Край Ветров: Пироманс (СИ)

— Подожди, но ведь где находится Рин, мы тоже еще не знаем? — переспросил Найк. — Как же?..

— Вот это и есть первая часть плана, — сообщила Кей. — Только тебе он не понравится.

ГЛАВА 18

Мне не больно, не голодно. Но я все еще ощущаю холод, и он практически невыносим. Я ничего не могу предпринять, чтобы не чувствовать его. Забытье не приходит. Ни уснуть, ни согреться.

Темнота и беспомощность. Все это вызывает во мне лишь гнев, гнев напополам с отчаянием, и я снова и снова пытаюсь собрать в кулак то силу, то магию — но ничего не помогает. Оковы крепки, магия исчезает в никуда, но я почему-то никак не потеряю сознания — а хотелось бы.

Я устал это выносить.

Как же я был смешон со своими проблемами тогда, когда считал, что моя жизнь катится по наклонной. Когда был свободен, когда придумывал свой дурацкий план. Я заслужил это. Да, пускай.

Но даже если я заслужил — мне теперь и выпутываться. Никто не придет. Кей права. Я думал только о себе и поэтому…

Уже третий час (кажется) я не пытаюсь использовать магии — достаточное время, чтобы восстановить силы. Ну же. Сосредоточиться. Все внимание на скобы, обхватившие тело. Начнем с шеи. Я чувствую острый край. Туда. Все разом — в одну точку, чтобы металл стал хрупким, словно стекло.

Удар.

Магия приходит из глубины, откуда-то извне, и так же, словно вода, исчезает, не сумев воплотиться, не причиняя оковам никакого вреда. Безмолвное заклинание рассеивается, словно волна, разбившаяся о волнорез.

Кто мог такое сделать? Это магия поглощающих? Похоже на то. Где-то зарыт гигантский золатунный аккумулятор? Почему нет, с их-то финансами…

Что это значит? Это значит, что Дети Зимы работают с местными поглощающими. А если поглощающие на стороне Сесиль и прочих, то кто помешает остальным магам заразиться тем же бредом?

Я не знаю, что с ребятами, но я надеюсь, что они в безопасности и не сунулись ни в какие гильдии. Пускай им хватит ума.

Я готов молить об этом Потерянного — на всякий случай, вдруг он поможет? В таком случае, я торжественно клянусь уверовать.

Пытаясь отвлечься, вспоминаю жизнь, которую прожил, кажущуюся теперь чьей-то чужой. Сбиваюсь. Заставляю себя вспоминать. Насильно вылавливаю в бездне памяти наши первые песни, слепленные на коленке и смешные, наивные тексты. Я пролистываю умозрительно учебник по термодинамике, но вместо формул — сплошные пробелы. Я все-таки не технарь, ум мой, как мне раньше казалось, цепок — но этого недостаточно.

И все же мне не хотелось бы умирать здесь.

В моей голове сами собой проявились события последних дней, путь через снега, замок, зеркало, почти невесомая Никс на руках, коленопреклоненная толпа, вода из медных кранов, разговор, жемчужное платье Ирвис, непослушные волосы Кей… и я почему-то ни о чем не жалел.

Может ли так случиться, что эти люди, которые были рядом, все-таки придут за мной? Я же не называл их друзьями. Я был резок и желчен. Наставник пропал много лет назад. Матери я не помню. Жива ли она? Вряд ли.

Кей все же была права.

Но что теперь с той ее правоты.

Магия не работает. Физических сил недостаточно. Хитростью я не обременен. Я полностью во власти холода и тьмы, как никогда не принадлежащий самому себе.

Открыв глаза, я вдруг увидел слабое мерцание прямо передо мной. Оно становилось сильней, холодный призрачный свет приближался неспешными рывками. Вскоре в зареве маленькой голубоватой звезды я смог различить силуэт, который с каждым следующим шагом становился все четче.

Движение остановилось. Передо мной предстал беловолосый мужчина с длинным безбородым лицом. Рот в мелкой сетке морщин, темные глаза, тяжелые брови, белый костюм… Белый плащ на одном плече с таким же белым как снег, вьющимся меховым воротом, заколот фибулой в форме змеи. В руке — светящийся ледяной осколок.

Мне стало не по себе. Еще сильнее, чем было до этого.

— Меня зовут Люс Мирсин, — произнес мужчина. — Ты, должно быть, слышал обо мне.

Не сразу, но я вспомнил. Да, мне было знакомо это имя. Нет, я… читал о нем. По капле из глубин заторможенной памяти возникал образ, странный, противоречивый. Неужели?.. Как такое может быть? Так звали кого-то, о ком было написано в дневнике моей матери, в той его части, которую писала не она. Те страницы были заполнены почерком той, кто была до нее, и далее… на какой же странице я видел это имя? Люс Мирсин… это было именное стихотворение, изящное и спутанное, с множеством тройных смыслов, из которых я не понял ни одного. Могло ли так совпасть? Тезка? Наследник? И я тогда еще думал — правда это или нет? Какой степени наше родство? Зачем прапрабабка писала стихи о человеке из учебников по истории севера и того ли имела в виду?

— Я читал, — произнес я.

— Хорошо, — он кивнул. — Нужно ли мне как-то доказывать, что это именно я?

— А можно?

— Я спрашиваю из вежливости.

Вот как. Я даже отвлекся от холода благодаря ему. Что задумал этот старый хрен, которому давно пора три раза сгнить в могиле?

Какие такие переговоры он решил вести с пленником? Он ведь сейчас будет вещать как представитель Детей Зимы? Что есть у меня такого, что нужно им?

Я наблюдал за ним, а он за мной. Поглазев с минуту, назвавшийся Люсом Мирсином, наконец заговорил:

— Проклятие Вьюги съедает тебя изнутри прямо сейчас, — свет от ледяного осколка падал снизу вверх на его впалые щеки и делал говорящего похожим на мертвеца. — Но… — он сделал паузу, — в наших силах проклятие Вьюги усмирить. Мы снова, в который раз, обманем алчное древнее божество, хаотичное и опасное. У меня имеется опыт множества поколений, которым удавалось сбежать от непосильной выплаты долга. Ты сможешь то же, что смогли мы. Ты вернулся домой, к корням. И мы поможем тебе.

У него был такой голос — степенный и глубокий, из этих вот хорошо поставленных, специальных. Но я не отвлекался на чепуху, я в первый момент ужаснулся самой идее. Меня шокировала сама идея обмануть… Вьюгу. Я слишком хорошо помнил ее глаза. Я все еще ощущал тот всепроникающий ветер. И вот они нашли слова для нее, которых не нашел я: божество. Алчное, древнее. Вот как.

Эти люди — если только они не врут мне тоже — поколениями обманывали свою… Я не знаю, как это назвать. У меня нет причин не верить. Я понимаю теперь, что влип во что-то куда более страшное, чем мне казалось раньше, но у меня нет времени восторгаться этим или бояться этого. Оно уже происходит со мной. Дальше — только вперед.

Я сглотнул и, облизав пересохшие губы, спросил:

— И что же я буду должен за эту помощь?

— Это перестанет быть долгом, когда ты примешь свое призвание, — ответил Люс. — Вот он я, стою перед тобой. Я — доказательство: мы сможем сделать то, что должны. Многие годы я был заперт в темнице своего разума. И вот теперь я возрожден, как и другие правители севера.

Мне на секунду показалось, что я разговариваю с сумасшедшим.

— Другие… Вы имеете в виду и моего отца? — спросил я вдруг.

Люс покачал головой:

— Я ожидал большего недоверия.

— Я слышал об экспериментах чтецов и целителей и вполне могу верить вам, — сказал я. — Мне только непонятно, зачем вас сделали старым, но это, конечно, ваше дело.

Силуэт пожилого мужчины подернулся рябью. Раз — и тонкая оболочка рассыпалась в прах, осела на пол, как рассыпанная мука. Под личиной старика обнаружилась девочка лет семи-шести на вид.

Я опешил.

Это та самая. Люс? Мирсин?

В теле девочки? Ледяная иллюзия сети — тонкое, сложное волшебство, подвластное только магам с хорошим пространственным мышлением и сильным точечным контролем — удерживать настолько достоверную иллюзию малышка не смогла бы. Разве только она — гений. Или действительно — Люс Мирсин.

— Даже так? — произнес я.

— Я — тот самый Люс, не правнучка и не мошенник, — прозвучал высокий девичий голос. — Пускай тебя не удивляет это тело. Магам моего поколения удалось успешно запечатать личность в сосуд, что стоило многого. Нынешнее поколение сумело возродить меня — сделать невозможное. И вот я здесь, перед тобой. Я — доказательство того, что у нас есть шанс на спасение, и ты — тот, кто его использует. Если, конечно, ты действительно так умен, как думаешь о себе.