Камин-аут (СИ)

Тут подоспел Рон. Маю сшиб того с ног и схватился за учительский стул. Запустил в Рона.

В классе собралась целая толпа зрителей, а вот желающих поучаствовать становилось всё меньше. Блондин пока не дерзал присоединиться. Маю с Роном, как собака с кошкой, сцепившись в клубок, катались по полу. Футболист пытался их разнять, их окружило человек пять. Побежали за преподавателем. Холовора со злорадством отметил, как хрустнул нос Рона под его кулаком. Кровь попала на губы, оказалась и на волосах Маю. Наконец, Фрэе удалось оттащить брата от Рона, но Маю так рванулся из её рук, что чуть не вывернул ей суставы. Футболист врезал ему по лицу, а Рон, валяясь на полу, схватил его за ноги и потянул вниз. Из сломанного носа текла кровь, оставляя расплывающиеся пятна на шелковой рубашке. Маю утянули вниз, футболист наступил на его рассыпанные волосы, Холовора в ответ ударил парня под коленом, и тот обрушился на пол.

Девушки кричали страшными голосами. Прибежали поглазеть ученики из других классов. Маю ударили в живот, выкрутили руки, снова ударили. Его били и били, а он молотил руками и ногами, вырывался, как мог. Теперь его самого швырнули на парту, да так круто, что он проехался спиной через весь стол, и повалился на спинку стула, рухнув вместе с ним. Раздался треск, хрустнула ножка. На его локте проступила свежая царапина. Он прополз под столом.

– ПСИХ! Этот парень – псих!

– Разнимите их!

– Он совсем бешеный!

– ПРЕКРАТИТЕЕЕЕ!!

Стоял зверский хай, так, что уши закладывало; футболист всё время матюгался. Маю это казалось до черта забавным.

Он бросился на Рона. Схватив сзади за шею, завел левую руку тому за спину и пнул коленом под зад, приложил лицом об парту.

– Как ты назвал меня?!

– Кто-нибудь, уберите от меня этого дебила!

– Повтори, что ты сказал мне! – Он тыкал Рона в классную доску лбом, приникая к парню всем телом. – Как ты назвал меня?! Повтори!!

Тот прохрипел что-то сквозь зубы. Кровь всё еще текла из разбитого носа.

– ГОВОРИ!!

На доске осталось кровавое пятнышко.

– Я… я не помню!!

Маю сцепил пальцы вокруг его шеи и вжал ногти в кожу, второй рукой мальчик ухватился за его запястье и дернул руку в сторону.

– ДАВАЙ, СКАЖИ ПРАВДУ!

Маю крутанулся со своей ношей, демонстрируя залитое кровью лицо Рона всем присутствующим. Ребята шарахнулись от них. Рон шмыгал носом и тяжело дышал.

– Я не запомнил, черт тебя еби, чокнутый ублюдок!! – истошно закричал гимназист, пытаясь одним махом вырваться из его объятий.

– Чей я сын!? Повтори!

Холовора сжал правое запястье со всей силой, на которую только был способен, там что-то тихо хрустнуло. Рон дернулся.

Фрэя с перекошенным от ужаса лицом наблюдала из толпы зевак.

– Ч-чучело! Психованный! Шлюхин сын!!

Маю разжал пальцы и врезал парню кулаком в лицо, но тот продолжал голосить, теперь уже не в состоянии заткнуться:

– Извращенец! В какой позе брат имел тебя в последний раз?!

– Эй ты, за языком-то следи! – озлобилась Фрэя, делая шаг вперед, но её тут же схватили за локоть.

– Вас надо в клетку сажать! – парня едва ли не рвало словами.

Остальные ребята попримолкли, глядя на подростка во все глаза.

– Никогда не смей оскорблять мою семью, – прошипел Маю, опуская взгляд на свои окровавленные ладони. Выпустив пар, он кивнул двум другим из шайки. – Асталависта, бараны!

Маю перешагнул через разбросанные по полу учебники и направился вон из аудитории.

– Недоделок ебанутый! – Рон шмыгал носом. Его тяжелое, со свистом дыхание было отчетливо в повисшем молчании.

– Почему всем парням обязательно надо доказывать, какие они крутые? – пробормотала ему в спину Фрэя.

Когда Маю забрал свои вещи, в коридоре его нагнали двое учителей, за их спинами мелькнули знакомые лица. Рона среди них не было, вероятно, парня отправили в медпункт остановить кровотечение.

Мальчик не изменился в лице, догадавшись, что их троих ждет промывка мозгов в самом скором времени. Парни заметно нервничали. Учителя оглядывали Маю в недоумении. Теперь придется объяснять, зачем он на уроке ворвался в класс и устроил драку. Хуже всего было то, что вскоре появился его классный руководитель, приведший сестру. Как будто Фрэя имела отношение к потасовке. Учитель грубо тащил девушку за локоть, Фрэя едва поспевала за его быстрым шагом, взлохмаченные волосы закрывали половину лица, стук её каблуков раздавался в коридоре. Маю не мог выносить этого зрелища и направился сестре навстречу. Высвободив руку, девушка встала рядом с братом. Как позже Фрэя объяснила шепотом – задержавшись из-за него, она опоздала на урок, и её не пустили в класс, а потом еще классный руководитель только из-за того, что они брат с сестрой, решил, что она принимала такое же участие в драке, как и Маю.

Колющие, режущие и огнеопасные предметы запрещалось проносить за черту охраны у входа. Пиво, сигареты – всё это было запрещено. За срыв урока здесь строго наказывали, иногда вплоть до отрыва от занятий на несколько дней, и это считалось позорным. Но на счастье Маю, в этот раз обошлось без угроз.

Когда спустя час мальчик вышел в пустой школьный двор, он думал только об одном, как поскорее оказаться по ту сторону забора. Фрэя не согласилась прогулять оставшиеся уроки, и Маю покидал школу в одиночестве. Весь день сегодня только и будут разговоры о том, что они натворили в классе, из-за чего повздорили и кто из них виноват, а присутствовать при этом Маю и вовсе не стремился.

Оказавшись у шлагбаума, где стояла будка охранника, мальчик постарался придать лицу как можно более несчастное выражение лица, словно уходить после второго урока для него было величайшим горем. Однако охранник всё же поинтересовался, в чем дело. Маю соврал, что он поскользнулся в туалете на разлитой на полу луже воды и расквасил себе губу, а теперь у него кружится голова, и ему разрешили пойти домой отлежаться. Он бы и последовал своим же словам, если бы не боялся продолжения утреннего разговора с Рабией. Губа, точно в ответ на его ложь, ныла.

Горячий сухой ветер обдувал влажную рубашку, застегнутую на две пуговицы. Брюки просохли, и на черной ткани проступили светлые пятна. Уму не приложить, что это могло быть, мыло какое-нибудь или мел, – у доски, где Маю сцепился с Роном, его было полно. На белой майке выделялись цветные разводы, которые подсохли и теперь бросались в глаза. Пальцам ног было сыро в промокших мокасинах. Волосы спутались и разлетались от ветра во все стороны. Словом, вид у него был цветущий.

Маю жмурился от яркого солнца, пока шел вдоль забора, за которым просматривалось здание Художественной гимназии и прилегающая к ней территория. Пройдя метров двадцать, высвободил кофту, которую закрепил на сумке, и натянул на плечи. Кофта была значительно больше по размеру и закрывала ладони до самых пальцев. Накрыв голову капюшоном, почувствовал себя гораздо лучше. Сухие листья хрустели под подошвами. Маю передвинул сумку на живот и обхватил её руками.

Здесь шоссе раздваивалось: левая двухполосная дорога протягивалась дальше вдоль гимназии, правая шла на подъем. Мальчик перешел дорогу, и поплелся по тротуару вверх. Островок земли, с посажанными там деревьями, постепенно расширялся. С обеих сторон протягивалось шоссе. Вскоре школьный забор исчез за чередой зарослей. Мимо продолжали проноситься автомобили. Справа был необработанный участок, за которым виднелся парк, но идти туда в таком виде не хотелось. Маю еще крепче вцепился в сумку. Впервые после своего приезда он не спешил появляться дома.

Редкие встречные бросали на него любопытные взгляды. Маю ниже на глаза натянул капюшон. Волосы щекотали шею, та чесалась, и очень хотелось встать под мощную струю воды в душевой и отмыть себя от всей грязи.

Достал mp3-плеер и целиком погрузился в рок-мюзикл, звучащий в наушниках.

Вдалеке с обеих сторон шоссе обступал плотной стеной лес, справа было почти непроходимое поле, густо заросшее травой.