Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

====== Всё сначала ======

- Ты вообще себя слышишь? – эта была первая фраза, которую услышала Алма, лёжа столбиком на спине, она будто сквозь закрытые глаза видела свет, и, цедя в голове услышанные слова, думала, что было раньше. Она очнулась, но как-то не резко, а плавно, закрытые глаза стал щипать утренний свет. Почему она ничего не помнила? Что было до того, как она услышала эту фразу? Ведь не могло же быть так, что ничего не было!

- Я знаю, что говорю, Титаная. – Оба голоса были знакомы Алме, и если первый был женский и принадлежал Титание Грекнивер, то второй был голосом Доэлнора. По крайне мере ей так казалось. Тем временем диалог продолжился, – Но, тем не менее, отказываюсь понимать, почему это моя сестра решила отправить её именно ко мне.

Голос звучал без особой ненависти, как всегда сурово, грозно, по-королевски, как и подобает эльфийскому правителю. Тон Титании не отличался эмоциями, королева лесных эльфов – и этим всё сказано.

- И что теперь? Куда ты её отправишь?

- Не знаю. Ты знаешь моё отношение к Алме – люблю её, как свою племянницу, но в последнее время Торниэле и так не безопасно, а тут ещё и… – до этого момента голос набирал скорость и вдруг остановился слишком резко для слуха, в ушах эхом ещё бегали только что сказанные слова, – он слишком часто приходит сюда, – чересчур тихо и сухо закончил Доэлнор.

- Не думаю, что их будет сложно помирить.

- Было бы кого мирить. Она его не знает, а он в последний раз не слишком хорошо отзывался о ней.

- Я думаю, что он не сможет вечно ненавидеть её.

Против воли Алма открыла глаза, вздрогнув при этом. Взгляд сразу прилип к белоснежному потолку эльфийского замка, на который интересно падал свет, бьющий из многочисленных окон. За проёмами в каждой стене восьмиугольной комнаты, которые эльфы называли окнами, Алма разглядела октябрь.

Витые подоконники, все в красивейших природных барельефах, Титания и Доэлнор стояли, облокотившись на один из них, и смотрели в голубеющую даль, так сильно выделяющуюся на рыжем пейзаже. Солнце ещё высоко не поднялось, и поэтому Алма без долгих раздумий поздоровалась:

- Доброе утро.

Доэлнор быстро развернулся. Будто впервые Алма смотрела на его вытянутое серьёзное лицо, серые глаза также смотрели с порою невыносимым спокойствием, узкие губы, тонкая шея... Контур лица обрамляли эльфийские волосы, спускающие тонкими прядями ниже плеч. Длинный плащ винного цвета закрывал всю высокую фигуру, и даже ещё слегка тащился сзади коротким шлейфом.

- Алма.

«Что он этим хотел сказать?» – подумала про себя она, но, тем не менее, ответила приветливой улыбкой.

- Мы не рассчитывали, что ты так рано проснёшься, – плавно вступила Титания. Она была как всегда само олицетворение хрупкости – неподвластный времени облик бессмертной эльфийки. Чересчур белая прозрачная как хрусталь кожа, голубеющее платье из наслоенной тончайшей ткани разных цветов холодной пастельной палитры, вся она походила на кусочек льдинки за исключением волос. Спускаясь ниже пояса, они выделялись своей чернотой и вились не кудрями, а размеренной волной ближе к концам.

- Разве ещё рано? – коротко спросила Алма.

- Алма, – произнёс Доэлнор, садясь на узкое вытянутое вверх кресло, – что ты сейчас помнишь?

- Я... – сама не поняв толком, что это было – вопрос или начало какой-то фразы, Алма всё же решила продолжить и говорить с паузами, чтобы не было видно этого замешательства, – помню на самом деле, как бы это странно не звучало, но очень мало.

- Хорошо, – выдохнул Доэлнор и откинулся в кресле, – ты помнишь нас? – его взгляд оставался таким же беспристрастным, но в глазах Титании промелькнул мимолётный интерес к ответу.

- Да. Вы – Доэлнор Рэгалас, а вы – Титания Грекнивер.

- Хорошо, это было ещё легко, а вот теперь самое важное… – он слегка улыбнулся, что делал очень редко, причина никогда не была известна, – ты помнишь себя?

Повисла долгая пауза. Не имея ответа, Алма подняла голову выше и решила промолчать.

- Не волнуйся, Алма, – проговорила Титания, – ты всё ещё вспомнишь. А теперь, уличное платье уже на тебе, можешь причесаться и пойти погулять по Торниэлу, помнишь этот город?

- Нет, – только губами ответила Алма.

И посмотрела направо, она уже давно краем глаза заметила там зеркало, но ещё пару секунд назад ей было не до этого. Теперь же она увидела в овале себя. Маленькую девочку лет девяти-десяти. Волосы до безумия вились и торчали в разные стороны, что при их короткой длине создавало образ хризантемы, попавшей в закатные лучи. Тут она сошлась глазами с собственным взглядом… будто гипнотизируя саму себя она упивалась тем, что смотрела в них, но из-за цветного солнца никак не могла понять, что же в глазах такого необычного?

- Алма! – тихо, но настойчиво позвала Титания, слегка одёрнув её за руку. Отведя взгляд, девочке и самой стало легче, – лучше не смотри на них так долго.

- Почему я себя загипнотизировала?

- Такие глаза.

- Какие?

- Всех цветов радуги. От красного до фиолетового! Идут по кругу как на колесе фортуны или рулетке только гораздо красивее. Пока не вспомнишь, как не попасть под гипноз, лучше не смотри в зеркалах в собственные глаза, – с этими словами Титания посмотрела на Доэлнора, тот встал и подошёл к ней. Оба уже собирались покинуть комнату.

- А… – нелепая пауза и Алма продолжила, – где моя мама?

- Здесь её нет.

Ответ был очень коротким и ровным счётом ничего не давал девочке. Поднявшись, она взяла деревянную расчёску с туалетного столика и вышла на балкон. Октябрьский ветер приятно обдувал. Опустив глаза, она увидела на себе длинное платье серебристо-грифельного цвета, красиво отливающее нежно-изумрудным оттеком. Словно выйдя из некого сумрака, Алма принялась расчёсывать волосы.

Замок был нереально большим, девочка пыталась хоть что-то вспомнить из него, хотя бы то, где выход из этого лабиринта достойного войти в историю шедевров эльфийских архитекторов. Может у неё получилось бы быстрее найти выход из него, если бы только часть мыслей, направленных на поиски пути, не составляли всего одну сотую общей массы от всех мыслей. Все они были направлены лишь на то, чтобы воскресить в себе воспоминания, хоть какие-нибудь. Почему она ничего не помнит? Где её мать? Может, если она вспомнила дядю лишь по голосу, то вспомнит и её, только заметив тень или услышав шепот эха? Как глупо выходит, не помнить себя!!! «Я же была кем-то! Как из человека, через сон, я превратилась в собственную тень?» – эти мысли сами же пугали девочку.

И вот улица. Как она нашла её? Идя просто машинально, полагаясь на подсознательную память? Может раньше она часто бывала здесь? Только бы привести мысли в порядок. Это то, чего желала Алма на самом деле именно сейчас.

Город оказался несколько знаком ей. Низкие дома, но по эльфийски грациозные, да и весь городок, включая замок Доэлнора, находились в крупной покатой расщелине в скале. Молчаливые задумчивые эльфы всегда успокаивали Алму, по крайне мере, она так помнила. И с каким-то непонятным выражением лица девочка поглядывала на других детей, как они бегают по мощёным улицам. И в таком её собственном состоянии Алма не понимала, что может быть вообще хорошего сегодня. Когда настраиваешь себя на какое-то состояние, оно и выходит из тебя, мало того ещё и кажется, что эта же грязь лезет и из всего окружающего тебя. Самым лучшим выход из этой ситуации был хороший случай из жизни, казалось, что проще – вспомнить о хорошем, но когда ты не помнишь, что было давнее получаса назад, то это становится слишком невыполнимым.

Крутые стены гор были медные от осенних деревьев, хотя почти вся листва с них уже опала и служила ковром. Осень. Больше нечего было сказать о поле, на которое вышла Алма, ещё только то, что оно было широким и очень пустым. И на всём этом фоне коричневато-жёлтых листьев, Алма казалась одним серым пятном, гуляющим по нему без цели, мыслей, соображений. Но это не совсем так, мысли были, но все направлены на отлучённые от дел земли. Девочка никак не могла вспомнить, что же всё-таки произошло с ней? А может быть и в ней? Доэлнор был постоянно занят, хотя и любил свою племянницу, как правитель он имел мало времени на себя и своё общение с людьми родственными ему. Раньше вечера можно было и не надеяться поговорить с ним.