Одиночка (СИ)

"Сначала покажись. Для меня важен твой истинный облик, а не это мутное изображение перед глазами".

"Обернись", - подсказал он.

Усталое лицо пропало, и передо мной вновь предстал зал. Звуки обрушились с новой силой и среди этого гомона, умело поддерживаемого как магами, так и гостями, практически невозможно было уловить хоть что-то из беседы Веланда все с тем же высоким привратником, главным среди них, как мне показалось вначале. Но со мной разговаривал не он, а значит, Старшему подсунули рядового хранителя, тогда как тот, кого они действительно признали главным, находился поблизости и преспокойно наблюдал. И тогда я последовал совету и развернулся, по пути сцапав с подноса юноши-ученика высокий хрупкий бокал. Сделал глоток с блаженным выражением на лице, подстраиваясь под царящую атмосферу всеобщего благополучия. Это подействовало. Несколько магов, косящихся в мою сторону с крайне настороженным видом, отвели глаза, так и не заметив ничего интересного. Теперь можно и оглядеться.

Поиски заняли ровно две секунды. Недалеко от меня, прислонившись к бежевой драпировке, стояла парочка хранителей Врат и мирно беседовала с неизвестной мне чародейкой, то и дело кокетливо поправляющей белокурые локоны. Ее сладкий голосок вместо расположения к его обладательнице лично у меня вызывал прямо противоположные чувства. Думаю, примерно то же сейчас испытывали и привратники.

Стараясь не пялиться слишком уж откровенно, я удовольствовался тем, что скользнул по ним мимолетным взглядом и равнодушно отвернулся. Но и этого оказалось достаточно, чтобы узнать его, пусть даже привратник стоял вполоборота ко мне. Сути это не меняло. То же лицо, только выражение совсем другое - наивно-удивленное, чтобы в точности соответствовать представлению Единых о новых врагах.

Итак, в масках не только хозяева, но и гости, все пытаются обмануть друг друга и пока совершенно неясно, у кого это получается лучше.

Я проводил взглядом худощавого прислужника, наверное, еще одного ученика из уже насчитанных мною шестнадцати, вот также блуждающих в толпе с серебряными подносами. В другой раз меня наверняка заинтересовало бы, как это они решились наступить на горло неимоверной гордости, присущей всем Единым, но только не сейчас.

"Я выполнил твою просьбу. Теперь твой черед", - вновь всплыл голос привратника из приоткрытой для меня лазейки их беседы.

"Помню".

Я пригубил напиток и начал мысленно говорить, не утаивая ничего. Все от появления в моей жизни Сеедира до смерти Зарона, так, словно переживал это заново. Временами, чувствуя, как начинают трястись руки, ненадолго прерывался и делал несколько торопливых глотков, притупляя жгучую боль. На месте старался не стоять, медленно двигался по залу, ведь заглушить мысленный голос было невозможно. И я знал, что значит отсутствие других голосов в сознании - привратники, все до единого, слушают меня сейчас. Ловят каждое слово, чтобы запомнить навсегда и попытаться понять. По крайней мере, я еще продолжал на это надеяться. Когда закончил, поставил пустой бокал на поднос проходящего мимо ученика и взял другой. Осушил одним махом, чтобы вернуть хоть каплю утраченного спокойствия.

Не знаю, сколько длилось молчание на недоступном Единым уровне. Никто не произносил ни слова, но я обострившимся чутьем улавливал потрясение привратников, когда проходил мимо них, внешне ничуть не изменившихся в лице. Осуждение - вот что значила тишина.

Мне вдруг захотелось кричать.

"Почему вы молчите? - мысленно взвыл я. - Ну скажите же хоть что-нибудь! Что ненавидите меня, презираете, - на понимание я уже не рассчитывал, - только не надо вот так..."

"Извини, - глухо прозвучал голос собеседника, - но это так трудно".

"Вам трудно? - внезапно обозлился я. - Не смеши. Ты просил правду, и я открыл ее тебе, вывернув душу!"

"Это так. Мы ожидали чего-то подобного, но все равно как-то... не верится".

"Придется поверить", - жестко ответил я и резко вышел из образованной привратниками пустоты.

Вот и поговорили.

Кажется, меня хотели удержать. Я ощутил на миг тончайшее полотно Силы. Взгляд, вовсе не враждебный, а скорее сочувствующий, уперся в спину, но слишком поздно. Я сгоряча рванулся из паутины теплых объятий, расплескал вино и толкнул случайно оказавшегося рядом Хенигаса.

Наемник недоуменно обернулся, в глазах вспыхнуло и тут же погасло раздражение.

- Ох, извини, - вырвалось у меня. И я приложил руку ко лбу, чувствуя себя совершенно разбитым.

- Что это с тобой? - резко спросил он. - Ты вдруг побледнел.

- Просто стало нехорошо, - сквозь зубы проговорил я, тщетно пытаясь вернуть самообладание. - Как думаешь, никто не заметит, если я ненадолго выйду во двор подышать свежим воздухом?

Хенигас пожал плечами и посмотрел на Веланда, но тот, занятый разговором с привратниками, ничего не заметил. И тогда он неохотно сказал:

- Хорошо, иди, но держись подальше от тех двух магов. А еще лучше... Цирон!

Несмотря на то, что произнес он это вполголоса, наемник материализовался рядом буквально миг спустя.

- Мне не нужна нянька, - запротестовал я.

- А тебя не спрашивают, - отрезал Хенигас. - Это здесь все такие... - он запнулся, подыскивая подходящие слова.

- Приторно-любезные, - не удержавшись, подсказал я.

Хенигас поморщился, но все же кивнул.

- Можно и так сказать. Но стоит тебе оказаться за пределами зала, как стычки не избежать. И так как на твое благоразумие полагаться просто глупо, за порядком проследит Цирон.

- С радостью, - отозвался тот. - Мне и самому уже осточертело это сборище.

И мы с непринужденным видом двинулись к выходу, прочь с бала-маскарада, от которого шла кругом голова.

Ночь когда-то успела окутать владения настоящим густым мраком так, что даже мертвому свету Единых не удавалось полностью рассеять его. Не так давно окрысившиеся на нас маги охотно пользовались этим и дремали стоя, прислонившись щекой к холодной поверхности поста.

Мне это было только на руку. Несмотря на то, что злость так и не ушла, а скорее затаилась, приготовившись уцепиться за любое неосторожное слово или взгляд, вновь цапаться с магами меня не тянуло. Хотелось просто отдохнуть.

- Никчемный нынче выдался денек. - Цирон наклонился, поднимая с земли маленький камешек. - С привратником ты справился сам, а мы стояли себе как столбы. Ни тебе жаркой схватки, ни капли крови. А вот, помнится, когда за одиночками охотились, было веселей. - И подкидывая камушек на ладони, он искоса глянул на меня, ожидая ответной реакции на слова.

Неспроста он одиночек помянул. Чует что-то, понял я, вот и проверяет - выдам себя или нет. И я пожал плечами, безразлично обронив:

- Может быть. Меня там не было.

- А жаль, - подхватил он. - Вот Сеедир, например, долго от нас ускользал. Сколько миров мы обшарили, а все без толку. Один раз почти схватили, но он нам такое устроил, что лично я на всю жизнь запомнил. А Хенигас тогда в первый раз вынужден был искать замену трем воинам, которых Сеедир буквально размазал по земле. А потом он надолго пропал да и ребята подустали за ним гоняться. Недостатка в одиночках мы еще не испытывали, так что без работы не остались, а когда Сеедир вновь появился, то это уже был не он. От того мага, что задал нам трепку в мире Трех Рек осталось лишь его подобие.

Я промолчал, слишком хорошо помня тренировочную иллюзию учителя.

- Лучше бы он не вылазил из своей норы, - прибавил Цирон. - Может, протянул бы еще пару веков, а так...

- Ты что, жалеешь его? - не понял я, а про себя в который раз подумал, что Хенигас сам того не зная, вот уже долгое время доверяет ни кому иному, как пособнику самого опасного врага Веланда. Вот бы посмотреть на его лицо, когда это станет известным.

Цирон же, даже не догадываясь, что за мысли крутятся сейчас в моей голове, растянул губы в холодной улыбке.

- Наемники жалеть не умеют, - высокомерно произнес он. - Просто горько было смотреть на то, кем он стал. Ничем не лучше какого-нибудь мага-самоучки из глухомани типа Атиона.