Лицедеи Гора (ЛП)

Я осторожно отодвинул занавеску в сторону и вошёл в палатку. Входная портьера, не сдвинувшись в сторону на кольцах, упала позади меня, закрывая внутренности палатки от взглядов мужчин снаружи. Маленькая масляная лампа тускло освещала интерьер. Эта палатка была единственной, выставленной домом Варта, прежде звавшегося Паблиусом Квинтусом из Ара, а ныне ставшего довольно незначительным работорговцем в Порт-Каре. Снаружи я его не заметил. Интересно, почему эта палатка была закрыта для посещений. Возможно, Варт сдал свою палатку кому-то ещё на ан или около того. А возможно, моё решение прийти сюда было ошибкой. На большой, диаметром около пяти футов, мягкой подушке, у дальней стены палатки, лежало маленькое, прекрасное тело. Стройное, соблазнительное, рыжеволосое. Вот только лежало это тело подозрительно неподвижно. Ужасающе неподвижно! Я приблизился к ней и, присев рядом, приложил кончики пальцев к её горлу, сбоку, над ошейником, и облегчённо вздохнул. Жива. Приподняв девушку в сидячее положение, я принюхался к запаху изо рта, потом осторожно лизнул её губы. Ничего серьёзного я не обнаружил, лишь лёгкий вкус вина Ка-ла-на слева в уголке рта. Готов поспорить, здесь применили порошок Тасса. Это снадобье очень эффективно, и совершенно не оставляет следов. Можно не сомневаться, что в течение многих часов разбудить её будет невозможно. Замерцавшая вверху лампа давала совсем немного света, но его хватало, чтобы разглядеть, что запястья женщины были связаны за спиной, а лодыжки, перекрещены и также связаны. Шнуры были узкими, тёмными и плотно прилегавшими. Я аккуратно уложил её на подушку.

Резкий бросок в сторону. Я сделал это из расчёта уклониться от захвата левой рукой, за мой капюшон, и от укола в спину или удара по горлу ножом, зажатым в правой руке, если конечно мой противник был правшой, и если он был представителем касты убийц или воинов. Ой, не случайно маленькая масляная лампа была подвешена таким образом, чтобы я не смог заметить тень от фигуры вошедшего через занавеску. Вот только, воины замечают такие вещи автоматически. Также, позволив занавеске закрыться позади меня, я сделал это отнюдь не случайно. Если бы она не закрылось, я бы сам поспособствовал её закрытию. Трудно сдвинуть такую портьеру, тяжелую и складчатую, как это, обычно делается в пурпурных палатках, без шелеста ткани, или скрипа колец по шесту. А ещё, конечно, атмосфера в палатке, пусть немного, но изменилась, когда был сдвинут занавес. Именно поэтому замерцало пламя в лампе. Однако нож и рука, по нисходящей скользнули по моему телу. У удара сверху есть много недостатков. Начиная с того, что требуется занести руку для замаха, и невозможности использовать другую руку для удержания цели, кончая тем, что его легче заблокировать. У него нет той мощи и неожиданности, что есть у прямого укола. Клинок длиной всего в шесть дюймов, благодаря действующей на него всей массе тела бойца, при прочих равных условиях, проникает в тело жертвы гораздо глубже, чем при ударе сверху, когда вовлечена масса только плеча и руки. Конечно, не менее важно, что прямой удар с короткой дистанции будет точнее. Жертва, после начала удара, даже если её не удерживают на месте, имеет очень немного времени на срабатывание рефлексов и уход с линии атаки. Итак, для меня стало ясно, что мой противник, не имел никакого отношения к кастам убийц или воинов.

Я откатился в сторону, рукой инстинктивно хватая эфес моего меча. Вот только ножны были пусты. Всё своё оружие я оставил на пропускном пункте, через который вошёл на площадь. Мужчина среагировал быстро, даже слишком быстро. Он был стремителен. Его лицо скрывалось под полумаской. И хотя вместо моего тела он вонзил нож в подушку, прежде чем я смог встать на ноги, он уже оседлал меня. Мы сцепились. Мне в последний момент удалось перехватить его руку с ножом, и вывернуть запястье так, что клинок оказался направлен остриём к нему. Внезапно он расслабился. Я отпихнул его в сторону, с торчащей из груди рукоятью его же кинжала. Повезло! Я тяжело дышал, с трудом втягивая воздух в лёгкие. Сдёрнув с нападавшего полумаску, я всмотрелся в лицо и узнал его. Это был тот самый мужчина, которого я видел у пропускного пункта, и с кем разговаривал у подмосток фокусника.

Я быстро осмотрел его одежды, но не смог найти ничего, что хоть как-то помогло бы идентифицировать его. Он видел, что я бросил золотой тарновый диск на подмостки. Предположим, его побуждением был обычный грабёж. А почему тогда я видел его раньше у пропускного пункта? Совпадение? Но тут я открыл его кошель. Там было полно золотых монет! Хм, золотые статерии Брундизиума, порта на побережье Тассы, на материке, приблизительно в ста пасангах к югу от дельты Воска. По моим сведениям, этот город совсем недавно заключил союз с Аром.

С такой суммой в кошеле, грабеж уже не казался столь безоговорочным мотивом для нападения. Всё, что я знал о Брундизиуме это то, что у него предположительно, были сношения с Аром. Интересно, был ли этот мужчина, и тот, кто пригласил меня на встречу в палатку номер семнадцать одним и тем же лицом? Версию о том, что в этом замешан работорговец Варт, в палатке которого всё происходило, я отмёл как бредовую. Он, скорее всего, только сдал свою палатку на определённое время. Всё же, он был не настолько глуп, чтобы организовывать покушение в своей собственной палатке. К тому же, я сильно подозревал, что у него осталось слишком мало любви к Ару, и возможно, на том же основании, к Брундизиуму. Когда-то его изгнали из Ара, и ему ещё повезло. За фальсификацию данных рабыни, искажение информации относительно уровня обучения и умений товара, его могли и на кол посадить!

Мне, тоже, когда-то отказали в соли, хлебе и очаге в Аре, и изгнали из города. Вот только Марленус из Ара, его Убар, тот самый, кто объявил меня вне закона, вероятно, был последним человеком, который подослал бы ко мне убийцу, да ещё и из Брундизиума. Нет, вероятность такого мне показалась маловероятной или незначительной. Если бы такой человек, как Марленус, захотел расправиться со мной, то он сделал бы это своим собственным клинком. Марленус был слишком прямым и гордым для такого коварства. К тому же, в действительности врагами мы не были. Будь у него желание поквитаться со мной, захоти он вдруг подослать ко мне убийцу, то он не стал бы ждать столько лет. Впрочем, тот факт, что в кошеле нападавшего оказались статерии Брундизиума, вовсе не означал, что он сам был из того города. Да кто угодно мог расплатиться с ним этим золотом! Тогда кто мои враги? Неужели, в конце концов, его мотивом, всё же был именно грабеж?

Меня трясло от переполнявшего меня адреналина. Я не мог понять произошедшего. И мне это крайне не нравилось.

Мой взгляд зацепился за лежавшее рядом, только протяни руку, соблазнительное тело рабыни. Перевернув её на живот, я осторожно уложил её голову щекой на подушку, и принялся развязывать узел на её щиколотках. Я был возбуждён, потрясён и напряжён. Я только что убил человека, и чуть было не был убит сам. Мне требовалось успокоиться. А это — одна из тех вещей, для которых нужны женщины. Она застонала под моими ударами, её маленькие ручки задёргались, пытаясь вывернуться из стягивающих их кожаных шнуров. Закончив с ней, я вновь связал ей ноги, но на сей раз притянув её запястья к щиколоткам. К ошейнику рабыни я привязал кошель найденный на убийце, и наполненный золотыми статериями Брундизиума. Пусть у Варта будет некоторое утешение. Ему ещё разбираться со скандалом, из-за обнаруженного в его палатке трупа.

— Тэрл, — услышал я знакомый тихий голос из-за портьеры.

Это был голос Самоса.

— Заходи, — позвал я.

— Я давно ищу Тебя, — сказал мой друг, появляясь в проёме. — Я встретил Хенриуса, и он предположил, что Тебя можно найти здесь.

Тут глаза Самоса чуть не вылезли из орбит.

— Что здесь произошло? — спросил он. — Кто это?

— Ты знаешь его? — поинтересовался я.

— Нет, впервые вижу, — ответил Самос, осматривая тело.

— Я тоже, но он попытался убить меня, — пояснил я.