Тяжело в учении

— Если и не там, то рядом. Но до тех земель трудно добраться, еще сложнее выжить… Возможно, Лион отыскал что-то важное, но не смог остаться. Мы давно не виделись и не разговаривали об этом, уж извини, племяшка.

— И именно поэтому ему угрожают? — вспомнила я неприятного типа у ворот Школы, из-за которого ученики лишились права выходить в город.

— Враги есть у всех, — небрежно пожал плечами дядя. — Отыскать Ривлэн мечтают многие, и некоторые не желают делиться будущей славой ни с кем.

— Как все просто, — пробормотала я себе под нос, любуясь безмятежно улыбающимся чародеем.

Мне мастерски дурили голову, но подловить Яра на этом не было ни единой возможности, а посему пришлось безропотно проглотить предложенное.

Мы еще немного посидели у камина, лениво ловя юрких любопытных саламандр и болтая ни о чем, а потом я, сославшись на усталость, покинула библиотеку.

Нужно было подумать, и темные, пустынные в столь поздний час коридоры как нельзя более подходили для этих целей. Меня мучили сомнения: правдивы слова Яра или же нет? Возможно, просто показалось, что со мной играли, талантливо переворачивая факты и многое — слишком многое — недоговаривая? С одной стороны, зачем дяде лгать? Все сказанное так похоже на правду… И те четыре года, что Лиона не было в Школе, вполне вписывались в общую картинку. За это время мастер мог побывать на севере. Там же он, вероятно, столкнулся с Ргеоном, которому не понравилось, что кто-то еще пытается отыскать Ривлэн, и понеслось…

С другой стороны, отчего-то совершенно не верилось в такой вариант. И лишь возле своей комнаты, окончательно устав от попыток разобраться в собственных мыслях и ощущениях, я все-таки поняла, что меня с самого начала смущало в этой истории.

Если бы Лион действительно нашел Ривалэйн, он скорее бы умер, но не вернулся оттуда с пустыми руками, без доказательств того, что мифическое королевство существует не только в воображении людей. Такой уж у него характер, за четыре месяца я хорошо это уяснила — загоревшись идеей, драгоценный наставник не сдавался, пока не добивался своего. Или не добивал идею.

Запнувшись, я потеряла нить размышлений и чуть было не ударилась в позорное бегство, потому что у моих дверей переминался с ноги на ногу правитель царства Буянского Всеслав Градимирович собственной венценосной персоной. Высокий, статный, ясноглазый, так похожий на Яра… То ли из-за наличия в роду магов и, соответственно, частицы магического дара в крови, то ли благодаря здоровому образу жизни, но батюшка не выглядел на свой возраст, который выдавали лишь седина на висках да тонкие лучики морщинок вокруг глаз. Красивый. Пугающий. Чужой… Пересилив себя, я с независимым видом шагнула вперед, и тут рассеянный взор батюшки остановился на мне и в буквальном смысле слова просиял. Кажется, это не безумное совпадение, как я втайне надеялась, и ждали именно меня…

— Доброго вечера, батюшка, — вздохнула я тоскливо, остановившись на почтительном расстоянии.

— Скорее уж доброй ночи, дитя, — усмехнулся царь и легонько толкнул двери, приглашая меня внутрь: — Поговорим?

Ох, что-то многовато разговоров за один вечер получается! Я неуверенно кивнула, не зная, чего ожидать.

Уже в комнате, чинно умостившись на самом краешке кресла, я вопросительно уставилась на царя, нервно меряющего шагами небольшой пятачок между резным столиком и камином.

— Все тот же беспорядок, — наконец пробормотал он, быстро окинув комнату взглядом.

Я лишь пожала плечами и осторожно заметила:

— За четыре месяца трудно измениться…

— Но ты изменилась, — прекратив бестолковую беготню, посмотрел мне в глаза отец. Я выдержала его взгляд и даже нашла силы улыбнуться:

— Кое в чем.

— Во многом, — чуть склонил голову набок царь.

— Возможно, — упрямо прищурилась я. Ну уж нет, уступать я не намерена! Не сейчас. Не ему!

— Ты слишком на нее похожа, — еле слышно прошептал батюшка, все так же не сводя с меня глаз.

— Это плохо? — воинственно вскинула подбородок я, одновременно поражаясь, что запретная тема вообще была затронута, да еще столь небрежно, словно мимоходом…

— Это… правильно, — неожиданно светло улыбнулся отец, а я… я растерялась.

Странный у нас получался разговор. Странный, нелепый, но… нужный? Неизбежный? Да и могло ли быть по-другому, если мы никогда не разговаривали — вот так вот запросто, практически ни о чем — и обо всем сразу? Мы и не знали друг друга толком. Я не понимала, о чем говорить, а он, подозреваю, и вовсе не представлял, как ко мне подступиться. Со стороны, наверное, это выглядело смешно; на деле же веселого было мало.

— У нас отношения никогда не ладились, — опустив-таки глаза, проговорил батюшка, — и в этом лишь моя вина. Если ты позволишь, я хотел бы попытаться… все исправить.

Хорошо, что я сидела. Такого поворота я точно не ожидала!

— Исправить? — невольно повторила я.

— Или хотя бы загладить свою вину, — уточнил отец, по-прежнему пряча взгляд.

— И никакого замужества? — не веря, прямо спросила я.

— Если ты сама не захочешь. И если в этом не будет необходимости. Прежде всего — лично тебе, — твердо произнес он, и я окончательно ошалела от подобной постановки проблемы.

И как это понимать?! Разговоры с двумя изворотливыми родственниками за один-единственный вечер — не то, что нужно для приведения мыслей в порядок. Вопросов становится больше, чем полученных ответов, голова раскалывается, и в итоге остается ощущение полной беспомощности перед кем-то взрослым и сильным, кто вправе решать твою судьбу по своему усмотрению… и ничего-то ты с этим поделать не сможешь, как ни старайся.

— Не захочу. И лично мне необходима учеба, — насупившись, сказала я.

С каждым мгновением в душе росло желание побросать в сумку вещи и рвануть в Школу. Ну и пусть, что там остались разозленные мастера, — не беда. Если нужно, на коленях буду молить о прощении, зато с ними все просто и понятно: накосячила — отвечай, ответила — учись дальше и не переживай о завтрашнем дне и собственной свободе, на которую никто и не думает покушаться.

— Значит, будет тебе учеба, — кивнул батюшка, и я немного расслабилась, убеждая себя, что не нужно так нервничать.

Здесь Яр, он не даст меня в обиду. Да и отец не выглядит тем равнодушным монстром, каковым виделся до Школы. Он прав, я изменилась. Возможно, он — тоже. И теперь с ним стоило попробовать наладить отношения. Хуже-то в любом случае не будет.

— Вики, — неуверенно начал отец, когда пауза слишком затянулась, — на новогодний бал мы ждем гостей. Первый из них прибудет во дворец завтра, и я хочу, чтобы ты присутствовала на ужине в его честь.

— Зачем? — насторожилась я, предчувствуя недоброе.

До совершеннолетия мое присутствие на официальных мероприятиях считалось необязательным, чем я всегда беззастенчиво пользовалась, потому как не любила балы и прочие шумные сборища. О том, для чего отцу вообще понадобилось ломать традиции и приглашать кого-то на семейный праздник, на который никогда ранее не допускались посторонние, я предпочла пока не спрашивать.

— Не волнуйся, дитя. Я всего лишь хочу, чтобы вся наша семья была вместе. Хотя бы те несколько дней, пока длятся праздники. Можешь ли ты сделать такой подарок своему бестолковому отцу?

И он улыбнулся столь светло и обезоруживающе, что я, в глубине души того не желая, согласилась. Да и потом, ведь нужно же с чего-то начинать непростой путь к взаимопониманию, правда же?..

Глава 27

СМОТРИНЫ

Ярко сияли свечи, золотя стены и тяжелые бархатные шторы, надежно отделявшие уютную столовую от буйства стихии за окном. Там, снаружи, завывал ветер и бесновалась метель. Здесь успокаивающе потрескивали свечи и разливалось щедро даруемое каминным пламенем тепло. Было хорошо, и, если бы не прожигающий меня чуть ли не насквозь взгляд, стало бы еще лучше.