DmC: Рожденные свободными (СИ)

Данте знал, что, несмотря на свое происхождение, он не бессмертен. Пустяковые раны затягивались на нем в считанные секунды, более серьезным ранениям требовалось больше времени. Что и говорить, даже те увечья, что он получил недавно, могли бы залечиться за пару дней. Но что-то подсказывало ему — на сей раз трюки с регенерацией ему не помогут.

«Ты ведь хотел быть человеком? Вот и будь им — дохни от этих ран, как сдохнет любой обычный человек».

Чей-то далекий, и потому незнакомый голос заставил Данте вздрогнуть. И тут он ощутил лопатками холод камня. В ту же секунду тело резко отяжелело, оставляя ощущение, словно по нему прокатился массивный камнепад.

«Кто здесь?»

Конечно же, никто не соизволил ему ответить. Даже приглушенные вдали голоса затихли, оставив Данте в абсолютной тишине.

Он понял, что надо как-то выкручиваться из этой ситуации. Тело было невероятно тяжелым, как будто после качественной пьянки. Парню пришлось напрячься, чтобы заставить себя хотя бы сесть и осмотреть раны.

Увиденное заставило его мысленно чертыхнуться — рваная рана от Ямато была покрыта здоровенной бордовой коркой, предплечье левой руки так вообще можно было бы показывать в каком-нибудь трешовом фильме ужасов — сквозь пульсирующее мясо мышц Данте мог различить тусклые кости. В горле то и дело клокотало, и парню пришлось пару раз откашляться комочками крови.

«Ну что, так и будем отсиживать здесь задницу?»

Он с трудом встал на ноги, пошатываясь. Если он до сих пор не умер от всех этих ран, значит на это есть веская причина.

А есть ли смысл вообще в его смерти?

Данте вспомнил свой последний поединок с братом. Тогда он желал, чтобы умер не только Вергилий — но и он сам.

Да, он решил защищать человечество. Только смысл в его защите был практически нулевым. Да и то, с его постоянно вылезающей демонической сущностью самое оно спасать людей, которые запросто могут погибнуть от его же руки.

Поэтому в своей смерти Данте не видел ничего предосудительного. Он решил встать на сторону людей, потому что считал их вполне самостоятельными для того, чтобы принять новую реальность и бороться с ней. Когда-то он считал, что человечество безнадежно, но один человек смог доказать ему обратное.

Всего один. Одна. Обычная девушка-медиум.

«Да неужели? Да, она помогла вам с братом. Да, именно она разработала план по проникновению в башню Мундуса — но это все. Она слаба, она всего-навсего девушка, которую ты полюбил, и потому так ее защищаешь».

Опять этот далекий голос. Данте скрипнул зубами — кто бы ни был этот ублюдок, но в его словах был резон. Да, тогда он переложил весь потенциал человечества на Кэт, совершенно забыв о том, что не все люди могут быть такими же, как она. Забыл — и потому потерял практически все, что получил — относительно нормальный мир, семью и любовь.

Выругаться бы на самого себя, да слов не хватает.

«Да ты совсем раскис. Посмотри на себя — тряпка, раскукарекавшийся придурок, возомнивший себя спасителем человечества только из-за того, что у него встал на симпатичную девку-медиума. Ну, и много ты спас людей, недотраханный говнюк?»

— Эй! — крикнул он, но тут же закашлялся кровью. Голос как будто стал немного ближе — но при этом был все же очень далеко, и нельзя было понять, кому он принадлежит.

«Не ори, а иди сюда, если ты еще мужик».

Голос звучал где-то впереди, в темноте. Сжав кулаки, Данте сделал шаг вперед — и чуть не упал от непомерно тяжелого тела.

Так, спокойно, спокойно!

Он замер, перенеся вес своего тела на выступившую вперед правую ногу. Дыхание было спертым, и ему вновь пришлось откашляться, чтобы стало легче дышать. Тело словно стало легче.

Данте сделал очередной шаг вперед, и на сей раз это далось ему чуть легче. Шаг за шагом, он продолжал идти в рассеивающуюся перед ним темноту, ощущая, как ноющая боль постепенно накрывает предплечье и руки. Если бы на него в таком состоянии напали демоны — то они бы расправились с ним за считанные секунды.

Камень под ногами нагревался, словно Данте шагал по какой-то вулканической поверхности, готовой разорваться в любой момент. Сквозь подошву ботинок он мог ощущать адский жар из-под каменистой почвы. Пространство над головой окутывалось красноватым туманом, воздух становился удушливее.

«Это что, долбаный Ад?»

Словно в ответ его мыслям, где-то раздался раздирающий душу крик. Крик, полный боли — не отчаяния, не ненависти, а лишь одной только боли. Но голос того, кто кричал, был невероятно знаком Данте.

Он ускорил шаг — боль в теле стала сильнее. Начал бежать — и тут же ему самому захотелось кричать от свирепой боли в руке и груди. Сжав зубы крепче, парень продолжал бежать вперед, где, как ему казалось, был тот несчастный.

Крик повторился прямо впереди него. И теперь парень был совершенно уверен в том, что знает кричащего.

Прямо перед Данте был каменистый холм высотой в десять футов. В его трещинах то и дело мелькало оранжевое пламя, подобно крови разгонявшееся по всей поверхности.

На самом верху была чья-то фигура, то и дело дергавшаяся, словно от ударов током. Еще одно резкое движение — и фигура издала полувскрик-полустон. На фоне багрового неба из ее тела брызнул фонтан крови, который начал быстро угасать.

Не раздумывая ни секунды, Данте бросился вперед, взбираясь по холму. Подъем был крутым, и парню пришлось продвигаться вперед чуть ли не ползком, хватаясь голыми руками за невероятно горячие камни. До ноздрей Данте дошел запах собственной паленой кожи, боль в руках обжигала сознание, но парень продолжал подъем, приближаясь к затихшей фигуре. Та повернула в его сторону голову, увенчанную рогами:

— Кто здесь?

Голос был тихим, ослабшим от бесконечной боли и пыток. Данте упрямо продолжал подниматься к фигуре и увидел, что та по пояс замурована в землю. Обжигающие камни покрывали не только оголенный живот, но и грудь мужчины лет сорока. Правильные, резкие черты его лица были покрыты сетью глубоких морщин, паутиной идущих от глаз ко лбу и вискам, намечающиеся залысины были практически незаметны благодаря большим, чуть изогнутым рогам.

Чем ближе Данте приближался к незнакомцу, тем сильнее он ощущал что-то, отдаленно напоминающее запах жареного осьминога. Теперь у него не было никаких сомнений в том, кого он нашел.

— Кто здесь? — повторил мужчина, алые радужки его глаз невидяще смотрели прямо на Данте. Он глубоко вздохнул и ответил:

— Это я, пап.

*

— Чарльз! Чарли, проснись!

«Подите к черту!», — хотел сказать Чарльз Баклер, но сладкая тяжесть сна не позволяла ему разомкнуть ни губ, ни век. Он лишь промычал что-то невнятное и попытался повернуться на другой бок, чтобы глубже погрузиться в страну снов.

Но чьи-то крепкие и сильные пальцы схватили его за плечи и довольно грубо тряхнули, возвращая хирурга в холодную реальность, полную смертей и пустоши заброшенных городов. К рукам, схватившим его плечи, прибавилась увесистая ладонь, угостившая Чарльза мощной пощечиной: