Never Back Down 2 (СИ)

— Ты что-то говорил про пушки? — не сдержал смеха Джереми, когда очередной залп сотряс башню. Филлик прорычал что-то неразборчивое и вновь ринулся в атаку на Ангелов, чьё количество стремительно уменьшалось, несмотря на постоянное пополнение.

Но в какой-то миг битва остановилась. Словно кто-то повернул невидимый рубильник. Оставшееся войско Ангелов, все разом, просто исчезло, рассыпавшись пеплом. По Башне прошла сильная явная глазу дрожь. Белоснежный разлом медленно, но верно срастался, уступая место бесконечной фиолетовой воронке неба.

Глядя вверх, Джереми сидел возле одной из пушек, такой непривычно горячей и материальной, что не верилось. Старший Лафнегл даже забыл порадоваться тому, что повстанцам удалось удержать башню. Он продолжал сжимать заряженный кольт в руках, ожидая подвоха. Но, странное дело, уныние, так давившее на него тринадцать лет, ставшее уже привычным спутником, куда-то исчезло. Он, пожалуй, мог бы расслабиться, если бы не пульсирующая жгучая рана, чёрным ядом расползавшаяся по коже.

— Я потерял семнадцать, — грустно сказал Филлик, присаживаясь рядом. Возле его ноги уселся огромный рыжий волк. — Семнадцать добрых ребят, отличных волков. Это почти четверть стаи. Хех, хороших ребят даже помянуть нельзя. Эй, док! А есть в вашем загашнике виски из того мира? Душу отдам за стакан доброго скотча!

— Прошу прощения, — поправляя пенсне, фыркнул профессор, — но пищи и напитков в моих запасах не имеется!

— Ну и зря, — крякнул шотландец. Его взгляд упал на кольт, который сжимал в руке Джереми. — Брось это. Всё кончилось. Ангелов больше нет. Они рассыпались. Выжившие помогают собирать оставшиеся Кристаллы Душ.

— Нет, не кончилось. Да, что-то случилось, согласен, но ещё ничего не кончилось. — Дулом он указал на рану. — Через полчаса у Исиды может появиться новая армия.

— Вот, приложи это, юноша. — Профессор Вилль протянул Джереми Кристалл. — Это должно вытянуть заразу.

— Вытянуть? — Джереми наблюдал, как светлеет кожа на плече и темнеет Кристалл. — Значит, мы могли спасти Джастина от трансформации? И давно вы в курсе таких свойств, профессор?

— Узнал шесть минут назад. Все раненные уже исцеляются, — ответил профессор и отошёл от мужчин к пострадавшим повстанцам.

Джереми устремил взгляд к Башне. В миг, когда исчезло войско Ангелов, когда содрогнулась Башня, огромные двери исчезли. Как бы Джереми ни хотел помочь сыну, как бы он ни рвался, он не мог теперь попасть в обитель Исиды. На душе его было неспокойно. С одной стороны, отправляя Эда внутрь вместе с обращающимся Джастином, Джереми переживал за сына. Мало ли, что мальчишка мог натворить, поддавшись силам Чумы и чарам Исиды. С другой стороны… что-то же у них получилось, раз Ангелы исчезли.

— Эй, — Филлик пихнул Джереми в плечо, выводя его из задумчивости. — А ведь у тебя был шанс улизнуть. Я держал дверь до последнего, пока ты сыну пинка не отвесил.

— Джастину нужнее, — ответил Лафнегл. — Если они добрались до вершины Башни до того, как его сущность начала меняться, то у него был шанс спастись.

— А если нет, то ты зря упустил свой шанс, — заметил Макгрэт, вычерчивая на сером песке узоры палицей. Семь потемневших Кристаллов Душ лежали у его ног. — Джереми, ты семью не видел тринадцать лет, тебя сын пришёл спасать. Если это не знак, то я не оборотень!

— Ну, на кого бы я тебя оставил, старый ты медведь? — усмехнулся Джереми. — Ты довёл бы профессора до белого каления за сутки. Ещё и войско моё распугал бы.

— Ох, ну, извините, вождь повстанцев! Куда мне до вас, я же всего лишь вожак стайки оборотней! — оскалился Филлик. Усы его при этом комично вздулись.

Повстанцы собирались возле Башни. Каждый приносил к разбитым, но уцелевшим стенам по кристаллу в память о погибших. Над пустошью тихонько разливалась баллада о герое, ставшая гимном этой революции. Множество голосов подхватывали единую для всех песню и возносили её к самому небу.

— Так что же это? — вновь подал голос Филлик. — Всё? Отстраиваем дивный новый мир? Без Чумы и Ангелов? Всё кончено, выходит? Но если всё кончено, то почему мы всё ещё здесь, а не на свободе?

— Не имею понятия, — солгал Джереми, устремляя взгляд к Башне.

Эпизод 2. Прялка

Темно. Внутри Башни царила непроглядная тьма. И тишина. Джастин лишь слышал тяжёлое дыхание Эда рядом с собой. Почти физически парень ощущал, как в его голове жужжит хор невнятных голосов, заглушающий мысли. Это жужжание, этот проклятый белый шум выводил парня из себя. В груди то и дело вскипала раздражительность, граничащая со злобой и даже с яростью.

Темнота поглощала его. Окружающая тьма медленно, но верно, втекала в его душу, сливаясь с разливающейся внутри тьмой. Он словно растворялся в сумраке, плотной завесой обступившей его.

И всё же он боролся. Краешек сознания, кусочек светлого, незапятнанного ядом разума продолжал бороться, продолжал быть Джастином. Он понимал, что у него мало шансов выбраться из этой переделки, но он готов был сделать всё возможное, чтобы помочь Эду достичь вершины Башни. В конце концов, зачем ему, Джастину, возвращаться? Его там не ждут. Семья отвернулась от него, узнав, что он волшебник, шесть лет он жил изгоем в собственном доме. Любимая девушка не отвечала ему взаимностью. В Хогвартсе он был посредственным, второстепенным, не нужным.

Но у него был шанс стать нужным. Да, был. Он нужен Эду, он знал, что в одиночку Лафнегл не преодолеет западни Исиды.

Раздался тихий хлопок и вздох облегчения. Тьму рассеял язычок синего пламени, плясавший над ладонью Эда. Свет выхватывал лицо «героя». Бледное, напряжённое, напуганное.

— Ну, идём, — хрипло произнёс Лафнегл, делая неуверенный шаг во тьму.

Джастин чувствовал приливы отвращения. О, каков был соблазн бросить его здесь во тьме, дать ей его поглотить, растворить! Каков соблазн выхватить холодный бронзовый меч и вонзить его в грудь человека, что увёл у него последнюю надежду. Каков соблазн узнать, будет ли «герой» истекать кровью здесь, в Ловушке, будучи материальным.

Подавив приступы безумия, Джастин заставил себя идти за Эдом.

— Как считаешь, что нас ждёт? — тихо спросил он, заставив себя мыслить ясно.

— Понятия не имею, — честно ответил Эд. – Но, надеюсь, никакого Арабеска. Для таких фокусов у меня кишка тонка.

Джастин хотел, было, спросить, что такое Арабеск, когда тьма, окружавшая их, рассеялась мягким фиолетовым светом. Холодный свет разливался по широкому круглому залу, опоясанному высокими мраморными колоннами. Посреди зала стоял колодец, из которого к вершине башни бил тонкий яркий луч. Напротив героев высились высокие резные двери.

— А, герои! Я даже успела заскучать!

Низкий гудящий холодный голос разливался в пустоте, отдавался в мозгах, заставляя стискивать зубы. В голосе богини звучала тихая насмешка.

— Посмотрим. Материальный герой с пылающим сердцем, который дышит через раз, и мой будущий солдат. Ах, какой дуэт! Свет и тьма, чёрное и белое! Очаровательно, смотрится дивно. Я хочу предложить вам игру…

— Идём, Джас, у нас мало времени, — буркнул Эд, огибая колодец.

Джастин поймал себя на том, что не может сдвинуться с места. Этот голос… о… прекрасный и жуткий, он вызывал в нём священный трепет… Его Тёмная госпожа… её голос… страшный, как смерть, желанный, как жизнь. Он захватывал дух, Джастину хотелось раствориться в этом голосе, хотелось выполнять любой приказ его обладательницы. Голос касался самых мрачных, самых потаённых струн его души, таких, о которых он сам не знал.

— Игра очень и очень проста, мальчики. Найдите меня.

Над дверью загорелся серебристый огонёк. Положив ладонь на ручку, Эд обернулся и выжидающе взглянул на Джастина. Усилием воли парень взял себя в руки и подошёл к спутнику. Вместе они шагнули в первый зал.

Помещение было больше похоже на комнату какой-то хижины. Не ожидаешь такого увидеть в такой величественной башне, обители древней египетской богини. Половицы скрипели под материальными ногами Эда. Джастин услышал тихое постукивание. Пошарив глазами по помещению, парень увидел прялку. Сама по себе она вращалась без чьей-либо помощи, мерцающая красным, словно созданная из расплавленного металла, нить накручивалась на заострённое веретено. Только нить разгоняла мрак, царящий в помещении. Тихое постукивание и самостоятельность агрегата наводили тихую жуть.