Про боно (СИ)

Annotation

Этот рассказ занял 4 место в конкурсе детективного рассказа "Презумпция виновности-2018 (Пв-16)" (апрель 2018).

Семык Оксана Ивановна

Семык Оксана Ивановна

Про боно

Человек лежал на боку, чуть скорчившись. Сперва, в мутном свете засиженной мухами лампочки, я приняла его за кучу тёмного тряпья, брошенную кем-то у самого мусоропровода. Потом эта 'куча тряпья' слегка шевельнулась, раздался тихий хрип. 'Пьяный', - подумала я с раздражением. Только-только, наконец, отшумели две нескончаемых недели новогодних праздников. Народ немного успокоился. А этот тип, похоже, из тех, кому каждый день в календаре - красный. И ведь как неудачно свалился - к мусоропроводу не подойти. Но не возвращаться же мне с пакетом, полным отбросов, домой! Решившись на обходной манёвр, я начала протискиваться вдоль стены, в любой момент готовая задать стрекача. Человек больше не шевелился. Осторожно переступив через его ноги, я заметила, что для заштатного алкоголика на нём слишком дорогие ботинки. Это показалось мне странным, и я, отправив свой пакет в зловонную темноту мусоропровода, решилась рассмотреть лежащего повнимательнее. На нём было надето чёрное пальто, как мне показалось, тоже дорогое, из-под воротника которого выглядывала тонкая полоска белой рубашки. Аккуратно стриженый затылок сделал бы честь любому парикмахеру. Хотелось бы мне, чтобы так шикарно выглядели все наши бомжи. Я улыбнулась этой мысли. Какие же обстоятельства привели этого хорошо одетого господина на грязный пол перед мусоропроводом? Тут меня осенило: а вдруг ему стало плохо с сердцем, и необходимо срочно звонить в 'скорую'? Во мне неожиданно проснулась сестра милосердия. Уже не испытывая ни страха, ни отвращения, я присела на корточки, протянула руку и легонько встряхнула свою находку за плечо. - Эй, что с вами? Вам плохо? Человек не отреагировал. Я тряхнула его сильнее, откуда-то из-за пазухи, из глубин его пальто, выпала свернутая вчетверо бумажка. Я машинально подобрала её и, чтобы освободить руки, сунула в карман кофты, а потом попыталась перевернуть тяжёлое обмякшее тело на спину. Сделала я это так неловко, что затылок лежащего с глухим стуком ударился о цементный пол. Я забормотала извинения, но заглянув в медленно стекленеющие глаза незнакомого мужчины, сразу осознала, что ему мои 'простите' больше не нужны. Уже в следующую секунду я разглядела рукоятку ножа, торчащую из его груди. Сдавленно пискнув и затравленно озираясь, я метнулась к стене. Убийство! Этот неизвестный умер только что: ведь я слышала его хрип минуту назад! И тут до меня донёсся тихий шорох со стороны ступеней, идущих наверх: там, на площадке с люком, выходящим на чердак, царила непроглядная темнота - вечно кто-то тырил оттуда лампочку. Меня прошиб холодный пот. Как же я сразу не подумала! Ведь киллер ещё может прятаться где-нибудь поблизости, не успев убежать из-за моего появления. И, в подтверждение моим мыслям, от темноты словно оторвался кусок: медленно материализуясь, из мрака осторожно выступил некто, одетый во все черное. Лицо его было закрыто натянутой до подбородка лыжной шапочкой с прорезями для глаз. Понимая, что среди ненужных свидетелей убийств очень высока смертность, я мгновенно оценила обстановку. От мусоропровода до двери моей квартиры меня отделяли всего несколько метров. По физкультуре у меня всегда была дохлая 'четвёрка', и я вовсе не отличаюсь блестящими спортивными данными, но, учитывая обстоятельства, оставалось надеяться на высвобождение скрытых резервов организма в условиях угрозы жизни. Издав дикий вопль, я ринулась вперед, мысленно радуясь, что оставила открытой дверь в квартиру. Сзади по ступеням загрохотали тяжёлые ботинки. Меня спасло только то, что изначально у меня была фора. Я успела влететь в свое гнездышко, щелкнуть замком и приникнуть к глазку. В следующее же мгновение неизвестный пронесся мимо - вниз по лестнице Очевидно, понимая, что мой крик слышали все соседи, преступник спешил скрыться. Я повернулась и сползла спиной по двери, пытаясь отдышаться. Сердце в груди колотилось как бешеное. И зачем только мне взбрело в голову пойти выносить мусор именно сейчас, когда кто-то с кем-то решил свести счёты у нашего мусоропровода! Надо бы позвонить в полицию, но это значит, что придётся отвечать на бесконечные расспросы, а я ничего полезного не могу сообщить: время смерти определят и без меня, примет преступника я назвать не в состоянии, так как толком его не разглядела. В подъезде захлопали двери, раздались голоса. Всё-таки мой вопль вызвал любопытство соседей. Обнаружив труп, они сами позвонят в полицию. Вот и хорошо. А мне не помешает горячая ванна, чтобы согреться. Только сейчас я заметила, что вся дрожу. * * * Я ожесточённо тёрла руки мочалкой. Первый раз в жизни коснуться покойника! И как только я не умерла на месте от страха! Меня запоздало тошнило от воспоминаний о неприятном глухом звуке удара головы трупа об пол. Не знаю, сколько я просидела так, скорчившись, в ванне - пять минут или целый час. Весь мир сузился для меня до этого небольшого эмалированного пространства, где идёт такой приятный и успокаивающий тёплый дождь. Я разглядывала текущие по моей коже струи и вспоминала мудрые слова о том, что бегущая вода - это одна из трёх вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Я словно стала маленькой-маленькой, не имеющей никакого отношения к этой реальности, где люди убивают себе подобных. Внезапный звонок в дверь вырвал меня из этого забытья. Все мои страхи вернулись вновь. Первой мыслью было не открывать, но в ту же секунду до меня дошло, что труп уже наверняка обнаружили, и теперь полиция, должно быть, обходит квартиры. Звонок продолжал требовательно приглашать меня отпереть. Завернувшись в халат и закрутив волосы полотенцем, я подошла к двери и посмотрела в глазок. Так и есть! Искажённый кривым стеклом, на меня смотрел человек в полицейской форме. Стараясь выглядеть как можно беззаботнее, я открыла дверь. - Здравствуйте! Младший лейтенант Рябцев, - представился посетитель, описав своими 'корочками' замысловатую кривую перед моим лицом. - Вы хозяйка квартиры? Как вас зовут? Я кивнула, представилась и поинтересовалась: - А в чём, собственно, дело? Что-то накарябав в блокноте, полицейский пояснил:. - В вашем подъезде примерно час назад совершено убийство. Вы ничего подозрительного не слышали? - Убийство? Да что вы?! - Кажется, мне удалось изобразить невинное неведение и обывательский страх одновременно. - Я не в курсе. Принимала ванну. Увы, ничем не могу помочь. Я сокрушённо развела руками, стараясь не переиграть. Мокрое полотенце на голове великолепно подтверждало моё алиби. - Скажите, а кого убили? - Мне показалось естественным проявить любопытство в подобных обстоятельствах. - Выясняем, - коротко буркнул младший лейтенант Рябцев и стрельнул глазами в вырез моего халата. Что ж, полицейские тоже люди. Как к свидетелю убийства он потерял ко мне интерес, но как женщина я его, кажется, всё-таки заинтересовала. Выпроводив похотливого оперативника, я забралась с ногами в кресло и мрачно подумала: 'Однако, ситуёвина. Убийца знает, где я живу, но прекрасно понимает и то, что опознать я его не смогу. Остается надеяться, что при таком раскладе он не посчитает нужным меня устранять. Если, конечно, он наемный киллер, а не свихнувшийся маньяк...'. * * * Я сняла крышку со сковороды. Сквозь вырвавшийся из плена пар на меня глянули два жёлтых глаза яичницы. Подцепив на вилку кусок ветчины, я уже открыла рот, но в дверь неожиданно позвонили. Кто там приперся с утра пораньше? Никого не желаю видеть, пока не позавтракаю. Меня нет дома, неужели не понятно? Но звонок снова выдал противную трель. Тяжело вздохнув, я встала из-за стола и поплелась открывать. Памятуя о том, что мое знакомство с давешним киллером может продолжиться в любой момент, я на всякий случай посмотрела в глазок. За дверью стояла моя соседка - субтильная бесцветная девица лет двадцати, бывшая детдомовка, проживающая через стену от меня с таким же юным и тощим мужем. Она зарабатывала тем, что мыла подъезды. Чем занимался ее супруг, я понятия не имела, но денег им вечно не хватало. Я жалела эту парочку, абсолютно, на мой взгляд, неприспособленную к жизни. Впрочем, пересекались мы не часто, существуя в почти параллельных реальностях. 'Мария Максимовна, это я, Аля', - воззвала соседка ко мне через дверь - наверное, услышав мои шаги. Опять денег взаймы до получки попросит. Почему бы не выручить девчонку? Открыв, я махнула рукой, приглашая: 'Привет, заходи'. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу, непрошенная гостья промямлила: 'Я... э... Я тут случайно узнала, что вы адвокат...' Как ни шифруйся, откуда только информация просачивается? Народная тропа к моим дверям не зарастает. То и дело на пороге возникает проситель со скорбной миной, представляясь то моим 'соседом из дома через три дома', то 'знакомым одного моего знакомого'. И у всех какие-то проблемы: их достают приставы за долги, в магазине им не хотят обменивать бракованный товар, их сыновья-балбесы попадают в ДТП... И все просят 'только маленький советик' и 'крошечную консультацию'. А за 'маленькое' и 'крошечное' вроде как неудобно просить плату. Мне бы в ответ назвать адрес своей конторы и сказать, чтобы шли они все со своими проблемами туда. Или вообще шли бы подальше. Вместо этого я начинаю мяться, что-то невразумительно мычать про свою занятость. Проситель, нащупав брешь в моей обороне, добавляет слез в голосе - и всё, я 'плыву' и уже, вздохнув, спрашиваю: 'Ну что там у вас? Только постарайтесь объяснить покороче'. Это 'покороче' бессовестно растягивается и на полчаса, и на час, пока я втолковываю какому-нибудь 'чайнику', как написать претензию, жалобу или иск. Заканчивается всё тем, что я, снова вздохнув, обещаю написать за него нужную бумагу. Разумеется, совершенно бесплатно. 'Чайник' уходит осчастливленный, получив на халяву юридическую помощь, и тут же радостно сообщает об этом еще десятку-другому своих знакомых. 'Сарафанное радио' работает безотказно, добавляя мне бесплатных клиентов и руша все планы. И вот опять мне в лицо жалобно канючат эту проклятую фразу: 'Я тут случайно узнала, что вы адвокат'! 'Про боно' (1) - дело чести для юриста. Ну зачем мне это втолковали в 'альма матер'! К тому же, похоже, усвоила это из всего потока только я одна. Все мои бывшие однокашники с энтузиазмом стригут купоны - бесплатно и пальцем не шевельнут... Я вздохнула и привычно произнесла: - Ну что там у тебя? Только излагай покороче, пожалуйста. - Помогите написать заявление в полицию! - А сама что, неграмотная? - Мы с Сашкой не в теме - не знаем, как оно пишется. Я вздохнула: - Горе ты луковое, Аля. Влипла, что ли в историю? Ладно, заходи завтра - чего-нибудь накалякаем. Подождет твое заявление? - Вроде, да. - Вот и славно. Вернувшись к заждавшемуся завтраку, я неторопливо свела с ним счеты, радуясь тому, что сегодня можно не спешить с утра в офис - к одиннадцати нужно быть в облсуде на рассмотрении кассационной жалобы. Дело практически дохлое, но буду сражаться до последнего, дабы клиент видел, что интересы его нашим адвокатским бюро блюдутся строго. М-да... Адвокатское бюро 'Лукин и партнеры' - звучит громко, а вообще-то, всех партнеров у того Лукина лишь двое - я да Лёва Восканьянц. Оба мы молодые, чуть за тридцать, но уже вполне закаленные в судебных баталиях. Сам Лукин, наш управляющий партнер, которого мы с Лёвой зовем 'Сан Ваныч', адвокатствует лет сорок кряду, уже ходит с тросточкой, зато мозги светлые, память - ого-го! Отличный спец, но главное - с первого взгляда понимаешь: человек порядочный. А это мне больше всего импонирует в людях. Лёва - сын его старинного, ныне покойного, друга сначала пришел в бюро вместо отца, а затем подтянул и меня, свою бывшую однокурсницу. У нас с Лёвой сперва завязался бурный роман, но вся страсть быстро выкипела, как суп, забытый на плите, и мы, по обоюдному согласию, остались добрыми коллегами. Вот такая у нас теплая компания, зарабатывающая себе на хлеб защитой чужих интересов. К счастью, клиентов, а соответственно, работы, хватает. Сегодня, например, мне после облсуда нужно успеть ознакомиться с одним уголовным делом, снять копии, а в деле-то, между прочим, восемь томов! Так что пора выдвигаться. Выйдя из квартиры, я опасливо огляделась: всё спокойно. Может, всё-таки хватит уже дергаться в ожидании возвращения того убийцы? Прошли целых три недели, а он меня до сих пор не шлёпнул. Наверное, чихать на меня хотел, раз я не знаю, кто он такой. За случайного свидетеля ему сверх гонорара денежку не накинут, а этот киллер, в отличие от меня, 'про боно', небось, не работает. Чуть осмелев от этой мысли, я расправила плечи, зашла в лифт и спустилась на первый этаж. Почтовый ящик озадачил меня, выдав конверт, в котором обнаружилась повестка о вызове на допрос в следственный комитет в качестве свидетеля. Я тупо уставилась на нее, пытаясь вспомнить, когда дала повод для такого приглашения, но, кроме трупа у мусоропровода, на ум ничего не шло. Чёрт, ну почему капитану Гусевой, выписавшей повестку, захотелось пообщаться со мной именно сегодня! Придется после 'кассации' топать к ней. Все планы коту под хвост!.. * * * Из кабинета следователя Гусевой я вышла слегка ошалевшая, сжимая в руке копию подписки о невыезде. Итак, в моем подъезде убит Павел Голощапов, бывший гендиректор строительной фирмы 'Вымпел', обанкротившейся восемь лет назад, а заодно разорившей немало граждан, решивших стать дольщиками в строительстве двадцатипятиэтажки в центре города. Среди этих невезунчиков волей случая оказалась и я: мечтая о новой квартире, наскребла на взнос за 'однушку' эконом-класса и уже начала прикидывать, как расставлю в ней мебель. Однако стройка, сперва бодро начавшись, через полтора года встала намертво: 'Вымпел' объявил о своей неплатежеспособности. Обманутые дольщики - и я в их числе - поплакали, поорали, потрепыхались несколько первых лет, а затем бессильно затихли. Я осталась жить в обшарпанной девятиэтажке на окраине. Голощапов вышел сухим из воды. Сию печальную историю я теперь вспоминала лишь, когда мне случалось оказаться неподалеку от недостроенного на последние пару этажей злосчастного дома, до сих пор глядящего на окрестности незастекленными окнами. Он уже давно стал местной достопримечательностью и в народе звался Башней, а также 'домом самоубийц', из-за нескольких бедолаг, которые свели счеты с жизнью, сиганув с этого скелета моей мечты... И вот только что капитан Гусева недвусмысленно заявила, что хотя я и приглашена в качестве свидетеля, она-то во мне видит, скорее, подозреваемого, ибо налицо мотив прикончить когда-то обобравшего меня до нитки злодея. И сидеть бы мне уже под арестом, если бы сей бравой капитанше удалось выяснить, какая нелегкая принесла Голощапова под мои двери - тут в ее версии что-то не срасталось, и мой допрос ясности тоже не прибавил. Сунув мне в зубы подписку о невыезде, следователь пообещала, что мы еще встретимся, и выставила меня из своего кабинета. Первым делом я набрала номер Лукина. - Сан Ваныч, вы в офисе? А Лёва? Никуда не уходите, дождитесь меня, пожалуйста. Я буду минут через десять. Поймав такси, я примчалась в бюро и выложила свою проблему коллегам. Первым отреагировал Лёва, весело присвистнув. - Ну ты, Марусь, даёшь! А почему раньше про свою кровавую находку ни гу-гу? - Да потому! Во-первых, я скрыла от полиции, что Голощапов умер у меня на руках, и мне не очень-то хотелось об этом распространяться, а во-вторых, решила, что если промолчу, может, киллер обо мне и забудет, и всё само утрясется... Кстати, чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь. Хотя, конечно, до сих пор на всякий случай хожу, оглядываюсь... Вот только я никак не ожидала, что в этом убийстве заподозрят меня. Лёва сложил руки на груди и весело блеснул глазами: - А был ли киллер, Маруся? Давай, колись, не ты ли шлепнула гражданина Голощапова? Что не поделили? - Можно без зубоскальства, а? - Ну, если без зубоскальства, - посерьезнел Лёва, - улики против тебя слабенькие. Гражданин Голощапов, небось, не одну тебя кинул? - Еще человек двести - не меньше. - Значит, у каждого был точно такой же мотив. Может, это кто-то из твоих товарищей по несчастью из комитета разгневанных дольщиков порешил гада, а труп для отвода глаз припер под твою дверь. - Нет, не годится. Голощапов пришел своими ножками, потому что умер он у меня на руках. - О чём ты, кстати, не сообщила полиции при поквартирном обходе. Следаку-то об этом не раскололась? - Нет. - Молодца. Молчи дальше. А то сойдется у них один да один - и тогда уж точно сделают тебя крайней. Всё это я прекрасно знала и без Лёвиных рассуждений, мне было важнее получить совет от Лукина, который, слушая наш с Лёвой разговор, задумчиво копался в компьютере. - Сан Ваныч, а вы-то что скажете? - спросила я. Он отозвался через пару секунд, сначала дочитав что-то на мониторе. - Мутная история... Мы прошлым летом вели арбитражный процесс по иску компании 'Техснаб' к одному из поставщиков, помните? - Угу, - поддакнул Лёва, - крутая контора. Бабки там, похоже, немалые крутятся. - А кто у нас в процессе был представителем от 'Техснаба'? Кажется, некий Голощапов. Сейчас, погоди, уточню. - Лукин снова побежал глазами по строчкам на мониторе. - Вот. Голощапов Павел Леоньтевич, директор. - Ого! - оживился Лёва. - Лично я не верю в такие совпадения! А кто учредители? - Учредитель один, физлицо - Заварзина Милена Геннадьевна. У Лёвы загорелись глаза. - Марусь, давай копнём глубже! - Зачем? - Как зачем? Тебе же сто пятую шьют! Давай устроим адвокатское расследование. - Я вам устрою адвокатское расследование, гаврики!- погрозил пальцем Лукин. - Тут прямой конфликт интересов - 'Техснаб' ведь наш клиент! Лёва выставил перед собой ладони. - Сан Ваныч, так мы неофициально прощупаем. Втихую. - Он повернулся ко мне. - Так, короче, Марусь, ты пока завари себе кофейку, а я для начала хотя бы чуток 'погуглю'. Я пожала плечами. - Валяй. Но не успел электрочайник закипеть, как Лёва издал вопль: - Так и знал! Мы с Сан Ванычем разом повернулись к нему. - Заварзина Милена Геннадьевна на прошлой неделе попала в местные криминальные новости, правда, всего парой строк. Найдена задушенной у себя на даче. - А вот это уже любопытно, - резюмировал Лукин. Теперь и во мне проснулся сыщик. - Отлично! Поищи подробности ее убийства, если найдешь, конечно. А я займусь соцсетями. - А как же кофеёк? - спросил Лёва, выключая засвистевший чайник. - Да ну его, - нетерпеливо отмахнулась я, чувствуя азарт, словно взявшая след гончая. После часа поисков, к которым подключился даже Сан Ваныч, сложилась более-менее понятная картина. Наша 'мадам 'Техснаб', оказывается, приходилась сожительницей тому самому горе-застройщику. По слухам, именно на Заварзину Павел Голощапов перевел все активы 'Вымпела' перед тем, как вывернуть пустые карманы перед дольщиками. Эта версия вполне объясняла, откуда росли ноги у капиталов, которыми ворочал 'Техснаб'. Кроме того, у Павла Голощапова был взрослый сын от первого брака, закончившегося вдовством, - Илья, девятнадцати лет от роду. Получается, парень остался круглым сиротой и, не исключено, унаследует от папаши отмытые и припрятанные в уютный банк деньги обманутых граждан. Подробностей, касающихся убийства Заварзиной, в Интернете, увы, найти не удалось, кроме фото дачи, где ее укокошили. Да уж, нехилая дачка! Тянет на небольшой особнячок. Зато - да здравствует тщеславие! - в одной из соцсетей на странице нашей героини обнаружилась фотография трехлетней давности с изображением элитного жилого комплекса 'Алые паруса' и подписью о том, что мадам отпраздновала в нем новоселье. Что ж, и это неплохая зацепка. Лёва пообещал съездить на разведку прямо с утра - благо завтра выходной. Лукин, погрозил ему пальцем: - Не заиграйся в сыщика! Не забудь, у нас с понедельника начинается процесс по коллективному иску к коммунальщикам. Всё готово? - Всё, включая план Б! - бодро отрапортовал Лёва, зная, что Сан Ваныч неукоснительно требовал от нас всегда иметь в рукаве больше одного варианта действий на случай какой-нибудь неожиданности. - А ты, Маша, сиди тише воды, ниже травы! - повернулся ко мне Лукин. - По большому счету, у следствия серьезных улик против тебя нет, вот и не надо их добавлять. * * * На следующее утро я проснулась взбудораженная, меня буквально распирало от стремления действовать. Снова и снова я прокручивала в голове раздобытую информацию о Голощапове, понимая, что ее недостаточно, и, главное, по-прежнему не известно, что привело его ко мне. В каком еще направлении можно копнуть? А что, если Голощапова, и в самом деле, убил кто-то из обманутых им дольщиков? Самых ярких и крикливых из них я еще помнила пофамильно. Однако зачем было ждать столько лет? Злость копить, что ли? Или только сейчас появилась возможность осуществить задуманное? Но почему задушили до кучи любовницу? За содействие в 'отмывании' украденных денег? А вдруг это бизнес-разборки? Ну, и не исключено, тут дела семейные - обоих пришил сынок, съехав с катушек. Я вчера почитала 'ленту' на его странице - друзей мало, картинки какие-то мрачные, музон депрессивный... Хотя, вряд ли он шизик. Если и убил, то, скорее, из-за наследства... Может, Лёва сумеет нарыть что-нибудь интересное? Остается ждать его звонка. Не в силах сидеть без дела, я затеяла стирку - давно пора, а то всё некогда и некогда. Полная корзина белья накопилась. Проверяя карманы перед загрузкой одежды в машинку, я наткнулась на сложенный вчетверо листок. И тут меня словно молнией ударило. Как я могла забыть про ту бумажку, которую машинально подняла и сунула в карман, возясь с умирающим Голощаповым! Дрожащими от волнения руками я развернула ее и прочла. Это была ксерокопия заверенного нотариусом завещания, из которого следовало, что Павел Голощапов собирался разделить всё свое имущество поровну между Миленой Заварзиной, своим сыном Ильей и некоей Сушко Калерией Николаевной. Ого! А это еще кто такая? Забыв про стирку, я кинулась к ноутбуку, но поиск в Интернете ничего не дал. Итак, на сцене появилась загадочная дама, прямо заинтересованная в смерти Голощапова, а заодно двух остальных наследников. Не она ли, узнав каким-то образом о содержании завещания, кокнула Павла Леонтьевича? В любом случае, теперь под подозрение попадают двое: сын Голощапова и это загадочная гражданка Сушко. Кстати, они могли действовать и сообща, чтобы устранить Заварзину. Получить по половине состояния - куда лучше, чем по одной трети. Мои размышления прервал звонок в дверь. Увидев в глазок соседку я вспомнила, что обещала ей помочь. - Привет, проходи. Она робко прошла в гостиную, огляделась и пристроилась на краешке дивана. - Рассказывай, что у тебя случилось. - На меня позавчера вечером напал какой-то урод, наверное, ограбить хотел, но я отмахалась. Дома Сашке рассказала. Он говорит, надо заявление в полицию написать: вдруг у нас в районе маньяк завёлся. - Прав твой Сашка. О таких случаях лучше сообщать. Давай писать заявление в райотдел. - Я придвинула к себе ноут, открыла новый файл и начала печатать 'шапку'. - Полные свои имя, фамилию, отчество назови. - Сушко... Калерия Николаевна. Я чуть не упала со стула. Вот это поворот! - Калерия! А почему тебя называют Алей, а не Лерой? Девчонка пожала плечами. - Не знаю. Еще мать так звала. - Мать? Так ты ж, вроде, детдомовская. - Ее родительских прав лишили, когда мне было семь. Пила она крепко - сколько ее помню. - И где она теперь? - Не знаю и знать не хочу. Померла, наверное. - А отец? - Я его ни разу не видела. Мать как-то по пьяни ляпнула, что его посадили за убийство. - А Голощапова Павла Леоньтевича знаешь? - Не. А кто это? Пришлось рассказать. С самого начала. С мусоропровода. - Теперь ты понимаешь, что напали на тебя, скорее всего, не случайно? Голощапов включил тебя в число своих наследников. Почему - мы не знаем, но факт остается фактом: через несколько месяцев сможешь получить кучу денег. А до того момента ты - в большой опасности. Судя по всему, позавчера тебе повстречался не грабитель и не маньяк, а сын Голощапова - всё указывает на то, что он хочет хапнуть наследство целиком. Сожительницу своего отца он уже убил, а теперь подбирается к тебе. Ты разглядела того, кто на тебя напал? - Не. Это у нас в арке было, ну, в той, которая во двор, да еще вечером. Я иду себе, и вдруг передо мной какой-то тип в темной куртке с капюшоном. Схватил меня вот так, за плечи. У меня в руках сумка с продуктами была. Тяжелая. А драться еще в детдоме пришлось научиться. В общем, я ему пару раз заехала хорошенько, он, похоже, не ожидал, офигел, а я тут же дала дёру. - Больше по темным подворотням не шастай и вообще, в одиночку старайся лишний раз не выходить. На тебя теперь открыта охота, ты понимаешь? Аля растерянно спросила: - А что же мне теперь делать? - Ничего. Затаиться. А заявление это... - я кивнула в сторону ноутбука. - На фига оно теперь? - перебила меня девчонка. - Мы ведь знаем, кто напал и почему, а доказать всё равно не сможем. И что тогда толку в полицию таскаться? - В общем, ты права. Давай лучше сделаем так: в понедельник я постараюсь наведаться к следователю и рассказать про завещание и нападение на тебя. Пусть вплотную займутся этим Ильёй Голощаповым. - Я открыла в браузере его страничку. - Вот его фото. Хорошенько запомни этого типа в лицо. Где увидишь, удирай со всех ног и сразу звони мне. Я продиктовала свой номер, Аля забила его в свой сотовый. - И еще, - предупредила я, - про наш разговор никому не слова. - Даже Сашке? - И Сашке тоже. - Жалко, - Аля поникла, но тут же опять вскинулась: - Вот он потом удивится, когда узнает, что я, прям как в сериале, богатая наследница. Так надоело быть нищими! - Ну, до открытия наследства еще надо дожить. Придется подождать несколько месяцев. Денег одолжить? - Не, спасибо! Дотянем. Скоро мы с Сашкой сами вам занимать будем! - расплылась в улыбке Аля. Закрыв за ней дверь, я задумалась. С одной стороны, можно расслабиться, ибо стало окончательно ясно, что меня Голощапов-младший не тронет - цель у него другая, и я у него на пути не стою. Но, с другой стороны, не могу же я сидеть сложа руки и наблюдать, увенчается ли успехом его сафари на Алю-Калерию. При этом вопрос, почему ее включили в число наследников, пока остается без ответа, и это мне не нравится. Лёва, где ты, почему не звонишь? Словно в ответ на мой мысленный призыв, телефонный звонок вспорол тишину. - Марусь, привет! Жива? - Как видишь. Новости есть? - Не то чтобы много. К счастью, у них там, в жилом комплексе, по консьержке в каждом подъезде - а уж женщину я всегда разговорить сумею, ты меня знаешь. Да, тут не поспоришь - перед обаятельным, улыбчивым, темноглазым Лёвой большинство дам всех возрастов просто тает. - Так вот. Сначала сунулся в первый же подъезд, выяснил, где тут недавно двое из одной квартиры друг за другом скончались. Сама понимаешь, вариантов немного. Нужный подъезд указали сразу. Консьержка там, к счастью, оказалась болтливая. Конечно, поинтересовалась, кто я такой. Но я сказал, что занимаюсь вопросами голощаповского наследства, помахал у нее перед носом адвокатским удостоверением. После этого она наговорила мне про эту семейку много чего, но, в основном, муру всякую. Хотя кое-что важное я от нее узнал. Она по ходу разговора заявила, что Илья, мол, и мог убить Заварзину, и не мог. - Это как? - Мог, говорит, потому что на дух ее не выносил - это за версту было заметно. А не мог - потому что в день, когда Заварзину задушили на даче, Илья весь день просидел дома - никуда не выходил. - Значит, у него стопроцентное алиби? - Я бы не сказал. Эта консьержка сидит, вяжет какой-то чулок и глаз с телевизора не сводит. Мимо нее рота солдат может незаметно пройти. Думаю, Голощапова-младшего со счетов скидывать не стоит, ведь всё папашкино добро достанется теперь ему. - Лёва, там не всё так просто с этим наследством... Я вкратце изложила события нынешнего утра. - Ого! Получается, что виноват именно сынок. Дельце-то оказалось не таким уж и заковыристым. Кстати, если у этого Ильи сейчас хватит ума притормозить и больше не пытаться убить сонаследницу, то его причастность к убийству Заварзиной, боюсь, никто не сможет доказать - алиби ему консьержка подтвердит, а может, еще кто. Ну а если победит жадность, и он захочет сорвать весь куш, то остается единственный шанс поймать этого гаденыша - на живца, то бишь, 'ин флягрантэ'. (2) - И кто будет ловить? Полиция? Куда там! Не приставят же они к этой детдомовке круглосуточную охрану! - Ты, что ли, собираешься ее охранять? Всё, Марусь, не лезь больше в это дело. Загляни к капитану Гусевой, расскажи ей всё как на духу, отдай найденный листок, получи от нее крепкий выговор и успокойся - появился подозреваемый поинтереснее тебя. Через десять дней срок твоей подписки о невыезде, как полагается, истечет. И всё - проехали. А эта девчонка пусть сама о своей безопасности дальше беспокоится. Ты ее предупредила - можешь умыть руки. У тебя и так забот хватает. Что, кстати, с делом Щукина? Ознакомилась? Я вздохнула. - Не успела. Там восемь томов. - Ну так чего ждешь? Скоро суд, а у тебя до сих пор тактика защиты не выбрана. Давай-давай, шевелись! Всё, Марусь, я побежал. До понедельника! 'По большому счету, Лёва прав, - подумала я, нажав кнопку отбоя. - Чем еще тут можно помочь? В конце концов, у Али есть муж - вот он пусть ее и охраняет'. А по краю сознания скользнуло отголоском мысли: 'И всё-таки интересно: почему Голощапов включил эту девчонку в число своих наследников?'. * * * Я подскочила на стуле от настойчивой трели звонка. Даже в воскресенье вечером покоя нет! Что стряслось? Пожар, что ли? Встав из-за письменного стола, я раздраженно потопала к входной двери. За ней обнаружился сосед Сашка в замызганной футболке и трениках, с перекошенным от волнения лицом. - В чем де... Я не успела договорить, Сашка без приглашения ввалился в квартиру и запричитал: - Мария Максимовна, помогите! Алька говорила, если что, к вам можно обратиться. Помогите! Пожалуйста! - Что случилось? - Мне с Алькиного телефона пришла 'эсэмэска' про то, что Алька собирается прыгнуть с Башни. А она просто пошла подъезды мыть полчаса назад! - Что?! А может, это такая идиотская шутка? Вы с Алей не ссорились? Вдруг она в отместку захотела, чтобы ты подергался? - Да не ссорились мы! Все нормально было, как всегда. Говорю же, она подъезды убирать пошла. Что делать? А вдруг, она и в самом деле решила прыгнуть? Или уже прыгнула-а-а? - тут Сашка уже просто завыл в голос. - Погоди, не блажи. Дай подумать. Сосед замер, с надеждой глядя на меня. Пораскинув чуток мозгами, я твердо сказала: - Значит, так. Уверена, что это дурацкая шутка. Сейчас мы с тобой поймаем такси, сгоняем к Башне и поищем Алю. Вот увидишь - мы ее там не найдем. А после пробежимся по ее подшефным подъездам - наверняка она работает себе спокойно и не подозревает, что ты тут на стенку лезешь. Собирайся и жди меня внизу. Я скоро выйду. Я вытолкала из квартиры чуть приободрившегося Сашку и торопливо набрала номер Лёвы. - Привет! Ты где? - Дома. А что? - Похоже, Илья, и в самом деле, пришил своего отца и Заварзину. А теперь выкрал сонаследницу и собирается обстряпать ее смерть как самоубийство. - Я коротко изложила детали. - В полицию звонить толку нет - как только услышат про попытку суицида, сразу переведут стрелки на МЧС. А если Алю, и правда, похитили? Пока меня будут пулять туда-сюда, пока сумею втолковать, в чем дело, погибнет девчонка. Вдруг ее еще можно спасти? Короче, я почему тебе звоню... Помоги поймать гаденыша 'ин флягрантэ', а? - Ты что, рехнулась? Жить надоело? Этот Илья на всю голову отмороженный. На нем уже два трупа. Да и Алю твою он уже, наверное, отправил в полет с двадцатого этажа. - А если еще нет? Вдруг успеем? Не возьмем его с поличным - он останется безнаказанным. Наверняка уже заготовил себе какое-нибудь алиби. И девчонку жалко - сил нет! Никогда себе не прощу, что не попыталась помочь! Ну давай хоть попробуем! Нас ведь будет трое против одного - мы с Сашкой и ты. - Марусь, у тебя, точно, крыша поехала. - Лёва, некогда препираться! Не поможешь, мы с Сашкой всё равно туда отправимся. - Я ж потом весь изведусь, что отпустил тебя одну. - Не одну, с Сашкой! - Да ты же сама говорила, что он задохлик. Какой от него толк! - Лёва помолчал пару секунд и устало выдохнул. - Ладно, Марусь, уговорила. Но чтоб всё в рамках закона - мне неприятности не нужны. Пошарим в Башне - там всё равно охраны никакой нет - что могли, давно разворовали. Если повезет, ловим Голощапова на горячем, сдаем полиции - и всё, больше никакой самодеятельности! * * * 'Вот тут можно пролезть!' - негромко сказал Сашка и первым ловко нырнул в дыру, почти незаметную в темноте январского вечера. Я последовала за ним, стараясь не порвать пальто об искореженные края металлического ограждения. На стройплощадке, освещаемой лишь луной, стояла тишина. Спотыкаясь о присыпанный снегом строительный мусор и проваливаясь иногда в сугробы, мы торопливо обогнули дом по периметру. К моему огромному облегчению, ничьего окровавленного трупа мы под окнами не нашли. 'Там следы! Внутрь ведут, - потянул меня за рукав Сашка, указав в сторону одного из подъездов. - Видно, что свежие - с утра ж снег прошел... Аля!!!' - заорал он и кинулся вперед. Мне ничего не оставалось, как побежать за ним, на ходу включая фонарик в смартфоне. Вбежав в дом, Сашка, остановился, прислушался и повернулся ко мне. 'Она, наверное, наверху. Откуда еще прыгать, как не с самого последнего этажа? Скорее!' Пешком на двадцать какой-то этаж?! Для меня самой стало неожиданностью, что я, оказывается, могу это сделать, хотя, надо признаться, большую часть дистанции Сашка буквально волок меня за руку, а я светила нам под ноги, чтобы мы не рухнули в какой-нибудь неожиданный пролет. В голове стучала лишь одна мысль: найдет ли нас Лёва, когда подъедет. Едва мы оказались наверху, в лицо ударил ледяной ветер, не давая отдышаться: стен тут не было, из перекрытия предыдущего этажа торчало только несколько десятков колонн, часть из них уже залили бетоном, а остальные были лишь обозначены толстыми прутами арматуры. Отсюда казалось, что стоишь на огромной скале, подножие которой со всех сторон омывает море городских огней. 'Э-э-эй! - снова заорал Сашка. - Аля! Это я! Ты здесь?' Из-за колонны метрах в пяти от нас выступил крепкий парень в куртке-'аляске'. Я узнала его сразу, хотя на фото он казался выше ростом - Илья Голощапов! В лунном свете блеснуло лезвие ножа, зажатого в руке. "Не успели, - горько подумала я. - Пока поднимались, он успел сбросить Алю вниз". Сашка, судя по всему тоже это осознав, суетливо отступил на пару шагов назад и спрятался за меня. Понимая, что бежать бесполезно, я осталась стоять на месте, проклиная его трусость и свой идиотизм: и вот с этим хлюпиком Сашкой я собиралась повязать убийцу? Теперь главное - тянуть время. Лёва скоро появится. - Кого я вижу! - с издевкой произнесла я. - Илья! Кажется, мы с тобой уже встречались? Он криво усмехнулся. - Разве? Что-то не припомню. - Над трупом твоего отца. Не хочешь рассказать, за что ты приговорил его к смерти? - 'Приговорил'! Ой-ой, как высокопарно! Да ты кто такая с расспросами лезть, а? Ты вообще зачем сунулась не в свое дело? Тебя только не хватало! - Парень рубанул воздух ножом и вдруг добавил с надрывом: - Как вы меня все задолбали! 'Не под наркотой ли этот тип?' - невольно подумала я и, трясясь в душе от страха, заставила себя презрительно бросить: - Не обобщай. Сейчас речь не про всех, а про твоего отца. За что ты его всё-таки? Лицо Ильи перекосилось от злобы. - Хочешь знать? Ладно. Он сам напросился - вечно распускал руки и называл это 'воспитанием'. - Парень рывком выставил перед собой сжатые кулаки. - Вот только когда бьешь своего сына по поводу и без, не забывай, что однажды тот вырастет и даст сдачи. Он изобразил пару хуков и хрипло рассмеялся. - Но разве за такое убивают? По его лицу пробежала судорога, словно от боли, руки безвольно опустились. - Этот гад и маму мою бил. А еще изменял ей, козел. Пару месяцев назад перебрал водочки и признался, что когда-то давно заделал на стороне дочку какой-то замужней бабе, а та девчонка попала потом в детдом. Голощапов сделал шаг ко мне, я попятилась и уперлась спиной в Сашку, а Илья продолжал, распаляясь: - Отец тогда всё лез ко мне обниматься, размазывал сопли и жаловался, что его много лет мучила совесть, а теперь он придумал, как искупить свою вину. Сказал, что впишет эту детдомовку в свое завещание вместе со мной и своей шалавой Миленкой, которая у него ширмой служит. А там по завещанию такие деньжищи светят! - Какие еще деньжищи? Твой отец, помнится, объявил себя банкротом. - Он? Банкрот? Илья коротко рассмеялся, закинув голову, но тут же снова зло посмотрел на меня. -