Лицедеи Гора (ЛП)

Я заметил, что свободная женщина, которая носила короткую набедренную повязку, также ошивалась поблизости. Не обращая на неё своего внимания, я бросил девку на живот на сетку, а потом, перевернув её на спину, просунул её запястья и лодыжки сквозь ячейки сети определенным способом. Не став беспокоиться дальнейшим закреплением её конечностей, я присоединился к ней на полке. И уже через момент, она задыхалась от страсти, смотря на меня ошалелыми, но благодарными глазами, и извивалась в муках рабского оргазма. Довести свободную женщину до грани оргазма, хотя бы до того на который она способна, обычно может потребовать от трети до четверти ана. С другой стороны, рефлексы рабыни, в основном по психологическим причинам, и благодаря пройденной дрессировке, позволяют сделать это намного легче, глубже и чаще. И в этом нет ничего удивительного. В конце концов, свободная женщина — это свободная женщина, а рабыня — это рабыня.

— Купите меня, — заговорила рабыня, напряжённым голосом, едва только смогла прийти в себя. — У Вас же есть деньги. Купите меня, пожалуйста! Я буду хорошо служить Вам!

Благодарно поцеловав её губы, и поднялся с неё, и через мгновение уже стоял рядом с полкой, поправляя свою тунику.

— Я могу нарушить положение, Господин? — спросила она.

— Да, — разрешил я.

Девушка выпутала руки и ноги из сети и, соскользнув с полки, опустилась на колени передо мной. Когда она склонилась, чтобы поцеловать мои ноги, я увидел следы верёвок отпечатавшиеся на её спине. Рабыня подняла голову и посмотрела на меня.

— Прежде, до Вас, я не хотела быть превосходной, — призналась она. — Пожалуйста, простите меня. Накажите меня, если Вы того пожелаете.

Улыбнувшись столь искреннему признанию, я поднял её на ноги, и нежно поцеловав, сказал:

— Всё в порядке.

Она удивлённо смотрела на меня.

— А теперь беги, ищи твоего собственного владельца, — велел я. — И смотри у меня, только попробуй доставить ему меньше удовольствия, чем Ты только что доставила мне.

— Да, Господин, — улыбнулась она и, повернувшись ко мне спиной, исчезла в толпе.

Рабыня в первую очередь обязана думать о наслаждении своего собственного хозяина.

— Пага? — предложил раскачивающийся из стороны в сторону мужчина, и мы с ним обменялись большими глотками из наших бурдюков, я из его, а он из моего.

Я заметил, что та свободная женщина в бутафорском ошейнике всё также стояла и заворожено смотрела на меня. В ответ я принялся рассматривать её оценивающим взглядом работорговца. Меня заинтересовало то, что она отважилась приблизиться к полкам удовольствий. В момент, когда наши глаза встретились, я властно кивнул в сторону полки. Женщина в ужасе отпрянула.

Безразлично пожав плечами, я направился обратно на площадь. Лишь раз, уже покидая закуток с полками, я оглянулся назад, она стояла всё там же, полуприсев, спрятав лицо в руках, и сотрясаясь всем телом от страха и рыданий.

Как раз в это время, я вновь заметил Хенриуса и его невольницу. На небольшом свободном пятачке, Вина танцевала перед своим господином и ещё несколькими мужчинами под музыку сидевших рядом музыкантов, и хлопки окружавших зевак задававших ей ритм. Надо признать, девушка преуспела в своём танце. Возможно, она изображала обнаженную, взятую на поводок, упакованную в рабскую сбрую уличную танцовщицу, являющуюся одной из самых низких разновидностей танцовщиц на Горе. Что-то заставляло меня подозревать, что ещё немного и Хенриус сгребёт ей в охапку, чтобы утащить в столь близкий закуток и бросить на полку, или возможно назад в свой дом, чтобы разобраться с ней более вдумчиво. Она была просто невероятно привлекательной молодой рабыней, и любила своего господина от всего сердца. Пот сбегал струйками по её телу, промывая влажные дорожки в краске. Я не выдержал, и задержался ещё на какое-то время, любуясь танцующей Виной. Насколько же искренней и живой была эта рабыня.

Наконец, я нашёл в себе силы, оторваться от этого зрелища, обеспокоенный всплывшей в голове мыслью, но никак не мог, понять, что же меня столь взволновало. Было уже достаточно поздно, и я задумался, не пора ли мне вернуться домой. Вот тут-то я и вспоминал свою предыдущую беседу с Хенриусом. Ведь он же передал мне, что кто-то ищет меня. Интересно, кто же это мог быть. Возможно, это как-то связано с Самосом. Конечно, в прошлый раз, когда я был в его доме, мой друг был весьма сдержан и уклончив. Кто-то хотел встретиться со мной, насколько я помнил в палатке номер семнадцать. Охваченный любопытством относительно того, кто и зачем мог бы пригласить меня на встречу, я направил свои стопы к пурпурным палаткам. Палатки этого цвета обычно устанавливаются работорговцами, и используются для размещения в них девушек, обычно рабынь наиболее высокого качества, наиболее дорогих товаров, где их могли бы в спокойной обстановке тщательно осмотреть и скрупулёзно оценить покупатели или посредники. Такие палатки как правило устанавливают во внутренних дворах работорговых домов в особые времена вроде праздников и фестивалей. В других случаях, такие девушки могут быть обследованы и опробованы в приватных комнатах в домах работорговца. Пурпурные палатки, поставленные сейчас на площади, имели отношение к карнавалу. В действительности, они являлись свидетельством доброй воли различных домов работорговцев, их пожертвованиями к празднествам, выставленными для удовольствий свободных мужчин. Впрочем, на мой взгляд, основным их назначением была реклама того или иного торгового дома. Дом Самоса, например, установил первые пять палаток, все с полной обстановкой, включая очаровательных обитательниц. Насколько мне стало известно, в его пятой палатке содержалась золотоволосая рабыня — Ровэну. Он поставил себе цель воспитать её как можно быстрее. Если не ошибаюсь, он планировал вскоре выставить её на продажу, вместе с несколькими другими, на Ярмарке Ен-Кара, близ Сардара. Кое-кто из мужчин полагает, что девушки, выставленные в общественных пурпурных палатках на карнавале, это те же самые, кого продают на закрытых торгах в таких палатках во всех остальных случаях. Однако большинство мужчин знает, что дело обстоит не совсем так. Например, Ровэна была совсем свежей рабыней. Так что, не смотря на её необыкновенную красоту и привлекательность, скорее всего, по причине её неопытности, ей, по крайней мере, в течение нескольких месяцев или даже года, врятли светит быть отобранной для закрытых торгов в приватной комнате. Для любой девушки требуется время и немалое, чтобы развить в себе соответствующие навыки.

Я шёл вдоль линии палаток, пока я не добрался до семнадцатой. Большинство из них были задёрнуты занавесками. Как материал самих палаток, так и занавесок на входе был непрозрачен, впрочем, как обычно. Лишь в двух палатках занавески были приоткрыты. В одном я увидел обнажённую рабыню, медленно извивавшуюся в цепях перед мужчиной. В другой я краем глаза рассмотрел рабыню и её временного господина, державших друг друга за руки. Девушка при этом стояла на коленях на большой мягкой подушке, как это обычно происходит, когда она, почтительно, приветствует входящего в палатку. Подле большинства палаток ожидали по два — три мужчины.

Мне показалось достаточно странным и неожиданным, но семнадцатая палатка оказалась помечена знаком, висевшим на закрытой занавеске. Этот знак ясно сообщал всем — «Закрыто». Но, хотя сама занавеска была задёрнута, от моего взгляда не укрылось, она не была натянута, то есть изнутри она не была закреплена. Я осмотрелся. Поблизости находились несколько мужчин, некоторые в карнавальных масках, но ни один из них не казался заинтересованным именно этой палаткой. Ради приличия я выждал снаружи некоторое время. Однако никто мной не заинтересовался, и не приблизился ко мне. Безусловно, я предполагал, что встречу человека около палатки номер семнадцать, согласно словам Хенриуса. Интересно, кто же назначил мне встречу через него. И имела ли эта встреча, отношение к Царствующим Жрецам. Всё это показалось мне излишне таинственным. Любое нормальное дело, я полагаю, велось бы более традиционным способом.