DmC: Рожденные свободными (СИ)

Бруно не бил в полную силу — парнишка все же такого не заслуживал. Но за трейлер ему придется ответить, как мужчине. Однако Бруно беспокоило состояние Данте на тот момент, когда он только обнаружил его — безудержного, яростного зверя, готового уничтожить все на своем пути.

И этот зверь не спешил успокаиваться — кулак Бруно оказался перехвачен. Мужчина попытался вырвать его, но Данте, наградив противника звериной усмешкой, лишь усилил хватку, отправив в его живот свой кулак.

Бруно кашлянул кровью, ощущая, как внутренности разрываются от мощи удара.

— Да ты обнаглел, дружок… — прохрипел он, но Данте не позволил ему сделать ответную атаку — взревев, он попросту отшвырнул Бруно к обломкам трейлера.

Мужчина с трудом встал на колени, сплевывая кровь — на бедре зашуршал обрез. Придется воспользоваться крайними мерами.

Данте прыгнул вперед, и его кулак объяло пламенем, превращающимся в каменный панцирь.

Но он оказался разбит выстрелом из обреза, совершенным неким странным существом. Парень приземлился, не веря своим глазам, видящим гротескную фигуру в алых доспехах. Этим он допустил ошибку — фигура не стала долго церемониться и очередным апперкотом отправила его в нокаут.

Когда тело Данте пропахало собой снег до самого фонарного столба, фигура превратилась в побитого мужчину, вытирающего кровь с губ тыльной стороной руки. Поморщившись, он вздохнул и подошел к бесчувственному телу парня. С легкостью подняв его, Бруно осторожно опустил Данте на ближайшую скамейку и осмотрел.

Пожалуй, он перестарался — лицо парня представляло собой сплошной синяк, губы разбиты в кровь, даже на груди намечаются желтые пятна.

— Да уж, я и сам что-то сорвался, — пробормотал Бруно, доставая из внутреннего кармана небольшую баночку, которую ему успела отдать Кэт. Благодарность за помощь, которую ему на себе уже не получится проверить.

Бруно подцепил пальцами вязкую темно-серую пасту и начал покрывать ею лицо Данте. Тот неожиданно застонал и попытался встать, но рука мужчины грубо сжала его плечо:

— Сиди-ка тихо, а то испачкаешь меня.

— Что… за нафиг? — прохрипел Данте, пытаясь открыть глаза. Не получалось — они заплыли настолько, что веки было невозможно поднять.

Данте никак не мог вспомнить, кто его так здорово отделал, но постепенно к нему начали возвращаться воспоминания о произошедшем в соборе… и тем, что было после.

— Ты вообще что за зверь? — тихо спросил он, не находя сил даже для того, чтобы отстранить руку Бруно. Тот продолжал наносить на лицо парня вонючую смесь:

— Скажем так — мы одного поля ягоды, приятель. А теперь расскажи-ка, с чего ты вдруг сорвался? Есть проблемы?

Данте молчал, раздумывая о том, что стоит рассказать этому типу. Его мозг начал восстанавливать все события сегодняшнего дня, пытаясь проанализировать произошедшее. И чем больше Данте размышлял обо всем этом, тем тяжелее было чувство вины перед всеми теми людьми, которым пришлось быть свидетелями той идиотской сцены в соборе.

— Можешь рассказывать все, — сказал Бруно, закрывая баночку. — Не переживай — я буду нем, как могила.

Несмотря на не слишком приятный аромат, смесь на лице приятно охлаждала щеки и лоб, прочищая мысли. Кэт была в своем репертуаре — зелья у нее всегда были полезными, но их запах оставлял желать лучшего.

Откинувшись на спинку скамейки, Данте рассказал обо всем, что произошло в соборе. Чем больше он говорил, тем больше хмурился Бруно. Когда рассказ был окончен, мужчина довольно долго молчал, подняв голову и наблюдая за рассыпавшимися по зимнему небу звездами.

— Дурак ты, Данте, — заявил наконец он.

Парень в ответ лишь пожал плечами.

— Выходит, ты встал на защиту людей просто из-за того, что хотел как-то выделиться?

— Нет.

— А вот это правильно. Но почему ты не можешь позволить людям сражаться за себя?

— С помощью детей? Не слишком ли жестоко?

— Кто бы говорил о жестокости… Как я понимаю, ты и сам взялся за оружие еще в нежном возрасте, верно? Не думаю, что люди в этом городе настолько глупы, что просто кинут детей на поле боя, не помогая им.

— А я в этом более чем уверен, — Данте попытался усмехнуться, но левая щека буквально горела от боли, и ему удалось лишь скривиться.

— То есть, для тебя люди, которые дали защиту всем тем, кто пострадал от демонов — зло? Странное у тебя мышление, — сказал Бруно.

Данте ничего не сказал — на душе стало еще поганее, чем прежде. Он хотел помочь, но вместо этого лишь делал все только хуже. И это уже не в первый раз.

— Не кисни, приятель, — на плечо Данте легла тяжелая ладонь. — Все совершают ошибки. Только не все их признают. Скажем, демоны этого не умеют и не хотят. А ты признаешь, пусть и себе в ущерб.

Бруно замолчал, увидев, как начавшие заплывать глаза парня смотрят на него — две узкие щелки, которые медленно, но верно расширялись благодаря исцеляющему зелью.

Тяжело ему придется, если он продолжит идти выбранным путем дальше. Но Бруно был уверен — Данте сумеет понять, ради чего стоит бороться. Нужно лишь подсказать ему правильное направление, пока не слишком поздно.

— Я тебе вот что скажу, — начал Бруно. — Бывают хорошие люди, бывают плохие. И тех, и других очень много, и не каждого ты сможешь спасти или покарать. Но я бы хотел, чтобы ты одно запомнил — эта земля создана для всех, кто здесь живет, и каждый из них имеет право выбора. Если только его выбор не несет в жертву чужие жизни, не готовые к этому.

Данте невесело усмехнулся, сплевывая кровь:

— Намекаешь на то, что я тут незваный гость?

— Намекаю на то, чтобы ты не так часто порол горячку, пацан, — пояснил Бруно. — Понятия не имею, что это там за Святой престол, но лучше лишний раз их не трогать. Не знаю, как ты, а мне неохота покидать этот городок. К тому же, после того, что ты сделал с моим трейлером, мне придется искать себе крышу над головой. Не самое приятное занятие на Рождественскую ночь, как ты думаешь?

— Приходи к нам.

— К вам?

Данте понял, что он только что сказал — та квартира, где последние две недели он жил как человек, стала ему практически родным домом. И, несмотря на отвратительное самочувствие, ему очень хотелось вернуться туда.

— Ну тогда показывай, где ваши пенаты, — Бруно встал со скамейки и отряхнулся: — И лучше побыстрее, пока мы не превратились в снеговиков.

*

— И все же, эти методы слишком неразумны, брат Джозеф, — епископ Клавдий сложил руки за спиной и нервными шагами ходил из угла в угол. — Я по-прежнему настаиваю на том, что Пастве лучше дать добровольное согласие на участие в операциях.

— Ваше Преосвященство, как вы не можете понять? — всплеснул руками его собеседник — второй мужчина в униформе, сопровождавший Преподобного в соборе. — Может, вы не видите ситуации целиком, но я вижу. Нью-Ватикан скоро погрязнет в бунтах! Люди требуют больше еды и теплых домов, которых на всех и так не хватает, нужно много лекарств… Мы были слишком беспечны, когда начали воссоздавать город, бездумно тратя ресурсы.

— Вы правы. Но сделанного не воротишь.

— Не спорю, Ваше Преосвященство. Так или иначе, нам необходимо пополнить ресурсы страны и расширить территорию, пока не случилось непоправимое. Никто ведь не пойдет на сокращение населения, вы согласны?