DmC: Рожденные свободными (СИ)

Приблизившись, Данте чуть не врезался в стекло, окружавшее статую. Еле успев притормозить, он неуверенно постучал по стеклу пальцем. Прозрачное, твердое… возможно, непробиваемое. Но оно не мешало рассмотреть скульптуру получше и проникнуться болью изображенной женщины, державшей на руках тело своего сына.

Еще никогда Данте не испытывал подобного, глядя на скульптуры и статуи. В Лимбо-Сити искусством также правили демоны, которые пропагандировали отказ от выражения своих чувств, предлагая восхвалять далекие недоступные для человека идеалы и низменные, но привычные пороки. Все то, что было создано под этим кредо, казалось Данте пустым, не нужным никому, кроме демонов — так как сами люди не придавали искусству большого значения.

А здесь все было иначе. Данте понимал, что скульптура, на которую он сейчас смотрит, была создана человеком — в ней чувствовалась сила и душа создателя, которую он вложил в каждый дюйм своей работы. Рука невольно поднялась и погладила стекло, надеясь прикоснуться к поверхности статуи.

За спиной шаркнули чьи-то башмаки:

— Пьета Микеланджело.

Данте обернулся. Позади него стоял закутанный в драповое пальто одноногий человек на костылях. Его усталые глаза с восхищением изучали статую:

— Всегда мечтал увидеть ее.

Данте вспомнил, что встречал этого человека в Пастве раньше. Но у него не хватало духу уточнить имя собеседника — не хотелось мешать ему изучать пьету.

— Меня зовут Роланд Морт. Я художник, — представился человек, чуть кивнув головой. — А ты, должно быть, Данте. Я слышал о тебе.

Парень в ответ пожал плечами, но ничего не сказал.

— Я рад, что смог увидеть тебя. Многие из нас тебе очень благодарны за все то, что ты сделал.

— Я ничего такого не делал, — отозвался Данте. — Всего-то убил нескольких ангелов после того, как вы меня спасли.

— Но благодаря тебе мы все здесь. Не спорю, скромность украшает человека, но и принижать свои деяния тоже не стоит, — сказал Роланд и, зажав под мышкой один из костылей, протянул Данте руку. Тот неуверенно пожал ее, и художник чуть заметно улыбнулся:

— Похоже, здесь ты чувствуешь себя неловко.

— Не люблю толпу.

— Дело не в толпе, а в том, что ты видишь. Как я понимаю, для тебя здесь все в новинку? — Роланд обвел свободной рукой пространство вокруг себя: — Не знаю, поймешь ты или нет, но все, что сейчас тебя окружает, создано человеком для людей, а не для демонов.

— Я понимаю.

— Когда-то искусство действительно ценилось, как дар свыше. Но в последние десятилетия его понятие сильно извратили. Надеюсь, что сейчас люди все же смогут вернуть себе то, от чего им когда-то пришлось отказаться, — вздохнул Роланд. — Я и сам прикладываю к этому руку — продолжаю рисовать, несмотря ни на что.

— А как же?.. — Данте выразительно кивнул на ноги художника.

— Зачастую многим творческим людям приходится чем-то жертвовать. Кто-то кладет на алтарь хороший слух, кто-то — продолжительность жизни. Вполне равноценный обмен, как считаешь?

— Зачем жертвовать своей жизнью, если хочешь сделать в ней как можно больше? Времени не хватит.

— Смотря как им распоряжаться, — пожал плечами Роланд, и тут вдалеке загудела толпа. — Похоже, начинается. Еще раз спасибо тебе, Данте. Я очень надеюсь, что ты придешь на мою выставку на следующей неделе.

Художник протянул сложенную вдвое картонку и удалился. Данте развернул презент и увидел строки, выведенные явно вручную четким каллиграфическим почерком: «Приходите на выставку Роланда Морта «Второе рождение». Чуть ниже был адрес, который парень не успел прочесть — чья-то маленькая цепкая ручка ухватила его за локоть.

— Эй! — возмутился он, но Селена упрямо тащила его в толпу:

— Идем-идем! Тебя все ждут!

— Так я и иду, принцесса, — отозвался Данте, прибавляя шаг. На ходу он еще раз обернулся к пьете, стараясь запомнить каждую деталь скульптуры. Приглашение от художника отправилось в карман плаща.

Селена провела Данте к кафедре, поминутно извиняясь и расталкивая людей, чтобы пройти. Парень молча следовал за девочкой, пока не увидел знакомую взъерошенную макушку — Кэт и Сол устроились практически в первых рядах.

— Где ты был? — поинтересовалась девушка.

— Устроил себе небольшую экскурсию. Кстати, вот. — Данте протянул ей приглашение от художника. Кэт взяла картонку двумя пальцами и развернула:

— О, я ведь его знаю! У него действительно красивые картины.

— Разве?

— Тебе стоит на них взглянуть. Если это, конечно, тебе интересно, — в голосе Кэт прорезалось сомнение, и Данте поспешил кивнуть:

— Если бы мне было на это похуй, стал бы я вообще сюда тащиться?

— Может, только ради подарков? — подколола его Кэт.

— А что за подарки? — навострил уши Сол, но тут вдалеке раздался гул, перерастающий в хоровое пение.

Все посетители встали со скамей и обернулись в сторону нефа, откуда шла процессия, возглавляемая небольшой группой молодых людей и девушек, одетых в белые рясы. Молодые люди пели что-то на латыни, медленно приближаясь к кафедре, прямо за ними шествовали несколько солдат Нью-Ватикана, в окружении которых шли три человека. Один из них, судя по одежде, был епископом, остальные двое — сухопарые мужчины средних лет — были одеты в военную униформу. Шествие замыкали еще несколько подростков, также поющих что-то на латыни, один из них нес над головой бело-синий флаг.

— Мне кто-нибудь может объяснить, к чему эта показуха? — спросил Данте, разглядывая процессию.

— Люди любят торжественность. К тому же, сегодня канун Рождества, которое является священным праздником, — раздался голос Финеаса прямо над ухом Данте. Тот обернулся — слепой устроился прямо рядом с ними на скамье.

— Разве тебя не должно ломать от нахождения здесь?

— Он не вампир. К тому же, демоны вполне могут находиться в церкви, какой бы она ни была, — сказала Кэт. — Давайте помолчим.

Все люди, собравшиеся в соборе, внимательно смотрели на епископа, который поднял руку, призывая к молчанию. Один из солдат громогласно объявил:

— Его Преосвященство, епископ Нью-Ватикана — Преподобный Клавдий!

Люди молча склонили головы в знак уважения. Данте не последовал общему примеру, внимательно глядя в глаза епископа. Ему вновь почудилось, что знакомый холодок пронзает позвоночник.

— Давайте помолимся, братья и сестры, — сказал епископ низким и еле слышным голосом. — Поблагодарим Господа нашего за то, что мы сумели выжить и объединиться в борьбе против демонов.

Он сложил ладони вместе и закрыл глаза. Все последовали его примеру, кроме Данте — у него вдруг появилось страстное желание громко чихнуть. Чтобы отвлечься от столь неприятного ощущения, парень почесал нос и решил оглядеться еще раз, надеясь все же поймать взглядом причину своего беспокойства.

И ему это удалось — в глубине зала, почти у самого выхода, Данте увидел скрюченную человеческую фигуру, притаившуюся за колонной. Фигура казалась ему подозрительно знакомой, но находилась слишком далеко, чтобы ее можно было опознать. Но это точно был не Вергилий — Данте сомневался, что его брат будет так скрываться, учитывая его статус среди демонов.

— Аминь, — пробормотал тем временем епископ Клавдий, и люди ответили ему громоподобным хором:

— Аминь!

По залу пронесся легкий шум — посетители мессы усаживались на скамьи. Вдалеке раздался тихий бой часов.