Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни (СИ)

- Шикарные, – выдохнула девушка, ища свободное место для приземления. Платья действительно были прекрасны.

- Спасибо, дорогая. Но… ну и какое, же мне из них выбрать для завтрашнего дня?

- Владыка Эотель умеет держать интригу – он не сказал мне, что завтра за день.

- Завтра годовщина нашей свадьбы.

- И сколько?

- Девяносто девять лет, – женщина ровно улыбнулась, но Алма подумала о варианте, что это вызвано не радостью, и сама, же в этом усомнилась.

- Титания, я никогда не спрашивала вас об этом, но, сколько вам лет?

- Сто двенадцать.

Девушка, молча, восприняла этот факт, только вновь окинув лицо эльфийки радужными глазами, которые пока что отдыхали без линз. Она была безумно молода, кожа напоминала снег, слегка розовеющий на солнце, тончайшая фигура, волнистые волосы… «Боже! Ей не может быть сто лет! Никто бы не дал и тридцати!». Молча, Алма восхищалась ими обоими, так прекрасно выглядевшими на людях.

- Вы очень красивая пара. Думаю, самая красивая, которая только сейчас существует.

- Да? – без особого интереса спросила Титания.

- Конечно! Разве вы не согласны?

- Я видела однажды и более красивую пару.

- Кого же?

- Помнишь владыку Неметона? Ты с ним встречалась на приёме у Доэлнора.

- Да, но я не видела его жену.

- Её уже нет. Но они были такими подходящими друг другу, по крайне мере внешне.

- А как они… ну, общались?

- Насколько я знаю, они относились, друг к другу с… даже не знаю, Алма... с терпимостью по большей части. Их отношения походили скорее на уровень «самые дорогие друзья».

- Но, тем не менее, у них сын. И как тогда они могут считаться красивой парой? Я думала такая пара: красива во всём.

- Нет. У пар с таким названием от красоты часто бывает одна внешность. У Неметона белые с желтизной волосы, как белый шоколад, а у Канли, так её звали, необычайно красивого цвета тёмного шоколада. У обоих серебряные глаза, охристо-белая кожа. Они и, правда, идеально смотрелись вместе.

- Да… думаю, выглядело это очень красиво. Титания, а как выглядели вместе мои родители?

- Ты об этом спрашиваешь, чтобы узнать о том, как выглядел твой отец?

- Нет, это я знаю. И. если честно, то он пару раз приходил в академию.

- Ты его знаешь? Видела? Вы общались?

- Ну… не знаю насколько это можно назвать общением. А вы его не видели.

- Дело в том, что никто не знал, на ком твоя мать остановила свой выбор. Но это должен был быть маг обращения.

- И что? На кого же все думают?

- Многие друзья и знакомые Бейры считают, что это… что твой отец – Йов.

- Хм… – Алма опустила глаза.

- Так это правда? Все были уверены в том, что она выберет одного из учеников твоей бабушки, Жалис.

- Да… так и случилось, – ответила девушка, отвлечённо посмотрев в окно.

- Алма, то есть и правда Йов?

- Йэсиас Олостор Венгрий? Нет. Мама не сошлась бы с таким как он, – она непроизвольно выдержала паузу, – я так думаю.

- Ты уже сама не уверена?

Алма молчала. К утру все мысли отступили, Алма провела около часа перед шкафом, в размышлениях, что же надеть. В конце концов, выбор упал на обычное по фасону платье, самое простое эльфийское, но сильно выделяющееся цветом – насыщенно синий, глубокий, цвет королевского сапфира. Под это девушка нашла тонкую цепочку, просто цепочку без кулончика, та почти вплотную прилегала к шее, и выглядела необычно. Она была не из звеньев, а с более сложным ритмом: звено, тонкая, скрученная в спиральку пластина, и снова звено. Перед выходом, она накинула на плечи серый плащ. Она легко спустилась по лестнице, размышляя над подарком Титании и Эотелю. Что можно подарить им обоим? Она почти не знала, что они вместе любят, что привыкли делать. И спустя минуту таких размышлений, девушка пришла к вопросу: любят ли они друг друга? Она не успела ответить на вопрос. Спустившись по длинной винтовой лестнице, она замерла. По коридору шёл эльф. Алма видела рубиновый плащ, едва различала точёные черты лица, но что-то внутри подсказало ей, что это Неметон. Алма смотрела сейчас, а него совершенно другими глазами: она видела его не просто правителем. Сейчас он был без свиты, в пустом коридоре, высокий, замер, смотря на какую-то картину, но во взгляде было нечто большее, чем простое любопытство к искусству. Лазоревые глаза будто светились, и Алма никак не могла понять, отчего происходит это сияние. В какую-то секунду у Алмы проснулось непреодолимое желание закричать. Не хотелось больше никого видеть, однако Неметон походил на статую, и Алма пыталась прочитать его мысли. Она медленно догадывалась, кто мог быть изображён на картине, но слабо верила в это.

Она услышала морской гул, словно поднесла к уху ракушку. Развернулась, и увидела грифа. Золотого, сияющего. Что он ей принесёт теперь?! Взглянув напоследок на Владыку Неметона, девушка побежала вперёд, следуя за грифом.

Алма выбежала на улицу. Всё время, не отставая от птицы, она боялась. Сердце бешено колотилось внутри, она боялась того, что может увидеть. Гриф всё летел и летел, вскоре Алма начала сомневаться в том, что должна была за ним идти. Это ошибка, он ничего не покажет!

Подрагивая. Словно белоснежное пламя, тело грифа извивалось в воздухе над плёнкой воды у берега. Вода молчала, лес ничего не говорил. Было настолько тихо, что Алма испугалась. Когда погасла птица, нырнув в воду, девушка оцепенела от страха, сейчас темнота, в самом деле, нагоняла ужас. Вскоре она услышала звуки. Это был треск дерева, словно оно горит, а огонь издавал свой приглушённый гул. У самого берега, словно яркое пятно, засветилась вода. Огонь был под её гладью! Алма сделала шаг, в воде колыхалось чёткое по содержанию, но все, же бесформенное само по себе виденье.

Подойдя в плотную, и склонившись над изображением, девушка увидела практически себя, только старше. На вид её было около двадцати пяти. Всё те же яркие волосы, она была настолько красивой, что сейчас, смотря на это, Алма твердила «это не могу быть я!». Но даже не это зацепила сердце и внимание. Она вся была в огне!

Сердце сжалось в тугой, колючий комок и с силой било рёбра. Дыхание… его не было, расхотелось дышать совсем. Широко открытые радужные глаза вцепились в видение, жадно заглатывали его, давили, анализировали, чувствовали, и всё равно не верили! Не верили в него! Единственное, чего боялась Алма, какого конца не хотела бы более всего, так это назначенного ей сейчас. Редко её сковывал страх, настолько редко он лишал её воли, но теперь она стояла потерянная, будто виденье – не будущее, а, то, что происходит с ней в этот момент. Она умирает! Горит в огне! Не самая лучшая учесть – сгореть заживо!

Она видела вокруг себя, там, непонятное помещение, все стены в огне, у высоченных, недостижимых потолков, столпился дым. Вдруг из огненной стены выскочил кто-то. Алма не видела лица. Могла разглядеть только длинные волосы, не очень тёмные, она видела по одежде и движениям, что это эльф. В глазах той далёкой Алмы загорелся ещё один огонь. Руки обняли его шею, губы быстро что-то шептали, пока могли, потом слова заглушил поцелуй. Они оба горели, но им было не до крика от боли. Алма горит в огне, но что ещё хуже, уводит кого-то за собой в мир мёртвых. Она видела сейчас, в этот день, все свои грядущее предсмертные мучения. Ещё до ворвавшегося в «картину» эльфа, девушка смотрела на себя, на то, как тяжело она дышала, а изо рта вырвался будущий визг, который она не могла услышать сейчас. Виденье молчало. Плечи поднимались и опускались, вместе с ключицей, и каждый новый резкий их спуск означал визг от боли, но скоро и они прекратись. Алма видела, как она сама же замолчала, и из молчаливых глаз скатилась слеза. А потом кто-то просто ворвался в «картину», похоже, тот, кому была не слишком нужна будущая жизнь, которая продолжалась бы после огня. Его волосы моментально загорелись, как и Алмины, просто и без того огненный цвет был уже не различим. Оба умирали обоим больно, но у Него был шанс уйти, однако нет! Зачем он кинулся к ней? Зачем схватил её руки, уже и так охваченные огнём? И надо было убивать себя из-за неё? Для чего поцеловал, сдержав крик?