Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Мужчина развернул подсвечник ручкой к двери, проверил, нет ли следов пыли на столике, семь раз посмотрелся в зеркало, согласно церковной примете, и только после этого покинул келью. Остальные служители, должно быть, совсем извелись, пока их собрат флегматично следовал установленному много лет назад порядку. Но у них не было другого выбора, и осознание этого также играло на самолюбии Фремиуса. Никто не мог похвастаться таким виртуозным владением золотой цепью, как он. И подобный навык делал его просто незаменимым человеком в стенах их скромной обители, избранной в качестве резиденции мессии Катрии.

В комнате, где держали девчонку, находилось двое служителей. Они почти с облегчением глянули на Фремиуса, и тот похвалил сам себя за то, каким уравновешенным и нужным он выглядел на фоне остальных. Его собратья с минуты на минуту ожидали, что пленница взбрыкнётся и уничтожит их чуть ли не силой мысли. Но Фремиус сомневался в подобном исходе, а если однажды они не уследят за дочерью Короля и она сорвётся, мужчина готов принять свою судьбу, какой бы печальной та ни оказалась. Равнодушное отношение к собственной смерти превращало её в досадную мелочь, которую почему-то так страшилось большинство людей.

Зато пленницу не заинтересовало появление нового лица: она смотрела мимо, словно завороженная мерцанием огней. Что ещё могло привлечь внимание дитя пламени? Фремиус приблизился к ней и, ухватив за подбородок, заставил повернуть голову к себе. Девчонка была живой иллюстрацией к словам «истощённый» и «измотанный». Даже взгляд, безумный в первые дни заточения, теперь был пустым, как будто пленница ушла в себя. Фремиус заключил, что она не представляет опасности.

- Я не успел зайти к настоятельнице, - сообщил он двум служителям. – Она что-нибудь просила передать мне? Особые указания?

- Всё то же самое.

- Ожидаемо, - а про себя Фремиус добавил, что Катрия с каждым днём выглядела всё более обеспокоенной. Недавние припадки злости доказали, что даже такая уравновешенная женщина, как она, не всегда могла сдержать поток эмоций. А ещё то, что времени оставалось совсем мало.

Но вино успело настояться, а значит, пора откупоривать крышку и вкушать. Мужчина почти выдрал тряпку изо рта пленницы. Девушка тихо ахнула, а на прикушенной губе выступила кровь. За спиной служителя послышались едва различимые вздохи удивления.

- Но Фремиус… это же… запрещено.

Вместо ответа мужчина выпустил руку вперёд, и в тело пленницы чуть выше живота вошла золотая цепь. Дочь Короля задохнулась, откидываясь на спинку стула. Пальцы с такой силой впились в подлокотники, что вены и сухожилия выступили из-под кожи.

- Это больно, - констатировал Фремиус. – Говорят, от подобных процедур, если повторять их периодически, образовывается язва желудка. Примерно через минуту цепь распадётся. Если тебе придёт в голову звать демонов, я вырву её тут же вместе с внутренностями. Могу вытащить аккуратно и раньше времени, если ты ответишь на мой вопрос. Он очень простой, поверь.

Фремиус почти чувствовал, как замерли за спиной его собратья. Он не испытывал ни удовольствия, ни жалости, ни омерзения к девушке. Всего лишь исполнял свой долг перед настоятельницей и Терпящей.

- Едва ли тебе известны тайные замыслы королей. Я не настолько наивен, - торопливо, но отчётливо проговорил мужчина. – Но что-то же тебе наверняка известно. Как-то ты должна общаться со своими сородичами.

Глаза пленницы расширились на последних словах, и Фремиус задумался, что именно зацепило её. Первые попытки связно ответить превратились в хрип, но очень быстро девушка вернула самообладание.

- Они ушли, - процедила она, тяжело и часто дыша.

- Мне известно. Но ведь есть какие-то окна, через которые они попадают на нашу половину мира, - сказал мужчина терпеливо.

И какая-то из них может оказаться той самой лазейкой, через которую очередной Король или Королева проскользнут к людям. Это была давняя проблема, которую не удавалось решить многие столетия. По какой-то необъяснимой причине крохотные оконца, годные для Сменщиков и прочей падали, и огромные двери имели одинаковый энергетический фон, из-за чего Зрячие не были в состоянии сразу выделить последние среди неопасных переходов. А проверять каждую дыру в Часах – заморочки для самых упорных. У церковников не хватало волонтёров и умельцев. Но если бы кто-то, будучи достаточно осведомлённым о тайных дверках, выводил служителей к ним, отлавливать непрошенных гостей, среди которых попадались прескверные твари, стало бы проще.

- Наверняка что-то есть, - Фремиус поиграл ослепительными кольцами, натягивая цепь. – Особое место, где ты встретишь своих в следующий раз.

- Они не мои, - выплюнула пленница, пытаясь найти позу, в которой боль ощущалась не так явно.

Она оказалась на редкость упорной. Мужчина даже начал сомневаться, что воля пленницы была сломлена, как ему казалось минуту назад. Но в следующую секунду лицо девушки исказила гримаса боли, и она поникла, съёжилась.

- Но кое-что… и правду есть.

Фремиус понимающе закивал. Птичка довольства разлетелась по его телу, расслабляя мышцы. Сколько бы дочь Короля ни храбрилась, сломанную волю в момент не склеишь. Множество суток её «обхаживали», высасывали из неё терпение, силы, надежды. И вот настал тот день, когда загнанное в угол чудище растеряло прыть и добровольно сдалось. Зверь, который сидел в клетке и не позволял дрессировщикам приблизиться, в итоге, устав от тесной клетушки, сам подставился под ошейник. Фремиус чувствовал эти едва уловимые изменения в поведении пленницы и радовался, насколько позволяла его скупая на эмоции натура.

- Я внимаю, - извлекая угасающую цепь из груди девушки, сказал мужчина.

Он не опасался, что после исчезновения «хлыста» зверь вдруг набросится на дрессировщика. Этого не случится, потому что покорность уже привита животному. Оно не посмеет укусить, даже имея такую возможность.

- Я… можно мне… благословения? – внезапно выпалила девушка, изумив трёх служителей.

- Благословения? – переспросил Фремиус, поглаживая бритую макушку.

- Хочу покаяться Терпящей в грехах. Пожалуйста, позвольте мне почувствовать Её свет.

Это была приятная неожиданность. Раскаявшиеся грешники просили снять с них грехи или дать возможность покаяться перед казнью, но чтобы к тому же приходили демоны… Никогда Фремиус не слышал ни о чём подобном в практике допросов Lux Veritatis. И всё же… в девочке также текла человеческая кровь, и сейчас, когда демонская часть оказалась подавленной, светлая сторона души заняла доминирующее положение. Это было поразительно и опять же приятно. Если бы все потерянные приходили к тому же осознанию, жизнь этих несчастных хотя бы перед концом стала немножко лучше. Вера всегда найдёт способ пробиться через наросты зла, через плесень разложения и гнилостные испарения морального уродства.

- Разумеется, дитя, - Фремиус обратился к застывшим служителям. – Принесите мой молитвенник. А также таз со святой водой. Свечи тут есть, они сгодятся. Я сам проведу обряд покаяния. Я благословлю твою заплутавшую душу. Конечно, спасти тебя от проступков прошлого я не сумею, но донесу до Терпящей твою жажду исправиться. На том свете Она засчитает твоё стремление.

Катрия зря волновалась. Нужно было лишь подождать. Никогда эти провалившиеся в веру с головой не умели терпеливо досиживать до правильного момента!

Служители засуетились, совершая приготовления. К ним присоединился собрат, которому стало любопытно посмотреть на очищение демона. Фремиус не был против лишних глаз. Он мысленно настроился на священность предстоящего события, благодаря Терпящую, что привела именно его к раскаявшейся душе.

- Ты уверена, дитя? Ты готова отречься от демонской крови и встать на путь истинный?

- Уверена.

- Это замечательно, - однако по сдержанному голосу Фремиуса сложно было сказать, что он чувствовал на самом деле. Приняв молитвенник из рук собрата, он повелительно вымолвил. – Держите свечи. А ты поднеси таз ближе ко мне. Он понадобится уже скоро.