Бумажные шары (СИ)

— Я стратег. Я приказываю и не терплю неповиновения.

Миока кивнула.

— Ясно. Значит, ты прикончил бы своего бывшего учителя?

— Если бы смог. Я не уверен, что способен одолеть Куригато в поединке.

— Он же старик.

— Тем не менее.

— И то, что он тебя воспитал, не остановило бы тебя?

Йоши-Себер напомнил себе, что Миока женщина, причём выросшая в семье, выходцы из которой становились чиновниками или торговцами — но не воинами. Ей всегда было трудно понять мировоззрение Йоши-Себера и ещё труднее — согласиться с ним.

— Нет, я вызвал бы Куригато на бой, — сказал он спокойно. — И надеялся бы на победу.

— И он стал бы сопротивляться? В смысле — тоже попытался бы убить тебя?

— Безусловно. Он ведь покинул Янакато и больше не находится у меня в услужении. Кроме того, поддайся он, и это унизило бы нас обоих: его — как учителя, а меня — как ученика.

— Почему?

— Получилось бы, что он плохо меня научил. Ну, или я плохо научился.

Миока вздохнула.

— Как всё сложно. Никогда не понимала мужчин.

— Что поделаешь. Так нас воспитывали.

— Из-за подобных правил ты убил своего брата.

— Я знаю. Можешь не напоминать.

— Прости, — на этот раз Миока взяла Йоши-Себера за руку. — У меня вырвалось. Но ты же знаешь, что я права: кодекс чести заставляет людей порой делать жуткие вещи.

— Да, но если бы не он, кто знает, какие поступки мы совершали бы? Возможно, куда худшие.

Миока вздохнула.

— Наверное, ты прав. И всё же… ладно, не будем об этом.

— Договаривай.

— Нет, не хочу. В любом случае наши действия приведут нас к смерти. Меня — чуть раньше, тебя — чуть позже.

— К сожалению, служба Кабаину не смерть, — возразил Йоши-Себер.

— Да, она гораздо хуже, — согласилась Миока. — Я хотела тебя подбодрить, — добавила она с вымученной улыбкой.

— Для меня главное — успеть убить того, кто ослепил Гинзабуро, — сказал Йоши-Себер.

— Да, я знаю. Так было всегда.

Йоши-Себер понял, что имела в виду женщина, но ему нечего было возразить: Миока была права. Он поставил во главу угла месть, подчинил ей всю жизнь, пожертвовал тем, что было для него дорого — в первую очередь, любовью.

— Выпьем за то, чтобы ты достиг желаемого, — сказала Миока, поднимая бокал с остатками вина.

Йоши-Себер нехотя поднял свой.

— Спасибо тебе за всё, — сказал он.

— Не за что. И не вини себя. Мне не стоило ехать за тобой. Надо было бросить тебя на произвол судьбы. Разбирался бы с Кабаином сам, — Миока улыбнулась, давая понять, что шутит.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Йоши-Себер.

— Да, пожалуй, прилягу, — согласилась женщина. — Пей чай один. Нехорошо, если он остынет и пропадёт. Разбуди меня… впрочем, нет, во сне я хотя бы не думаю о смерти.

Миока легла, а Йоши-Себер достал Око. Пока он осматривал с его помощью окрестности, женщина заснула. Йоши-Себер подошёл и накрыл её одеялом. Это было такой малостью по сравнению с тем, что сделала для него она, что ощущение собственного бессилия разрывало Йоши-Себеру сердце. Он хотел бы вернуться в прошлое и всё изменить: не заезжать к Миоке, чтобы узнать, где Сабуро Такахаси, не напоминать женщине о своём существовании. Оставить всё так, как было в течение нескольких лет, не бередить старых ран и чувств.

Не в силах больше выносить вид умирающей Миоки, Йоши-Себер вышёл из каюты на палубу.

Глава 14

Обитель Бендзиро располагалась на берегу бурной и полноводной реки, по которой скользили лодки и рыбацкие джонки с косыми парусами из тростниковой плетёнки. Матросы в больших остроконечных сугэгасах сновали по палубам взад и вперёд, закидывая и выбирая сети.

На шпилях замка трепетали от ветра узкие штандарты с различной символикой и иероглифами. Бендзиро считался прибежищем знатных женщин, которые в силу различных причин желали или были вынуждены удалиться от мира и светской жизни. Здесь не брезговали селиться даже особы королевской крови, поэтому принцесса Самэнь Сигато после несчастья, приключившегося с её братом, перебралась из столицы в обитель. Отец не препятствовал ей, поскольку рассчитывал заключить выгодные политические браки при помощи трёх сыновей. К сожалению, ни один из них не оправдал его надежд, да и сам император вскоре умер от тяжёлой болезни, характер которой лекари так и не сумели определить.

Йоши-Себер видел высокие здания Бендзиро на другом берегу, и его сердце билось сильнее при мысли о том, что скоро он сможет поговорить с сестрой. Он не сомневался, что сумеет убедить её сказать правду. Ну, или заставить. Йоши-Себер был готов прибегнуть даже к угрозам. У него осталось совсем мало времени: если Кабаин поймёт, что Коэнди-Самат зашел в тупик, то немедленно прикажет атаковать его. Йоши-Себер надеялся выгадать хотя бы несколько дней, играя на любопытстве Кабаина. Впрочем, последний мог не торопиться с расправой и по другой причине. Насколько знал Йоши-Себер, у Кабаина остался всего один демон — Гарбу-Адек. Этот сикигами был самым сильным, но ведь Коэнди-Самат, так или иначе, разделался уже с тремя его предшественниками. Что, если Кабаин не хочет рисковать? До сих пор никто не мог справиться с его демонами, и вот уже трое полегли, пытаясь пленить Йоши-Себера. Возможно, Кабаин решил подождать, ведь для того, чтобы создать нового демона, требуется не менее года, а чтобы обучить — ещё столько же.

Но Йоши-Себер не очень-то верил, что Кабаин сдался. Он знал, что его сюадзин не привык отступать и всегда требует исполнения договора, чего бы это ни стоило. Так что его промедление было куда логичней объяснить интересом, который вызвал у Повелителя Демонов непокорный Коэнди-Самат.

Йоши-Себер и Миока в сопровождении синоби подъехали к мосту. Здесь денно и нощно «дежурили» каменные изваяния обезьян, облачённых в доспехи и вооружённых топорами и палицами. Их поставили в незапамятные времена, так что скульптуры успели потрескаться и обрасти мхом.

— Мерзкие твари! — процедила Миока, с неприязнью глядя на уродливые лица со скошенными, нависшими над глазами лбами и раздутыми ноздрями. — Кажется, мастер нарочно постарался сделать их как можно более жуткими.

— Они охраняют мост, — отозвался Йоши-Себер.

— От кого? — усмехнулась женщина. — Кочевники не появлялись здесь уже лет семьдесят.

— Больше. Но стражи поставлены не из-за них. Эти обезьяны призваны останавливать злых духов.

— А они пытаются проникнуть в женскую обитель? Не для того ли, чтоб искушать бедняжек?

— Статуи воздвигли задолго до строительства Бендзиро. Не знаю, кто.

Отряд переехал мост и оказался у подножия пологого холма, поросшего кедрами и кипарисами. Между деревьями вилась утрамбованная дорога.

— Надеюсь, твоя сестра здесь, — заметила Миока, глядя на постройки обители.

— Я тоже, — отозвался Йоши-Себер, пришпоривая лошадь.

Через четверть часа они остановились перед высокими, обитыми железом воротами. Справа и слева из башенок на них глядели стражники. Один из них перегнулся через перила и что-то крикнул дежурному. Почти сразу в воротах открылась дверь, и из неё вышел солдат.

— Что угодно господину и госпоже? — спросил он, поклонившись.

Видимо, он был уверен, что Бендзиро не посещают сомнительные личности, ведь здесь находили приют женщины из знатных домов.

— Мы хотим видеть принцессу Самэнь, — ответил Йоши-Себер.

Глаза солдата цепко обежали фигуру всадника.

— Как о вас доложить?

— Принц Йоши-Себер, её брат.

На лице стражника отразилось изумление, но он тут же поклонился — на этот раз куда ниже, чем вначале.

— Я немедленно пошлю человека, чтобы сообщить Её Высочеству радостную весть!

— Мы можем въехать? — спросил Йоши-Себер.

— Разумеется, Ваше Высочество! Сию секунду!