Книга магов (антология)

— Вы правы, правы… понимаю, как это выглядит со стороны… Я просто растерялась. Не знаю, что нужно говорить, как вести себя…

— Лучше никак себя не ведите, — посоветовал он. — Не следует доводить ситуацию до абсурда. Довольно и того, что есть…

— А что у нас есть?

— Даже если нет решительно ничего определенного — то это уже какая-то определенность!

— Вы так думаете?

— Прикажете думать иначе?

— И вам это не кажется странным?

— Что именно?

— Да все! — сказала она. — Вы, я, отсутствие оживляжа… Кстати, вы — совершенно голенький. Те же темные очки — и это все, чем ваше тело прикрыто…

— Позвольте предъявить вам аналогичное замечание.

— Мои туфли…

— На вас были туфли?

— Неужели и это мне просто причудилось?..

— Если так и дальше пойдет, нам не останется ничего другого, как развлекать друг друга небылицами. — Пачку сигарет и зажигалку он держал в руках, не зная, куда можно пристроить их, чтобы и зажигалка, и сигареты вдруг не исчезли с той же магической необъяснимостью, с какой появились минуту назад.

— Вас нагота не смущает? — спросила женщина.

— А вас?

— Я больше смутилась, когда вы попросили меня снять очки.

— Простите, в тот момент я не предполагал, что это столь впечатлит вас. Я выразился как бы по инерции… косметика, ресницы…

— Я сама спровоцировала. Сама виновата. — Она вздохнула, поправила очки, и мужчина невольно тоже прикоснулся к своим очкам: солнцезащитные, в перламутровой оправе, в таких не стыдно показать себя самому взыскательному обществу… Внезапно ему захотелось увидеть глаза собеседницы. Желание было настолько острым, что в первый момент испугало его…

2

Она сказала:

— Я словно жду чего-то. А вы?

— Не представляю, чего тут можно дождаться, — пробормотал мужчина. — Предпосылок не вижу, характеристики отсутствуют. Одежда тоже. Антураж никакой.

— Как в эдемском саду! Адам и Ева…

— Я бы выразился проще и точнее: персонаж и персонажка.

— Звучит почти как оскорбление.

— Давайте оскорбимся — что от этого изменится?

— Может, из этого какая-нибудь история возникнет… — мечтательно проговорила она. — Для чего-то мы встретились.

— Вам непременно нужна какая-нибудь история?

Они оба были в темных очках, и ни один из них не знал, как выглядят глаза собеседника. И мысль об этом почему-то тревожила, манила, казалась важной…

— Персонаж и персонажка, — повторила она. — Неужели этим все и ограничится? Мы ведь не фанерные.

— Я в этом не уверен.

— А вы прикоснитесь ко мне! — сказала женщина.

Он снова закурил. На этот раз она не отказалась от предложен ной сигареты, хотя курила неумело, неправильно, впустую, словно впервые в жизни.

«А я как будто лишь тем и занимался всю жизнь, что дым пускал колечками», — подумал мужчина. И сказал:

— Суть фанерности от прикосновений не зависит. Фанера вольна воображать себя кем угодно, однако она всегда будет оставаться фанерой. Теперь вы понимаете, почему эти кварталы называют Забытыми? Посмотрите вокруг! Что вы видите?

— Ничего, — сказала она. — Но так не может продолжаться вечно.

— Может. Без характеристик, без антуража, в стороне от коллизий… чего тут ждать?

— Все ждут востребователя, — сказала она.

— Это несерьезно. Не слишком-то они утруждают себя посещениями: пользуют, главным образом, то, что уже на виду. Их можно понять. Я их понимаю. Фанера везде одинакова… Тут неподалеку один невостребованный рассказывал, как можно накликать себе то да се, гнома, например, Белую Даму, Бродячую Золушку… Техника вызова чрезвычайно проста. Надо запереться в комнате, поместить в углу тазик с водой, намотать на палочку побольше золотинок (вместо палочки еще карандаши используют), погасить свет и затаиться на время. Как только гном появится — вы это сразу почувствуете! — необходимо зажечь свет, в темноте оставаться опасно. С зеленым гномом лучше вообще не связываться, он кусючий, а вот рыжий — добряк и балагур, исполняет любое желание, не торгуясь… Белую Даму вызывают также в закрытом темном помещении, но ожидать ее следует, стоя перед зеркалом. Прочтите наизусть печальное стихотворение, чихните трижды через левое плечо, произнесите заклинание: Дама Белая, груша спелая, что велишь ты мне, то и сделаю… — внезапно вы увидите

в зеркале белые прямоугольные тени, будто чистые листы бумаги разлетелись от порыва ветра! И не забудьте про золотинки на палочке, без них ничего не получится… Но самое жуткое — это заманить Бродячую Золушку! Во-первых, Бродячая Золушка нисколько не похожа на милую сказочную замарашку, обращенную в очаровательную принцессу, — бродячая скорее напоминает Бабку-Ежку после неудачной пластической операции. Во-вторых, каждый должен оставаться в своем углу, с места не двигаться, ни в коем случае не кричать и не звать на помощь. Участники мысленно считают до тридцати шести, и, закончив счет, все должны мысленно повернуться и взглянуть на середину комнаты. Золотинки на палочке вспыхнут кровавыми отблесками, и в тот же миг прямо из воздуха появится черная морщинистая рука…

— Зачем вы все это рассказываете?

— Я только пересказываю то, что слышал от фанерного мага. Какой-то неврастеник тут же спросил его: а как вызывают востребователей? Угадайте-ка, что посвященный ответил? — а то и ответил: этих никак не вызывают, они либо сами являются, либо какая-то случайность, какое-то стечение обстоятельств вынуждают одного из них оказаться на той же территории… еще фанерный научал быть гостеприимным, всеми силами стараться не разочаровать востребователя, но при этом сохранять исконное — сообразно внутренней пружине, что заложена в каждом… не прихорашиваться, не представляться хуже или лучше того, что ты есть на самом деле. Никакого глянца! Их интересует исключительно материал естественный, без примесей… Что такое? Вы плачете? Вот те раз! Плакать-то зачем?

— Разве плачут зачем-то? Плачут почему-то. Потому что плакать хочется… потому что слезы сдержать невозможно… потому что он никогда, никогда не придет за нами…

— Это уже истерика. Но вы же не истеричка, я это точно знаю.

— Что вы можете знать? Вы обычный невостребованный — как я, как все остальные в этих кварталах… и от вас веет каким-то холодом… вот.

— Фанера греет, мадам, лишь когда на растопку идет.

— Вы как будто удовлетворены своим положением….

— Удовлетворен, не удовлетворен — кого это интересует? Персонаж и персонажна! Фанера! Фантом! Никто ни при чем!..

— Неужели и я для вас — ничто? — с необъяснимым трепетом в голосе спросила она.

Он промолчал, поправил очки. Негромко пробормотал:

— Просто я пытаюсь трезво смотреть на вещи. Я — всего лишь мужчина в темных очках. Без намека на перспективы когда-нибудь стать востребованным, порцию характеристик получить, хотя бы эпизодическую роль в какой-нибудь истории…

Женщина уже не плакала, она спросила:

— Какую роль? Героическую?

— Не обязательно. Любую. Любой эпизод, любую фигуру с любым подтекстом… лишь бы мотив взыграл! Неимение мотива — вот отчего мы все страдаем!

— Вы разве страдаете? — спросила она.

Он подумал, прежде чем ответить.

— В сущности, нет. Даже этого не дано. Ни скорби, ни веселья. Фанера не подвержена страстям…

— Да что вы заладили: фанера, фанера… больше ни на что фантазии не хватает? Вы же не тупица.

— Благодарю на добром слове. А еще я не кустарь-баптист, не интриган, не типчик, склонный к гомосексуализму, не работяга и не семьянин, в облаках витающий. Не храбрый заяц, не старый ловелас, не сентиментальный подлец, не дамский угодник. Не гордец, каких мало… Что там еще по списку?

— Давайте сами что-нибудь придумаете, — сказала она.

— Фанерная история? — уже без иронии переспросил он. — Боюсь, ничего порядочного не получится…

— Хуже не будет.

— Мне нравится ваш оптимизм, — сказал мужчина.

— А все остальное — нет?