Колдовская магия

Катла вскинула подбородок и воинственно оглядела толпу.

— Я залезала на Скалу, — объявила девушка. Потом обратилась к братьям Дистра: — Вы видели там меня, — добавила она почти добродушным голосом, — я имею в виду — в первый раз.

— В первый раз? — Руи Финко уставился на нее в недоумении.

— Ну да, — отозвалась Катла. — Я залезала на нее еще — только что.

Шум начался с перешептывания, потом перерос в напряженные обсуждения. Люди говорили друг с другом громко, стараясь перекричать остальных. Кто-то принялся орать. Посреди всеобщей суматохи прорезался голос какого-то эйранца:

— Это не святотатство, это Скала Сура!

И тут же истриец завизжал:

— Она опорочила имя нашей Богини! Сжечь ее!

Последний выкрик прозвучал рядом с Танто. Голос показался ему знакомым. Он повернулся и обнаружил в двух шагах от себя лорда Тайхо Ишиана.

Глаза южанина от ярости вылезли из орбит, руки сжались в кулаки. Рядом стоял высокий бледнолицый человек, которого Танто видел раньше. В отличие от лорда Кантары его лицо не выражало никаких эмоций.

Руи Финко повернулся к Врану Ашарсону.

— Кажется, король, мой господин, — ровным голосом произнес он, — дело уже выходит за пределы вашей компетенции. Когда вопрос касался преступления на нейтральной территории Большой Ярмарки, мы еще могли подчиниться эйранским законам, но, боюсь, осквернение Скалы Фаллы — это совсем другое…

— Но это наша Скала, — возразил король Вран, — а девчонка всего лишь залезла на нее.

— Это Замок Сура, — подтвердил ярл Южного Глаза снизу, — и всегда так было.

Лорд Форента рассмеялся. Он повернулся, чтобы посмотреть на эйранского лорда.

— Старик, — проговорил он, и глаза его походили на камень, — времена меняются. Лунную равнину мы делим с вами поровну, но Скалу Фаллы нам пожаловал ваш старый король — Ашар Стенсон, Ночной Волк, Повелитель Тьмы, отец короля Врана, — в обмен на… как бы это точнее выразиться… на услугу. Или, может, на молчание по определенному неприятному делу.

Финко посмотрел Врану прямо в глаза. Тот выдержал взгляд, не моргнув.

— Говорят, дело касалось истинности кровного родства, мой господин, — добавил южанин так тихо, что его услышали только король и Катла.

Вран сузил глаза. Потом упрямо вскинул подбородок.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — прошипел он, — но мне совершенно не нравится ваш тон.

Руи Финко пожал плечами:

— Как пожелаете. Возможно, мы обговорим это позже… наедине. — И он добавил громче: — А пока, думаю, вам придется отдать девушку истрийскому суду. Она призналась в совершении святотатства, и все видели рану, которую она нанесла этому смелому молодому человеку. Неужели недостаточно? Мы не хотим большего проявления насилия сегодняшним вечером.

В его голосе прозвучала шелковая угроза.

Вран Ашарсон отвлекся. Он повернулся в ту сторону, где замерла, как статуя, Роза Эльды. Их глаза встретились, и вновь король испытал неописуемую волну горячего, переполняющего потрясения — жар и что-то еще…

Он с трудом отвел глаза и посмотрел на Финко.

— Я все еще не уверен в степени ее вины, — медленно проговорил Вран, — и поэтому настаиваю на равных правах истрийского и эйранского законов.

Руи Финко склонил голову, потом повернулся к толпе:

— Что скажете, лорды Совета? Позволите ли вы судить эту женщину и по эйранским, и по истрийским законам?

— Не возражаю, — объявил Прионан.

Братья Дистра коротко посовещались.

— Будучи в добром настроении по случаю Собрания, мы согласны с лордом Прионаном.

— Нет!

Все обернулись на возмущенный крик. Тайхо Ишиан, лорд Кантары, прорывался к помосту.

— Вы не можете этого сделать! — взвыл он.

Тайхо вспрыгнул на помост и обратился к собрату-истрийцу:

— Мой лорд, Руи! Украли мою дочь, моего будущего зятя жестоко ранили, когда он пытался защитить несчастную, мою рабыню убили. Неужели ты откажешь мне в праве высказаться?!

Руи Финко кивнул:

— Говори, Тайхо, потом мы вынесем свое решение.

Тайхо повернулся к толпе, тяжело дыша, и почувствовал, как замедлилось время…

Вот его шанс, за него надо хвататься руками и ногами. «О Фалла Милосердная, — безмолвно молился он, — Фалла, Повелительница Пламени, умоляю тебя помочь своему ревностному почитателю! Помоги мне достичь цели, и я принесу тебе тысячу жертв. Только позволь мне получить звезду моего сердца, любовь моей жизни, Розу Эльды, и еще до конца дня ты сполна насладишься кровью».

Единственный шанс увести Розу Эльды у короля варваров представится только посреди всеобщей суматохи. Насилия и суматохи. Он должен сыграть свою роль с величайшей осторожностью, искусно использовать ситуацию, дарованную свыше. Что с того, что его дочь пропала? Если удастся довести истрийцев до нужной степени праведного гнева, беспокоиться о выкупе за женщину не понадобится, потому что неизвестно, кого они изберут своей жертвой…

Взгляд Тайхо тут же обратился от короля Врана Ашарсона, бесполезного тупого идиота, восседавшего на троне, к высокому бледному хозяину Розы Эльды, потом Ишиан повернул лицо к толпе, как цветок к солнцу.

Тайхо не ощущал ничего, кроме презрения ко всем окружающим. «Вначале дави на сочувствие, — нашептывал ему внутренний голос. — Перетащи толпу на свою сторону, а дальше гни свою линию…»

Сорвавшимся, будто от глубины постигшего его потрясения, голосом Тайхо Ишиан начал:

— Моя дочь, — глухо произнес он по-истрийски, — моя дорогая Селен… Более красивую, любящую, набожную девушку вам не найти. Она приехала вместе со мной на Большую Ярмарку, на это удивительное действо, с полным надежд сердцем. Она надеялась выйти замуж, друзья мои, она хотела посвятить себя Фалле в служении мужу. Как любая невинная девушка, она мечтала о такой судьбе. Ей предстояло выйти замуж завтра — за человека, которого я выбрал для нее, за молодого человека из известной семьи, отличающейся своей праведностью. Я никогда не видел свою дочь такой счастливой, как тогда, когда она открыла сверток, что я принес, и обнаружила там свадебное платье…

В толпе послышались всхлипы.

Тайхо промокнул сухие глаза. Окинул взглядом собравшихся людей.

— Этот день должен был стать самым счастливым днем моей жизни, и жизни Селен тоже… Я мог стоять завтра рядом с ней в часовне и соединять ее судьбу с судьбой юного Танто Винго, но это счастье у меня коварно украло это… ничтожество. — Он указал на Катлу, которая уставилась на Тайхо прищуренными глазами, ничего не понимая из его иноземной болтовни. — Да, мою дочь украли! Для того, чтобы испоганить ее невинное тело, изнасиловать прислужницу Богини! И заодно убили девочку, дороже которой для моей дочери не было никого, рабыню, которую она вырастила сама, спасла из пораженной чумой деревни, — это была откровенная ложь, но толпу затрясло от гнева при его словах, — и тяжело ранили славного, храброго молодого человека… Мужчину из благородной истрийской семьи, человека, который не пожалел собственной жизни, пытаясь противостоять их варварству!

Танто скромно помахал рукой толпе, признавая свой недюжинный героизм.

— Мне это ничего не стоило, господин, — сумел выговорить он с вымученной улыбкой. Танто почти терял сознание. — Ради сохранения невинности леди Селен я согласен снова встать на пути убийц. — С этими словами Танто спустил ноги с носилок и осторожно встал на пол.

Сейчас он подойдет к лорду Кантары, возьмет его за руку, попросит руки его дочери. Когда вернется его невеста, как Тайхо сумеет отказать ему — с приданым или без оного?

Тело не слушалось Танто. Казалось, ноги весили по тонне — холодные и бесчувственные. Упершись руками в носилки, он все-таки встал. Однако тут же, словно марионетка, у которой перерезали ниточки, Танто обрушился на пол, неловко подвернув под себя странным образом конечности.

— Герой! — закричал какой-то человек в роскошном черном костюме. — Настоящий истрийский герой!

— Герой?

Это слово на южном диалекте Катла знала. Но она знала и человека, которого этим словом определили…