Never Back Down 2 (СИ)

Эд готов был взвыть. Не делал этого, пожалуй, только из-за наставлений профессора Вилля. Нельзя предаваться отчаянию, один заражённый уже есть. К тому же, впереди виднелись уже палатки лагеря повстанцев, так что отчаиваться попросту нет времени.

Лагерь был, пожалуй, самым странным местом в этом странном измерении. Небольшие палатки, раскинувшиеся в руинах, среди которых сновали весело переговаривающиеся люди. В таком мире после череды унылых колдунов, что они видели по пути, после той давящей тоски, что почти ощутимо сжимает сердце, витая в воздухе, было до крайности странно видеть весело и бодро переговаривающихся людей. Чёрт, тут даже кому-то хватало духу смеяться!

Помимо всего прочего здесь и там среди руин сновали волки. Огромные волки с узкими зрачками, вытянутой мордой, сильными лапами и длинными, страшными когтями. Эд в ужасе остановился, когда один такой волк пробежал мимо него. Это был оборотень! Чёрт побери, настоящий оборотень! Как Люпин! Только в Ловушке! И рыжий.

Волки не нападали, они скорее вели себя как верные псы, старались держаться ближе к людям, равнодушно подёргивая ушами и хвостами.

Эд проследил взглядом за рыжим оборотнем, который напугал его. Тот, не удостоив материального парня ни взглядом, ни фырканьем, он потрусил к мужчине, жарко спорящим о чём-то с Джереми. Мужчина был невероятно высоким, широкоплечим, крепким и сильным. Эд готов был поставить мешок галлеонов, что эти сильные волосатые руки могут завязать в узел кочергу, а после и развязать её обратно и их обладатель даже не запыхается. И он был рыжим. Настолько рыжим, что Уизли могли бы удавиться от зависти, а Лили казалась бы рядом с ним тёмной брюнеткой. Голос мужчины был подобен раскатистому грому. Раскатистому грому с шотландским акцентом. Даже роскошные рыжие усы как-то по-шотландски вздувались, когда слово брал Джереми, который рядом с эдаким медведем в подтяжках казался щуплым низким юношей.

— Другого шанса не будет, Филлик! — пытался увещевать рыжего шотландского медведя Лафнегл. — Народ ждал этого с момента появления профессора.

— Неужели ты думаешь, Джереми, что один юнец что-то изменит? Да, молодец, красноречивый мальчишка вдохновил кучку унылых идиотов идти сюда. А дальше? Кто мне поручится, что эти олухи не побросают оружие и не сбегут с поля боя? Я не хочу вести своих псов на смерть.

— У нас нет времени. Осталось только полтора часа, если мы не успеем…

— Полтора часа? Полтора часа?! — взревел медведь. — Ты хочешь, чтобы за полтора часа я собрал этот сброд и вывел в бой?! Ты рехнулся!

— У нас есть только полтора часа, чтобы мой сын смог закрыть Ловушку и разорвать связь с Волдемортом. Филлик, у нас нет другого выхода, потому что никто другой не сунется к башне. Потянем время, нам нужно только это.

— Ты хочешь, чтобы стая рисковала шкурами, как приманка?

— Скорее… отвлекающий манёвр.

— Так, — Филлик пригладил роскошные усы. — Ты надышался пылью от своих книжек, Джереми. Или тебе чёрный ветер в мозг ударил? Отвлекающий манёвр? Мои волки рвутся в бой, они хотят разорвать парочку Ангелов, но они должны знать, за что дерутся.

Эд и Джастин уже стояли рядом, внимательно вслушиваясь в разговор. Казалось, Филлик орал на Джереми. Но нет, он так разговаривал. Но Эд каждый раз вздрагивал, когда этот медведь открывал рот. Если бы он решил поорать на стену, та в ужасе раскрошилась бы в мелкую труху. Чёрт, а что если на него наложить заклятие «Сонорус»? Тогда из Эдинбурга он сможет докричаться до Кардиффа, а звуковой волной обрушит все здания.

— А это кто? — Он обратил, наконец, внимание на подошедших парней. – А, ты и есть Эд? Похож на Джереми. А ты?

— Джастин, — тускло отозвался юноша, склонив голову на бок. Он старательно прятал руки и шею, кожа которых уже почернела. Рыжий волк утробно зарычал на Джастина, прижав уши к затылку.

— Заражён? Плохо. Но есть шанс пасть в бою, как человек. Это хорошо! — хохотнул шотландец. — Меня зовут Филлик. Я подобрал и воспитал этого юнца, когда он попал в это адово место, — мужчина хлопнул по плечу Джереми. — Ну что, юнец, это из-за тебя весь сыр-бор? Ты и есть тот славный герой, о котором тут люди веками слагали песни? Не больно похож. Тебе хоть пятнадцать есть?

— Мне семнадцать, — насупился Эд.

— М-да. Семнадцатилетний горящий синим пламенем паренёк. Знаешь, не тянешь ты на героя.

— Я и не претендую, — Эд скрестил руки на груди. — Так уж вышло.

— Хэ, молодец, парень. Правильно рассчитываешь свои силы, мне нравится.

— Кто вы? Разве в этом мире оптимизм может существовать? — тихо спросил Джастин.

— Мы оборотни, парень. Волки не страдают депрессией, у них есть два состояния: голодный-злой и сытый-умиротворённый. Тут нет потребности в пище, так что мы особо не хандрим. В отличие от тебя. Волки за милю чуют твоё уныние.

— Оборотни? То есть, ваши волки это…

— Это мы. У оборотня две сущности, в Ловушку мы попадаем в компании наших вторых «я».

— Думаю, об этом можно рассуждать ещё долго. А время поджимает, — с нажимом напомнил Джереми. — Филлик, послушай, больше людей у тебя не появится. Если мы не попытаемся, ты первый полезешь на стенку!

— Если ты заткнёшься, я подумаю. И нужно ещё обсудить всё со стаей…

— Филлик!

— Ладно! Эй, бездельники! Собирайтесь и собирайте других! Выступаем через полчаса!

— Пять минут.

— Выступаем через десять минут! Лафнегл, ты мне будешь должен.

Поправив подтяжки, Филлик круто развернулся и ушёл вглубь лагеря. Повстанцы уже суетились, собираясь. Джереми попросил Эда не уходить далеко и поспешил за другом.

— Изумительный мужик, да, Джас? — спросил Эд, глядя вслед отцу. Осознав, что говорит с воздухом, он покрутил головой. — Джас?

Парня нигде не было. Эд обошёл весь лагерь, пытаясь найти его. Вокруг воодушевлённо галдели оборотни, собираясь на поле битвы, словно это был поход на шашлыки. Даже новоприбывшие из двух «селений», где побывали Эд, Джереми и Джастин, шевелились несколько активнее. Со всех сторон слышно было пение какой-то единой для всех боевой песни. В какой-то миг Эд даже сам поверил, что всё может получиться.

Джастина Эд нашёл в стороне от селения. Он стоял около руин, глядя на возвышающуюся над пустошью Башню. Грандиозное строение из чёрного, как сама ночь, камня сужалось к верхушке. У подножья мрачным облаком клубилась армия Ангелов. Белоснежный разлом в небе, словно открытая рана, зиял аккурат над вершиной башни, исторгая из своих глубин белесые потоки. Фиолетовое небо закручивалось вокруг разлома. Зрелище захватывало дух.

— Не думай, что их воодушевила твоя речь, — заговорил Джастин. — Они верят, что всё даст им война. А много ли им надо, чтобы выйти на поле битвы? Пара обещаний. Героям — подвиг, о котором будут петь, подонкам — повод насадить кого-то на меч или прострелить кому-то голову, юнцам — славу, о которой они мечтают. И каждому дать надежду. Пустую надежду. Ангелы сильнее вашего войска, вырезать этих шавок им ничего не стоит. И не просто вырезать, нет. Они обратят их. Людей — в Ангелов, волков — в чумных гончих. Самых непреклонных, конечно, убьют. Остатками их сущностей они насытят себя, став ещё сильнее.

Эд почувствовал, как шевелятся на затылке волосы. Джастин стоял к нему спиной, но злая безнадёга в его голосе повергала Лафнегла в ужас.

— А знаешь, я мог бы тебя бросить здесь, — продолжал Джастин. — Я мог бы забрать Око, Ангелы знают как. Они сказали мне. Я выбрался бы в Мир, а тебя бросил бы умирать тут. С отцом, с профессором, со всеми этими оборотнями. Или я мог бы тебя вовсе убить, ведь ты сам вложил меч в мою руку. Я вернулся бы героем.

— Джастин…

— Я был бы героем в её глазах, — с жаром проговорил парень. — Я поведал бы ей печальную историю о том, как Ангелы насадили тебя на пики, как ты, умирая, передал мне Око. Хотя нет, тогда героем будешь ты. Нет-нет, я лучше скажу ей, что ты струсил! Да, струсил! Сбежал с поля битвы, швырнув в меня Оком! Но в это она не поверит. Тогда ты просто погиб. Упал в расселину. Она же не знает, что тут нет расселин. Да. О, как она будет горевать, как будет плакать. Я расскажу, что сделал всё, что мог. Я утешу её. Хе-хе-хе, утешу…