Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны (СИ)

Принц и Энтур поспешили за ним, тоже стараясь повеселей улюлюкать. Пока они приближались к сумрачным всадникам, Корфул, единственный из троих опытный воин, внимательно огляделся и быстро оценил ситуацию: на севере возвышался небольшой пригорок, и, в случае необходимости, можно будет занять эту высоту для облегчения обороны.

— Если будут теснить, — кричал он на скаку, — рассеяться и собраться на том холме!

Схватка началась. Трое живых против четырёх некогда убитых воинов, телами которых завладела мрачная воля владыки Даркулона, — морнов, сумрачных гвардейцев Эрсепа Проклятого. Витольд был прав, морны не знали страха, но не знали и жизни, её непобедимой радости и веселья. Они дрались очень умело, безукоризненно умело, как-то уж очень правильно, потому любой неожиданный, парадоксальный, просто дурацкий приём был им непонятен, приводил в замешательство. И чем больше было таких чудачеств, тем больше ошибок совершали сами морны. И собственные ошибки их ставили в тупик не меньше, чем чудачества противника. Витольд веселился вовсю. Странно, но здесь, за сотни миль от дома, на границе зачарованного леса, он чувствовал такое воодушевление, какого, пожалуй, не знал прежде.

— Ну что!? — дразнил он морна. — Тебе не страшно? Тебе плевать на раны, потому что у тебя нет крови? А как ты повоюешь без головы?!

И голова морна не замедлила отлететь в сторону.

Принц Корфул также вошёл во вкус драки с юмором. Он улюлюкал, посвистывал и так же угощал своих противников, сразу двух морнов, совершенно неожиданными приёмами. Наконец, устав отбиваться от двух мечей, и, как только подвернулась возможность, он отсёк руку одному морну. Два противника выбыли из строя. Тот, что без головы, размахивал мечом, чуть ли не задевая голову собственной лошади, а безрукий, беспрерывно дёргая за одну уздечку, чуть ли не волчком крутился на одном месте. В какой-то момент оба морна встретились, и безголовый рассёк надвое безрукого, да и сам от такого подвига не удержался в седле. Оставшиеся морны пробыли в строю недолго. Друзья вышли из битвы без потерь, только Энтур, видимо, по малолетству, оробел в начале схватки и пропустил удар мертвеца. Рана была неглубокой, и Витольд её быстро перевязал рукавом своей нижней рубахи.

Одинокий Волк всё время схватки просидел в стороне, без особого интереса наблюдая за происходящим.

— Что-то уж больно просто, — сказал принц, оглядывая поле боя. Лошади, вконец изморённые неживыми всадниками, умчались куда подальше от жуткого места. А останки второй раз убитых воинов отвратительно подёргивались в высокой траве.

— Смотрите! — вдруг выкрикнул принц, указывая на опушку леса. В его тени промелькнул и скрылся всадник.

— Это же оруженосец барона Квалдура! — крикнул Витольд.

— Они там! — воскликнул принц и погнал коня к лесу.

Но тут послышался жуткий вой, ему ответил такой же, потом ещё и ещё. Леденящая кровь перекличка продолжалась. Лошади заволновались, захрапели, стали шарахаться. Из леса выскочили волки. Они действительно были черными, не такими уж большими и явно не тянули на оборотней. Зато их было много.

— На холм! — крикнул принц, но было поздно: от пригорка на них неслось семь волков с разинутыми красными пастями.

— Вкруговую! — скомандовал принц Корфул.

Часть волколаков тут же набросилась на останки морнов и принялась рвать их в клочья. И это было самым жутким из того, что видели принц и его спутники. Они заняли круговую оборону и встретили зверей мечами. Свесившись с сёдел, они кололи, рубили, снова кололи. Разгорячившись в предыдущей схватке, лошади помогали своим всадникам: копыта разили не хуже мечей. Несколько волколаков принял на себя Одинокий Волк. Но силы отряда Корфула иссякали.

Помощь пришла неожиданно. Некоторые звери, остававшиеся в стороне от драки, начали вдруг взвизгивать и, хромая, убегать прочь, а иные вообще падали замертво. Причиной тому был град камней, которые летели с пригорка. На нём четыре маленьких человечка с изумительной меткостью метали камни из пращи.

— Грюнты! — крикнул Витольд, и на сердце у него повеселело.

— О-го-го! — задорно кричал один из подземных жителей, в котором хранитель без труда узнал Унуна. — Делай бить их, ребята! Делай убивать эти мерзкие твари! Они плохие есть! Уроды есть! О-го-го!

Но подступившие вплотную к всадникам волколаки делали своё дело. На крупе лошади принца Корфула висело четыре волка, и бедное животное быстро осело на задние ноги, а потом и вовсе повалилось. Принц оказался на земле, и тут же на него кинулись два волка сразу. Он рассек обоих одним взмахом. Третий прыгнул на него справа, но Корфул успел выставить вперёд меч, на который волк и напоролся. А вот четвёртый непременно бы достал принца клыками, однако этого не произошло. Волк взвизгнул, захрипел и рухнул к ногам Корфула. Из горла зверя торчала короткая арбалетная стрела. Через мгновение рядом рухнул ещё один волк, а потом ещё. Атака на Корфула была отбита. Драка сместилась куда-то в сторону, и принц смог как следует оглядеться. Он видел трёх всадников, разгоняющих небольшую кучку волколаков: Витольда, Энтура и Старика в буром балахоне, размахивающего посохом, из которого по временам сыпались снопы искр. А на опушке на пегой лошади сидела принцесса Аделина и без промаха била из арбалета.

Корфул стоял, опершись на меч, и не мог оторвать глаз от возлюбленной. Схватка затихала. Через несколько минут оставшиеся в живых звери скрылись в лесу. К принцу подскакал отшельник Ольд.

— Возьми коня, принц, она тебя ждёт! — крикнул он, спрыгивая с седла.

Корфул сел на коня и помчался к Аделине, которая уже ехала к нему навстречу. Но приключения не кончились. Из леса, подобно призраку, вылетел барон Квалдур и, как чёрная туча, понёсся к принцессе.

— Аделина! — крикнул принц. — Осторожно!

Девушка метнула взгляд влево, вскинула арбалет, и с глухим стуком стрела вонзилась в щит барона Квалдура. Рыцарь остановился, и вовремя, поскольку в ложе арбалета уже легла новая стрела.

— Не стреляй, Аделина! — крикнул принц. — Он мой!

Квалдур расхохотался. Он повернул коня к принцу.

— Ну что, настало время посчитаться с тобой, мальчишка!

— А где Эслим? — спросил Витольд, непонятно к кому обращаясь.

— Твой горделивый мудрец заболел медвежьей болезнью, а потому искать его надо в лесу, — ухмыляясь выкрикнул Освальд. — Но ты не войдёшь в лес, об этом я позабочусь.

Витольд выхватил только что убранный в ножны меч, но Энтур остановил его.

— Езжайте за своим соперником, я хочу проучить этого нахала.

— Ты ранен.

— Царапина. Уж коли они не хотят пускать вас в лес, так значит, туда вам как раз и надо.

Энтур выехал вперёд.

— Что-то мне не верится, что ты такой грозный. Разве что за тыштыронские спины мастер прятаться.

Освальд рассвирепел не на шутку и решил тотчас же наказать дерзкого юнца, но крайнее раздражение сыграло против него. Кинжал, который он метнул в Энтура, пролетел в пяди от плеча юноши.

Внук Ходера искренне расхохотался.

— Ну что я говорил! Одни слова.

Освальд пришпорил коня.

«Ну и самообладание у этого мальца», — подумал Витольд и без промедления помчался в лес.

Принц не видел, как ускакал Хранитель. Перед ним стоял противник, за которым он мчался столько времени, и которого готов был уничтожить. Это совсем не было похоже на турнир, где в поединке на длинных мечах принцу удалось одержать верх над Квалдуром. Тогда его кинула в атаку неописуемая ярость. Теперь всё было иначе: и бой был настоящим, и ставка несравненно выше — жизнь принцессы Аделины. Принц Корфул собрал все силы, всю отвагу, всю свою любовь и устремился вперёд, но трезвому рассудку он дал возможность поотстать, чтобы тот, как командир, пославший солдат вперёд, мог внимательно следить за боем.

Барон Квалдур был сильным противником, пожалуй, самым сильным из всех, с кем приходилось встречаться принцу Корфулу, но им руководили гордость и страх: гордость не давала смириться с тем, что какой-то юнец встал у него, сильнейшего война Сумеречной Долины, на пути; страх же нашёптывал, что без Аделины ему лучше не возвращаться в Даркулон. Так или иначе, но Квалдур думал о себе. В задачу принца входило спасти возлюбленную от этого чудовища и не допустить, чтобы она стала рабой ненавистного всему Пятиречью человека. К тому же смерть доблестного Орса и кровь юного Филиппа были на совести бесчестного рыцаря Даркулона. Так и столкнулись в последней битве на опушке Сельверона слепое бешенство Квалдура и холодная, упорная ярость принца Корфула Озенгорнского.