Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Фремиус без колебаний открыл нужную страницу молитвенника и принялся зачитывать текст вслух. Казалось, его почтительно слушала сама тишина, щурившаяся от жёлтых бликов. Служители окаменели, не смея громко вдохнуть и тем самым разрушить момент. Комнатка, в которой они находились, как будто оторвалась от остального мира и повисла где-то на границе с Небесным чертогом, у самых Врат Её. Слова молитвы, чистые, невесомые, бесконечно прекрасные, разжигали в душах людей любовь к Терпящей и всем живым существам, обитавшим под одним с ними небом.

Когда Фремиус закончил читать, он ополоснул руку в тазу и провёл смоченными пальцами по лбу девушки. Она опустила веки, и её лицо, выдававшее терзавшие изнутри страдания, разгладилось и приняло спокойный вид.

- Чувствуешь ли ты длань Её? – шёпотом спросил мужчина, растирая священные капли по коже пленницы.

- Да.

- Слышишь ли ты глас Её, взывающий к твоей невинной и не порабощённой злом половине?

- Слышу.

- Видишь ли ты свет Её, разгоняющий даже самые чёрные тени?

Со скоростью атакующей змеи в запястье Фремиуса впились побелевшие пальцы. Рука девушки, которая должна быть привязана к подлокотнику, вцепилась в рукав рясы служителя. Мужчина не выглядел испуганным, лишь слегка озадаченным.

- Я вижу… свет. Так горят зазнавшиеся священники.

Никто не успел понять, как пламя так быстро охватило одежду служителя. Ряса запылала в мгновение, а вместе с ним, как спичка, загорелся и Фремиус. Оставшиеся церковники бросились врассыпную, в ужасе крича. Однако белый огонь не перекинулся на соседние предметы, остыв так же быстро, как и запылал. Горящими остались лишь глаза Нахиирдо, сбросившие пелену наигранной апатии и обречённости.

Сбежать пленнице не дали: на крики стеклись служители разных рангов. Самые смелые и талантливые влетели в комнату и угостили девушку всевозможной магией. Да и не похоже, чтобы дочь Короля была в состоянии быстро передвигаться. Но этот случай наглядно показал, насколько недооценённой оказалась эта девушка. Даже после того, как Фремиус вогнал в её грудь золотую цепь, блокировавшую врождённые способности Шести, пленница спалила доверчивого мужчину дотла, просто коснувшись его одежды. Это пугало. Нет, наводило панику. Даже скептично настроенные церковники узрели, что перед ними, действительно, ребёнок Сайтроми, ибо белый огонь невозможно разжечь просто так.

- Я догадывалась, что нечто подобное может случиться, - с ноткой драматизма проговорила Катрия. – Вечно везти нам не могло…

- И что теперь? – спрашивали у неё. – Если у девушки иммунитет к золотым цепям, как мы будем сдерживать её силы?

- Просто не касайтесь её, когда она бодрствует. Очевидно, что она не в состоянии поджигать предметы на расстоянии. Ей нужен телесный контакт. Лишите её и этого. Лишите её всего, только не предоставляйте больше попыток сбежать!

Гибель всегда невозмутимого и почитаемого Фремиуса поразила служителей. Мужчина был вероломно обманут, поддавшись на внушение демонского отродья, но ведь на его месте мог оказаться каждый.

Другой умелец, управлявшийся с магической цепью, храбро взял на себя обязательства приглядывать за пленницей. Когда на другой день после сожжения Фремиуса он спустился в «страшную комнату», как её называли суеверные служители, он заметил, что едва ли ему предстоит часто прибегать к способностям. Девушка на стуле пребывала в бессознательном состоянии. Левую половину лица обматывала окровавленная тряпка.

- Кто-то решил отомстить за товарища? – спросил пришедший мужчина у дежурившего служителя.

- Нет. Просто она сама напросилась. Да и настоятельница вроде говорила, что нам позволено ужесточить отношение к ней.

- Вот только не нравятся мне такие просьбы настоятельницы…

Мужчина прошёл вглубь комнаты и подобрал со столика обугленное перо с застывшей кровью на кончике. К горлу подступила тошнота, и как-то сразу расхотелось оставаться в одной комнате с дочерью Короля демонов.

- Что, ей выкололи глаз этим? – он показал перо товарищу.

- Нет. Герри залил ей глаз воском. А перо она воткнула в кого-то, когда её усмиряли при попытке побега, - служитель помолчал, покусывая щёку с внутренней стороны. – Если она к завтрашнему утру не расскажет хоть что-то о своей… родне, лишим второго глаза. Катрия теряет терпение, да и я устал от всего… этого.

Позже к ним присоединился ещё один служитель, бывший значительно моложе собратьев. Девушка к тому времени пришла в себя и мрачно взирала на людей вокруг. Не было похоже, чтобы она страдала: взгляд выражал крайнюю степень недружелюбия и предупреждал о затаённой угрозе. Вот только физически пленница была истощена, а потому вряд ли смогла бы воплотить в реальность кровавые мечты.

Следуя предписанным действиям, один из наблюдателей всучил дочери Короля табличку и мел. Она тут же отбросила их в сторону, показывая высшую степень неповиновения. Даже в первые дни девушка казалась покорнее. Будто она настолько привыкла ко всему, что с ней происходило, настолько смирилась со своим положением, что более не страшилась дразнить служителей и действовать им на нервы. Терять уже нечего, и пленница не просто осознавала это – она приняла такой расклад. Или же она так осмелела после убийства Фремиуса? В любом случае, теперь выбить из неё правду даже под пытками будет крайне тяжело.

Но служители не догадывались, настолько плохо, по-настоящему плачевно, было их собственное положение.

Когда одному из мужчин привиделось быстрое движение на стене, наивный решил, что ему мерещится из-за недосыпа и постоянного ожидания чего-то страшного. А в следующую секунду нутро служителя заполнило нечто вязкое и холодное, а ряса пропиталась кровью. Ошеломлённые товарищи, не успевшие сообразить, что произошло, с ужасом воззрились на расползшиеся по стене тени. Словно живые, те двигались непроизвольно, игнорируя направление дрожавшего света лампад. В воздух взлетела золотая цепь, но плотный сгусток ловко обогнул её и впился в грудь второму служителю, прибив его к противоположной стене. Мужчина задёргался, пытаясь что-то выдавить из сдавленного спазмом горла, но тень в мгновение ока прекратила его попытки, всосавшись в дыру и наведя в организме жертвы смертельный порядок.

Третий мужчина давно бы уже выбежал из на этот раз действительно страшной комнаты, если бы вторая тень, всё это время караулившая у двери, не набросилась на него из угла. Став плотной и приняв вид тонкой ленты, она порвала ему горло.

Нахиирдо не верила, что посетившая её доселе фантазия вдруг обрела плоть. Стены и пол залило кровью мучивших её людей, и это зрелище рождало в ней трепет и благоговение. Служители были убиты за время, которое затрачивает какой-нибудь лентяй на почёсывание спины и живота. Изящные тени, словно порхавшие бабочки, выверенными движениями обрубали жизни своими острыми, как лезвия, крыльями. Они скакали по помещению, вбирая в себя пространство и одновременно растворяясь в нём.

А потом тени бросились к Нахиирдо со столь же едва приметной глазом прытью. Одна из них сложилась в причудливую фигуру на полу – треугольную пиктограмму с загогулинами внутри. Вторая в тот же момент сноровисто вскрыла замки цепей и обвилась вокруг запястья девушки.

Дальше мир для Нахиирдо совершил кувырок, и она пришла в себя от запаха прелой листвы, прижатой её коленями к влажной земле. Свежий прохладный воздух и ощущение обширности обескуражили девушку, и у неё закружилась голова. Пока недавняя пленница прощалась с содержимым желудка под ближайшим деревом, две тени постарались принять формы, наиболее приближенные к человеческим. Плотность их облика оказалась непостоянной, и можно было подумать, что дуновения ветра достаточно, чтобы развеять крупицы тел этих странных созданий. Обе тени стали похожи на укутанных в хламиды женщин, но анатомическое несоответствие некоторых деталей, вроде непропорционально искривлённых пальцев или вывернутых под странным углом локтей, громко кричало об их происхождении.