Барлиона. Бард (СИ)

— Нет! — гневно оборвала речь Гераники Шестая. — Сокрытому лесу нужен его Хранитель. Стражи лишь природные големы, лишённые разума, а Хранитель — древнее и мудрое существо. Он был создан Сильваном в то же время, что и Древо. Ни сильвари, ни ирхи не посмеют причинить вред Хранителю. Он будет заточён силой твоих теней ровно до тех пор, пока мы не уничтожим посольство Картоса. После этого он будет освобождён, а все отступники отдадут себя на суд Совета и Хранителя.

— Ты же понимаешь, что вас всех просто казнят? — в голосе Гераники не было и толики сожаления, только любопытство.

— Таков наш выбор, — со спокойствием обречённости ответила Шестая.

— Если он изменится — я к твоим услугам, — бросил Гераника и приблизился к оставшимся не осквернёнными стражам. С его рук полился густой тягучий туман живыми змеями поползший к заволновавшимся древесным великанам. Туман обволакивал гигантов, впитывался в глазницы, затекал под кору, заставляя ту меркнуть, темнеть.

От этого пугающего зрелища меня отвлекла Шестая.

— Подойди ко мне и встань сюда, Лорелей, — велела она, указав на небольшой сложный рисунок на полу. Раздумывать о том, что это за народное творчество, не было никаких сил. В реал хотелось всё сильнее, так что я молча заняла указанное место и устало наблюдала за творящимся ритуалом. Меня и осквернённых стражей окутало пурпурное сияние, то и дело вспыхивали и гасли светящиеся нити между нами, но детали ускользали от утомлённого сознания. Запись возобновилась с момента возвращения из Внемирья, так что при желании я могла насладиться зрелищем в другой раз.

Едва на мне появилось несколько не снимаемых эффектов «Связующая печать», а Шестая выразила желание видеть меня к моменту стабилизации печатей, я нажала кнопку выхода из игры.

Гостиная и кухня пустовали, из Пашкиной комнаты раздавалось монотонное гудение работающей капсулы, вторя гулу в моей голове. Самое время заняться полезными делами и дать отдых переполненным впечатлениями мозгам.

Последующий час я активно оправдывала своё присутствие на чужой жилплощади — раздавала направляющие пинки всей домашней электронике. ИИ-уборщик возмущённо попищал в ответ на столь варварское обращение, но всё же отправился наводить порядок. Я же закинула грязное шмотьё в стиралку, проинспектировала холодильник, заказала недостающие продукты и запрограммировала автоповар готовить еду. Хорошо жить в век высоких технологий, когда рутинный домашний труд сводится к минимуму.

Обыденные действия помогли мыслям проясниться и чай я заваривала уже находясь в ясном сознании. Занято оно, правда, было не Барлионой, а сущей ерундой. Я размышляла, по какой причине Паша был категорически против одноразовых чайных пакетиков и услуг автоматики в процессе создания самой обыкновенной заварки, а заодно наблюдала за работой юркого робота-уборщика. Тот как раз выпустил тонкий гибкий манипулятор с раструбом на конце и дисциплинированно снимал редкие пылинки и паутинки с потолка. В правильном алгоритме действий робота наметился сбой, когда он обошёл стороной расцветший паутиной угол за гардиной. Судя по тому, что посреди паутины сидел сытый и довольный жизнью паук, сбоила программа постоянно и наглое членистоногое прописалось в этом углу на постоянной основе. Не порядок.

— Хана тебе, потомок правителей-тарантулов, — пообещала я ничего не подозревающему пауку и огляделась в поисках чего-нибудь подходящего для осуществления угрозы. Лезть в настройки чужого имитатора не хотелось, да дел тут было на один взмах полотенцем, так что прикончить паука было решено по-старинке. Я скатала полотенце в тугой рулон и вооружившись оным, только взгромоздилась на табурет, как позади раздался Пашин рёв:

— Отставить! Прапора не трогай! — лётчик пронёсся мимо меня со скоростью своего ненаглядного вертолёта и столь же громким лязганьем, разом позабыв про все свои травмы.

— Прапор, бедолага, — он пошурудил на подоконнике среди коробок из-под моделек и вынул банку, в которой сидела живая муха с оборванными крыльями. Выудив насекомое, Паша кинул её на паутину и отошёл, наблюдая, как резко активизировавшийся паук кинулся к своему завтраку.

— Прапора — не трогать, — сказал, как отрезал, лётчик.

— У меня два вопроса, — отойдя от шока, я слезла с табурета и внимательно поглядела на друга. — «Как?» и «нахрена?».

— Что именно? — с любовью оглянувшись на паучка, уточнил мой друг.

— Как ты в своём состоянии поймал муху и нахрена тебе этот паук?

— А чего её ловить? — даже удивился Паша. — Капнул чуть сладкого чая в баночку — они сами туда и садятся. Ну а потом уж дело техники. А Прапор… хоть какая-то компания.

— Мда, — вынуждена была констатировать я, — не дорабатываем мы с Сашкой…

— Он ещё до вас появился, — встал на защиту питомца Паша. — Я тогда только-только ковылять начал, и даже в завывающих про «Золотой город» гадов под окном кинуть не мог ничем.

— Ну, если до нас… — я покосилась на паука. Вид у того был нахальный и независимый, будто он прекрасно осознавал, что находится под протекцией хозяина жилища. — Кстати, что-то я ни разу твоих знаменитых завывальщиков не слышала. Надо думать, попал таки чем-то увесистым?

— Да не… — как-то сник Паша. — Они только реабилитироваться в моих глазах начали, а тут эти уроды… Знаешь, которые тоже патлатые, только после пол-литра «Трёх топоров» на нос себя викингами считать начинают и прыгать на всё окружающее? В общем, пока я взрывпакет нашёл, чтобы их шугануть, пока до окна доковылял — они уже гитару сломали и скрипку. Суки… Давно я себя так гадко не чувствовал, как в тот день.

— Да… не весело, — согласилась я и тут же, шутки ради, предложила. — Предлагаю заработать в Барлионе кучу золота на картографии и подарить этим бедолагам новые инструменты. И будут они у тебя снова под окнами запевать «Золотой город».

— А я их и не знаю никого, — вздохнул Паша. — Но идея неплохая.

— Тоже мне, проблема, — фыркнула я. — Раз тут постоянно играли, значит кто-то из них живёт в доме. Размести объявление на домовом сайте, а для надёжности ещё и на двери подъездов бумажные копии залепи. Попроси их связаться с тобой по творческому вопросу. Уж всяко позвонят из любопытства.

— Попробую, — без особой уверенности в голосе кивнул Паша, явно сомневающийся в успехе данного мероприятия. Но основная цель была достигнута — бессильное сожаление в его глазах сменилось робкой надеждой.

— Осталось только заработать первый миллион золотых, — хохотнула я, поставила на стол две чашки и принялась наливать чай. Паша с кряхтением опустился на стул, размешал в чашке три ложки сахара, накапал на дно опустевшей банки несколько капель сладкого напитка и поставил новую ловушку для мух обратно на подоконник.

Какое-то время мы просто болтали о ничего не значащей ерунде, а потом я рассказала Паше о своих последних игровых приключениях.

— Да, неслабо ты так за гитаркой вышла, — протянул лётчик с сожалением косясь на недоступное пока печенье. До снятия регенерирующего аппарата с челюсти оставалось всего ничего и Пашка уже считал часы, отделяющие его от нормальной пищи. — Чем дальше думаешь заняться? Мне так-то уже осточертело там одному бегать и карты рисовать.

— Да пора уже зельями затариваться и снова к Завесе выдвигаться, — усевшись за стол, я обрисовала ближайшие планы. — От Терна уже четыре письма на почте. Рейду не терпится узнать, к каким координатам пробиваться. Кстати, притащишь мне зелий восстановления маны? Позарез нужны, а у отступников их не продают. Да и доступа к банку у меня нет.

— Не вопрос. Приходи к точке твоего подлого предательства, около эбеновского полигона. Там как раз смычка осквернённой и нормальной земли. Принесу тебе мед. пакет.

— А сам чем займёшься?

— Мне Панорамиксы местные велели отыскать и притащить образец той отравы, что лес загадила, — Паша глотнул чая и недовольно сморщился: пластина регенератора на нижней челюсти зудела у него немилосердно, и я уже не раз замечала, как он тайком чешет под ним проволочкой.