Магистериум морум (СИ)

– Вот и закусим с тобой, – приговаривал маг. – Может, и не жирно будет, ну так мы же и не жрать собираемся. Стопку-то не разлей!

Фабиус едва не вскрикнул, увидев, как неловко сползает Борн на овечью шкуру. Хотя пожалел не его, а водку.

Демон, однако, ничего не пролил, хоть упал на спину, и дышал теперь тяжело. Магистру пришлось приподнять его неожиданно холодную голову и поднести стопку прямо к губам:

– Ну-ка, по маленькой… – приговаривал он, пытаясь напоить инкуба.

Борн резко вдохнул, и напиток испарился. Только непонятно было, попал ли в горло?

Маг хмыкнул и налил ещё. Сунул стопку в руку лежащему демону. Резко выдохнул и быстро опрокинул свою долю. Крякнул: чудо как крепка и ароматна оказалась водка! Хороша была в прошлом году рябина!

Борну, вроде бы, стало чуть лучше. Он сел, помогая себе левой рукой. В правой – инкуб зажал стопку.

– Пей, пей, – маг понюхал баранину и стал отщеплять от неё волокна всё тем же магическим ножом: кто бы знал, куда делся кухонный, что лежал до отъезда на подоконнике?

Борн поднёс стопку к губам и глотнул. Напиток был холодным, но обжигал. Он, не понимая, дотронулся рукой до горла, по которому словно бы прокатился жидкий огонь.

– Мясом занюхивай! – поторопил маг.

И тут же сам опрокинул огненную жидкость, опять налил себе и демону, вытащив стопку из его малопослушных пальцев.

– Согрелся? – спросил он. – Какова, а?! Это только говорится, что водка. Зрелая рябина заливается крутым самогоном, чтобы горел…

– Горел? – переспросил Борн, едва шевеля губами.

Рябиновый напиток странным образом превращался внутри него в легчайшие пары, наподобие тех, что дают грешные людские души. Только водочный пар был ещё и горяч сам по себе, без греха.

Демон прислушивался к своему нутру и только теперь понимал, чем ему так нравилось раньше вино – оно тоже давало пары, но малые, едва заметные. Рябиновая же просто горела у него внутри, как будто сам он был вроде камина.

– Вздрогнули? – подсуетился маг, подсовывая Борну ещё порцию напитка. – Ты не поверишь, сколько возни требует настоящая рябиновка!.. – Маг привалился на здоровую правую руку, а стопку поставил на импровизированный стол из скатерти. Его потянуло на разговоры.

– Есть водка простая, деревенская. Надо взять зрелых ягод, очистить и обобрать их от стебля, перетолочь в ступе, положить в бочки, чтобы было до половины, залить горячею водою, укутать и увязать поплотнее, чтобы дух не выходил, и держать таким манером двенадцать дней и ночей. А как рябина закиснет, и верх в бочке покроется гущею, словно у винной браги, тогда брать из бочки, перегонять как брагу, и в четвертый перегон будет весьма хорошая водка. Но это – полная ерунда по сравнению с нашим с тобою напитком. Самому Сатане бы не стыдно…

Разглагольствуя, маг выпрямился, дотянулся до кресла и сдёрнул с него гобелен. – На-ка, накройся, вроде как знобит тебя!

Сам магистр тоже умостился у камина поудобнее, налил, глотнул и закрыл глаза, наслаждаясь ароматом и вспоминая, как сам резал чуть прибитые морозом тяжёлые кисти рябины.

– Мы с тобой тоже возьмём рябину, – продолжал он. – Годится не всякий сорт, а только сладкая, береговая. Собирают её после того как ягоды прихватят осенние утренники. Перебирают и моют ласково. Засыпают в бочонок, не уплотняя, до самой втулки и заливают самогоном. Можно тем же, рябиновым. Хорошо укупорив, ждут двенадцать дней, каждый день доливая по необходимости самогон. А потом в бочонок ввинчивается медный кран, и через него сливается вся жидкость и заливается обратно в бочонок, тем самым происходит перемешивание тинктур, дабы избежать повреждения ягод.

Маг вздохнул, вспоминая горьковато-сладкий дух от сливаемого напитка – ни капли в рот! Иначе магия приготовления будет нарушена!

Он приподнялся, дотянулся до стопки Борна. Опять налил обоим.

– Так вот, – продолжал он. – Через большой лунный месяц можно бы уже пить. Но мы с тобой лучше выпустим через кран 2 большие бутыли и дольём в бочонок свежей самогонки. А наши бутыли засмолим да поставим на год-два в погреб. Вот эта водка, что мы пробуем, с прошлого года. А есть у меня ещё в запасе заветная бутыль, коей уже три зимы минуло. Вот, верно, хороша!

Маг сунул в рот жёсткую мясную стружку.

– Ты закусывай, – подсунул он полоску мяса разомлевшему демону. – Согрелся, поди?

– Я-то – да. Немного, – поёжился Борн. – А вот он…

Демон показал магу левое запястье, где вместо браслета обитала на нём адская тварь.

Магистр присмотрелся и хмыкнул: похоже, тварь сдохла. Выглядела она совершенно окаменевшей.

– Я уже, было, свыкся с ним, как с…

Борн привычным жестом потянулся к шее… И вдруг обеспокоенно сел и зашарил по ней руками.

– Потерял чего? – удивился маг.

– Ошейник… – пробормотал демон.

– А точно, был ведь у тебя ошейник! – кивнул маг. – Потерял ты своё добро.

– Не добро это было… – Борн, словно не веря, покачал головой. – Выходит, я – более чем свободен теперь, если даже оковы Ада спали с меня?

– Ну так это надо обмыть! – откликнулся маг.

В голове у него уже слегка зашумело, но кто-то другой, хитрый, проснувшийся внутри, требовал пить ещё! Перепить демона, заставить его выболтать свои коварные планы!

Магистр разлил водку. Борн, продолжая водить рукою по шее, другою рукой потянулся за стопкой.

– Вздрогнули! – провозгласил маг.

Он выпил, налил и потянулся бутылью к опустевшей стопке инкуба.

– Теперь твой тост!

– А что это – тост?

– Это пожелание! – провозгласил маг. – Хорошая выпивка – дело колдовское. Нужен зарок, за что пьём.

– За Ад внутри нас, – предложил Борн.

Маг поддержал.

Он пил и закусывал, а демон закусывать забывал. Глаза его разгорались всё ярче.

«Пьян ли он?» – думал маг.

Сказанное Хелом не давало ему покоя.

– Скажи мне, – обратился он к Борну. – Почему ты ждал, огородившись стеной огня? Почему не мог без меня проникнуть на остров? Так ли велика для тебя была его защита?

– Не знаю, – пожал плечами инкуб. – Может, и не велика. Но неправильно открыв дверь, легко повредить её владельцу.

– Так ли? – поддельно засомневался маг. – Были ведь над островом и мои заклятия, а они – очень, очень сильны!

Фабиус говорил, а сам думал о том, может ли всё-таки врать этот странный демон? Ведь написано же в книгах, что Сатана – отец лжи? А Борн в каком-то роде его… гм… соплеменник? Порождение?

– Может быть, и сильны, – согласился демон. – Для человека. Но не думаю, что меня затруднило бы стереть башню в порошок вместе с её защитой. А вот войти в неё, не сломав? Я не знаю. И я не хотел пробовать. У меня осталось слишком мало не сломанного, если ты понимаешь, о чём я, маг.

– Верно, тебе сильно хотелось прибить меня, когда ты поднялся из Ада на землю? – продолжал допытываться магистр. – Когда увидел меня в доме префекта? Как же ты сдержался, а, демон?

Маг притворно захохотал. Он сам не знал, поверил ли инкубу. Сомнение – оно, как яд.

– С трудом, – хмуро согласился Борн.

– А теперь?

– А что – теперь? Мальчик прячется где-то на верхнем этаже башни. Я ощущаю, что он очень напуган, что мечется внутри самого себя, что не верит ни мне, ни тебе. Почему он не верит мне? Аро доверял мне всегда!

Борн приподнялся в порыве и со стоном опустился на шкуру.

– Где это ты так промёрз, инкуб? – поинтересовался маг, ощущая, что водка уже вполне позволяет ему задавать такие интимные и неприличные между чужими вопросы.

Борн с сожалением погладил на запястье окаменевшую тварь.

– Я поднимался над землёй, маг. Туда, где уже не светит солнце.

– И что там? – встрепенулся магистр. – Что ты видел? Как там всё устроено?

Демон потянулся и встряхнул ополовиненную бутыль:

– Ты говорил, у тебя есть ещё одна?

– Есть! Такая же! Да ещё и трёхлетняя есть! Рассказывай! – воскликнул Фабиус.

– …Ад внутри, в самой глубине. И везде над ним – земля, – рассказывал демон. – А сверху – небо над всем этим. А потом – пустота. И холод.