тем, которым я не являюсь совсем!

— Это не так.

— Что?

— Может ты и не человеческое существо… но твоя душа вполне человечна. Твои поступки, мысли, чувства — все это делает тебя своим среди людей. Этому научили тебя люди. И не только тебя — всех тех, кто пришел до тебя.

— Люди научили меня… — перед глазами Данте бешеным калейдоскопом завертелись картинки из его прошлого. Да, люди… может, он и сторонился их, презирал их за беспомощность перед демонами, но все же именно люди научили его выживать, бороться за свою жизнь не только среди невидимых им тварей.

— Теперь пришло время поблагодарить их, сын мой.

Раздался громкий грохот — рука Спарды, вздыбив над собой каменные пласты, вырвалась из плена и сжала окровавленное предплечье Данте.

Боль оказалась настолько внезапной, что парень не сдержал крика.

— Научи их бороться! Пусть они станут свободными — такими же, как и ты!

Боль обжигала сознание, концентрируясь в руке. Мельком Данте заметил, что края раны начинают чернеть и покрываться коркой из запекшейся крови. Мышцы руки пульсировали, тонкая розовая плоть медленно покрывала их, затягивая рану.

— Это — последнее, что я могу дать тебе, сын мой. Остальное зависит от тебя — от того, сможешь ли ты обрести себя в полной мере.

И, прежде чем Данте очнулся от боли, Спарда рассыпался грудой камней. Парень несколько секунд ошарашено глядел на возникшую перед ним горку из остывающих булыжников.

— Пап?.. — неуверенно спросил он. — Что ты?..

Он упал на колени, раскидывая камни вокруг, надеясь, что отец окажется погребен где-то под ними — измученный, уставший, но живой. Однако под пальцами не было ничего, кроме камней и сажи.

«Его здесь нет, придурок. Он жив, возможно — но совсем в другом месте, в другом времени. Тебя просто здорово приглючило. Прямо как после хорошей дозы крэка, не находишь?»

Данте медленно встал. Небо над головой поблекло, теряя свой алый цвет. Прямо на глазах оно бледнело, приобретая яркий желто-коричневый оттенок. Парень ощутил, как сухой хлесткий ветер обдувает спину и только недавно зажившую руку.