Ненависть

даже ничего не знают. Но это неважно. Вы познакомитесь с ними — вам придется. Если вы хотите вернуть себе себя.

Дэмьен вздрогнул. Монах это заметил.

— К нам редко приходят убийцы, — беспечно сказал он. — Чаще это обманутые, преданные, униженные, обездоленные. Те, кто утонул в чужой ненависти.

— Я утонул в чужой ненависти, — сказал Дэмьен.

— В чужой ли?

Дэмьен не нашел, что ответить.

— Прежде чем вы примете решение, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Поняли и запомнили. Чтобы возродиться, надо стать пеплом; чтобы стать пеплом, надо сгореть. Вы это понимаете?

Он не отвечал долго. Кажется, ни один ответ в своей жизни он не обдумывал так тщательно. Потому что осознавал: ему никогда не задавали таких важных вопросов.

— Наверное, — наконец медленно проговорил он. — Наверное, понимаю.

Друид пристально посмотрел ему в глаза. Потом сказал:

— У вас очень усталый взгляд. Вы это знаете?

— Знаю.

— Вы уверены, что поступаете правильно?

— Нет.

— Хорошо, — друид выпрямился, повернулся к двери, крикнул: — Рутгер!

Тут же вошел маленький человек в коричневом, с низко надвинутым на глаза капюшоном, неся в руках чашу, наполненную тягучей золотисто-зеленой жидкостью. Друид взял у него бокал, и человек удалился, не издав ни звука.

— Смотрите, — сказал монах, ставя чашу на стол. — Если вы выпьете это, старый мир исчезнет. Старый вы исчезнете. Это будет начало вашей маленькой смерти. Я не предлагал бы вам это, если бы вы были уверены в том, чего хотите. Те, кто дают безапелляционные ответы, как правило, лгут. И не всегда нам. Но вы, я вижу, способны понять, что вам на самом деле нужно. Решайте.

Дэмьен посмотрел на мутную золотую пленку, затягивавшую поверхность жидкости. Попытался подумать о том, есть ли у него выбор, о том, что осталось на той, другой стороне. Вспомнилась только Гвиндейл — бледная, блеклая, прозрачная («Хочу ли этого я?») — и вдруг — застывшее от удивления лицо агонизирующего отца, сделавшего его таким, каким он больше не хотел быть.

Он взял кубок, поднес к губам. Металлическая поверхность чаши оказалась неожиданно теплой. Дэмьен медленно осушил чашу, закрыв глаза и сконцентрировавшись на вкусе. Жидкость была прохладной, тягучей и очень сладкой.

Кубок стал вываливаться из его пальцев еще до того, как он закончил пить. Дэмьен прислонился спиной к стене и, теряя сознание, смотрел, как друид, встав, протянул вперед руку и коснулся сложенными накрест пальцами его холодного мокрого лба.

— Добро пожаловать в адское пламя, — услышал он и упал в огонь.
* * *

Диз продержалась довольно долго — во всяком случае для раненой женщины, только что вставшей на ноги, убившей восемнадцать человек и шесть часов мчавшейся галопом. Боги были на ее стороне — когда она поняла и даже приняла, что больше не выдержит, конь выбежал на заброшенную проселочную дорогу, тянувшуюся среди редкой осиновой поросли. Деревень вдоль дороги уже давно не было, и Диз решила, что может позволить себе передышку. Она из последних сил натянула