Поле под репу (СИ)

Вайнот вскинул бровь и по-птичьи наклонил голову, однако не попросил Ливэна не паясничать, что тот воспринял как разрешение продолжать в том же духе. Из ничего сделать историю минут на сорок — это надо уметь.

— …а потом я встретил Лауретту, и мы пошли ко мне, — завершил первую часть повествования юноша. Н-да, рассказ получился несколько короче жизни — всё-таки два часа флейтист туда уложил.

— И?

— А что «и»? — невинно округлил глаза краснобай.

— Дальше что было?

— Вам… — снова замялся юноша. — Вам с подробностями?

— Естественно. О том, из каких яиц тебе приготовили яичницу и что ещё в неё добавили, мы с удовольствием выслушали. Хотелось бы узнать и прочее.

Флейтиста бросило в жар.

— Некрасиво выйдет, — он помолчал. Вот только бы не начал байки травить о сутках безумной любви! Девушке отчего-то казалось, что полисмен не поверит. Дуню не покидало ощущение, что Вайнот отлично знает, что его арестантов не связали ещё ни романтика, ни страсть. То есть он сейчас может поймать Ливэна на лжи, а, следовательно, вытрясет из него правду уже обо всём — не сказать что странница была против, но… Во-первых, парень, как и большинство сомнительных типов многим девушкам, Дуне нравился. Во-вторых, пусть и случайно, но она вытащила его из тюрьмы — что же, её труд напрасен? И, в-третьих, судя по ориентировкам у пожелезников, неприятности Ливэна отразятся и на его «подружке». — Ну-уу… мне не удалось доказать Лауретте, что брак — это нечто излишнее и в целом дурная выдумка взрослых.

О том, что он и не пытался этого доказывать, юноша умолчал.

— Человечка, — Вайнот хмуро посмотрел на Дуню. — Он признался, что попросту хотел удовлетворить свои низменные желания. По-моему, для тебя это не самый лучший выбор.

Выбор как выбор. Да и желания обычные, ничем не хуже других.

— И думаю, удовлетворил бы, — девушка была совершенно искренна, — не приди ему идиотская идея забраться на ту статую.

Ливэн побагровел. Точь-в-точь новогодний шарик с золотистой пудрой веснушек. Глядя на неподдельное смущение «соблазнителя», Дуня и сама вспыхнула. О-хо-хо, ну она даёт! Ляпнула так ляпнула… Да ведь правда сама собою вырвалась: захоти что-нибудь флейтист, и ему, в отличие от того же великолепного Вирьяна, не понадобилось бы уговаривать — парню достаточно было сказать, как Раю, но если бы над словами повара она ещё подумала бы (стоит ли? зачем ей это нужно и нужно ли?), то предложение Ливэна Дуня приняла бы тотчас, не колеблясь… На беду, юноша ничего не предлагал. И не собирался. Девушка тоже. И на этот раз вовсе не потому, что стеснялась — н-да, Тацу её явно испортил — и не знала, как подступиться, а из-за того, что ей хватило ума понять, что этот парень занят. У него есть любимая, ради которой он сделал всё, чтобы сбежать из Поляриса, по отзывам Олорка не самого общественного места — всё, даже достать из, как юноша выразился, пустоты одну затерявшуюся странницу. Он жаждал свободы — и ему повезло, он нашёл отмычку, открывшую сложный замок. Наверное, так думать о себе самонадеянно, где-то лестно, в чём-то обидно, но, прежде всего, грустно, хотя Дуня полагала, что оказаться на месте девушки юного музыканта, ей не так уж и хочется.

— Эм… — оценил признание Вайнот.

— Он симпатичный, — пояснила арестантка. — А ещё у него крылышки.

— Крылышки? — полисмен усмехнулся и снисходительно посмотрел на Ливэна. Тот ответил полным недоумения взглядом. — Что-то он не похож ни на крылана, ни на перьерукого. Может, ты летяга?

— С-ссомневаюсь, — выдавил бедняга. — Конечно, мамину линию я не очень знаю, но… но… вряд ли.

— Да вы не поняли, не такие крылышки, — улыбнулась их удивлению Дуня, не замечая, как флейтист мотает головой — мол, не надо, не говори. Молчи! — Они у него маленькие. Вот такие…

Девушка подняла сцепленные «магнитными» наручниками руки, вывернула ладони в стороны и взмахнула — словно бабочка полетела. Ливэн со вздохом уронил голову — только тогда странница догадалась, что её пытались остановить. Что же она такое натворила? Неужели это не просто татуировка, а наколка или тавро, по которому опознают преступника?

Что же теперь будет? Их убьют на месте? Вызовут вельфов? А ведь была надежда избежать с ними встречи — молодой Тэн, как и все в помещении, чересчур увлёкся допросом человечки и музыканта и позабыл о талмуде, который изучал по приказу начальства.

Дуня в испуге спрятала лицо в руках… Однако ужасные опасения девушки не оправдались: вместо того чтобы выхватить оружие и кликнуть охрану, главный дознаватель округа Саженцев господин Вайнот молнией слетел со стула и грохнулся на колени, лбом упёрся в пол. Так же, слаженно и не отставая ни на секунду, в помещении скрючились буквально все: и полисмены, и преступники, и свидетели. Даже секретарша — или уж кем была молоденькая девица с подносом в руках. Дуня ошарашено повернулась к Ливэну. Тот криво улыбнулся.

— А теперь хватаем вещи и сматываемся! — сквозь зубы процедил он и, не дожидаясь реакции, подцепил рюкзачок — не самое простое занятие, когда руки склеены от запястий до локтей (его браслеты оказались существенно длиннее) — да сиганул к выходу. Девушка, довольно-таки быстро сообразив, что что-то тут не так, последовала наглядному примеру. — Ну, спасибо тебе, Лауретта.

— Не за что, — попыталась улыбнуться Дуня, но все силы и внимание уходили на борьбу с сумкой и юбкой: одна так и норовила выскользнуть на мостовую, другая — уронить туда же хозяйку.

— Вот именно! Не за что! — рявкнул Ливэн. Он даже притормозил в ярости. — Теперь меня будут разыскивать ещё и за мошенничество!

— А ты разве не мошенник?

— Нет!!! И никогда не был!!! — видимо, злость придала ему силы: юноша резко раздвинул руки и застыл в позе готовящегося к удару каратиста. — Надень на меня рюкзак. И свою дурацкую сумку тоже. Живо!!!

Дуня подчинилась. Не подчиниться среброглазому чудовищу она не смогла. Дрожащими руками странница навьючила вещи на Ливэна, неуклюже задела своим браслетом его — половинки разных наручников слепились, зато вторые их части с тихим звоном упали к ногам.

— Чудесно! — выдохнул парень и рванул с места в карьер. Только опыт пробежек за летающим бревном и знакомство с длинноногим Тацу помогло не уткнуться носом в уличные камни, да и к темпу юноши удалось приноровиться без потерь в одежде.

Куда бы ни держал путь Ливэн, вышел он к приснопамятному фонтану-вазочке, на бортик которого устало присел. Дуня, вынужденная во всём и всюду следовать за юношей, пристроилась рядом. Она никак не могла отдышаться. В боку кололо — стоило бы походить туда-сюда, но у собачки на привязи не было такой привилегии. Хотелось умыться — солёная корочка стянула кожу на щеках, ресницы слиплись, в уголках глаз скопилась какая-то гадость. Ревела Дуня недолго — нестись во весь опор и рыдать в голос одновременно без навыка и тренировки нелегко, — а теперь пожинала плоды своей плаксивости. Общественный фонтан сегодня не привлекал.

— Извини.

— Что? — от неожиданности девушка едва не рухнула в воду, к счастью, Ливэн вновь оказался сильным, удержал обоих от незапланированного купания.

— Я не хотел на тебя кричать — страшно мне стало. И… я не понял, что ты не отсюда, даже не из резерваций. Идиот, — он вытащил из кармана относительно белый платок и протянул его «напарнице». — Не бойся, он чистый — я им флейту протираю.

Дуня с благодарностью приняла салфетку.

— Понимаешь, мне будет сложно доказать, что я не мошенник. Я не умею летать.

— А зачем тебе вообще что-то доказывать? — странница шмыгнула носом и несмело улыбнулась.

— В любом другом случае — незачем. В этом… — юноша поджал губы, размышляя о чём-то своём. — В этом — жизненная необходимость. Я не хочу умирать. Тем более так.

— Если твоя родня здесь правит, разве…

— Они не правят, — перебил Ливэн. — Могли бы. Им есть, что предложить. Им точно есть, что сделать. Им подчинятся без разговоров — ты видела. Они власть. Признанная, желанная. Та, которую нет нужды призывать, но к которой можно обратиться. Мою, как ты выразилась, родню легко встретить… но к ней никто не пойдёт, чтобы спросить — не мошенник ли это и как его наказать. Собственно, к чему кого-то спрашивать — им не понять, что я просто-напросто уродец. Родня узнает. Да. Быстро, но поздно. Ничего хорошего из этого не выйдет. А ещё я буду мёртв. И ты будешь мертва — вообще ни за что.