Воля Императрицы

Она внезапно умолкла. Гудруни смотрела на неё определённо воинственным образом.

— И чтобы поговаривали, что вы не знаете, как вести себя по-дворянски? — спросила служанка. — Их слуги уже воротят нос, потому что у вас только одна служанка, а у ваших друзей слуг нет вообще. Я слышала, как они сплетничали, пока были здесь, злорадные твари. Я даже не подумаю оставить вас во дворце, ведь пойдут разговоры! Я буду вам прислуживать — и точка!

Губы Амброса скривились в улыбке. Браяр перевёл взгляд с Гудруни на Сэндри:

— И кто на кого тут работает? — спросил он, сверкая глазами.

Трис тихо откланялась из-за стола. Когда остальные трое поднялись наверх, чтобы лечь спать, Браяр обнаружил её в своей комнате, она тихо говорила с Жэгорзом, держась за его костлявые руки. Она подняла взгляд на Браяра:

— Он боится так сильно приближаться ко двору.

Браяр вздохнул:

— Ужасно, когда в человеке нет веры. Ты сказала ему, что ты сделала, в первый день во дворце? Что ты сделала с пиратской флотилией?

— Пираты? — спросил Жэгорз, вздрогнув и выдернув свои руки из хватки Трис.

Его глаза так расширились от ужаса, что белки были видны со всех сторон от радужек.

— Пираты нападают?

«Ну, вот посмотри, что ты наделал», — подумала Трис Браяру, забыв, что его разум для неё закрыт. «А я ведь только-только его успокоила».

— Держи, старик, — сказал Браяр, наливая в чашку немного успокаивающего кордиала, который он давал Жэгорзу в особо тяжёлые моменты. — Пираты были семь лет назад, и они совершенно точно мертвы. И это её рук дело.

— Ты помогал, — отрезала Трис. — А также Сэндри, и Даджа, и наши наставники, и каждый маг в Спиральном Круге. И ты же знаешь, что мне не нравится, когда кто-то снова рассказывает эту историю.

Браяр проигнорировал её:

— Она сделала это с помощью молнии, — сказал он своему гостю, закупоривая бутылку пробкой. — А когда мы только приехали в Данкруан? На Сиф рыболовные суда были в опасности от бури, но вот эта Меднокудрая наслала один ветер, который задул их домой, и второй ветер, который съел бурю. Ей нравится спасать людей. Так что не нужно себя накручивать. Ты оскорбляешь её чувства, давая ей думать, будто она не может тебя защитить.

— Она не защитила тебя, где бы ты ни был, в том плохом месте, которое тебе снится, — указал Жэгорз.

Кордиал он выдул так, будто это был стакан противного отвара.

«А я-то думал, что сделал эту штуку приятной на вкус!» — с отвращением подумал Браяр, пытаясь не обращать внимания на слова безумца. «Надо было дать ему противный отвар, а не то, над чем я так корпел».

— Оно тебе всё время снится, — настаивал Жэгорз. — Ты мечешься, и ворочаешься, и кричишь про кровь, и Розторн, и Эвви, и Луво.

Трис посмотрела на него, подняв свои светлые брови.

Браяр собирался было сказать им обоим, что его сны их не касаются, но что-то было такое во взгляде Трис. Он и забыл об этой её стороне, о том, что он всегда мог рассказать ей самые страшные вещи, и она никогда не смеялась, не была шокирована, и не отдалялась от него.

Браяр осел на пол, прислонившись к камням, обрамлявшим камин. Камень был тёплым, а огонь уютно потрескивал под ухом.

— Император Янджинга попытался завоевать Гьонг-ши, — наконец пробормотал он. — Мы были при дворе императора, когда услышали об этом, и мы ударились в бега — Розторн, Эвви и я. Тогда мы и повстречали Луво, направляясь в Гьонг-ши с предупреждением. Луво — это… существо, Жэгорз. Он теперь живёт с Эвви.

— Материнский Храм Живого Круга, — прошептала Трис. — Он в Гьонг-ши. Его почитают все остальные храмы Круга. Это — первый и самый старый храм Круга.

Браяр кивнул. Жэгорз сполз с кровати, чтобы тоже усесться на полу, прислонившись к кровати. Похоже, он так хотел поддержать Браяра. Чайм, весь ужин обвивавшаяся вокруг шеи Трис, подлетела к Браяру, и устроилась у него на коленях. Он погладил маленькое существо, ощущая её прохладную поверхность под своими ладонями.

— Так что мы пробивались в Гьонг-ши, а потом бились с императором, а потом вернулись домой, — прошептал Браяр, закрыв глаза. — По сравнению с этим пираты тихо курят в углу, Меднокудрая.

Расстраиваясь, он скатывался обратно на жаргон улиц, которые он покинул семь лет тому назад.

— Вся округа была в огне, или по крайней мере так казалось. Мёртвые… повсюду. Армия императора растянулась по дорогам на мили, и им было плевать на жителей земель, по которым они маршировали. Так что да, мне это всё время снится. Я буду в порядке.

— Когда доберёмся до дома, ты пойдёшь к целителю разума, — твёрдо сказала Трис. — Я слышала об этом. Люди, которые прошли через что-то ужасное, это оставляет невидимые глазу шрамы. Шрамы приносят боль, поэтому люди видят сны, и огрызаются на тех, кто делает что-то, что кажется им жалким по сравнению с их ужасами. Иногда они видят и чуют запахи, будто всё повторяется снова.

— Так что же, я — какой-то рыдающий сопляк, который бежит к маме, потому что приснился плохой сон? — грубо спросил Браяр, но глаз не открыл. — Искать носовой платок, куда бы я ни пошёл, чтобы люди сочли меня трагичным и интересным?

— Если бы шрамы были на твоём теле, разве ты вообще стал бы задавать мне такие вопросы? — парировала Трис.

Наступила длинная пауза. Затем Жэгорз нерешительно произнёс:

— Она права.

— Она почти всегда права, когда дело касается других людей, — мягко ответил Браяр. — Мне ещё повезло. Сейчас она ещё ласковая.

В магии, которую они разделяли, он сказал: «Мне тебя недоставало, Меднокудрая. Будь ты там с нами, мы могли бы завоевать Янджинг».

Она опустила взгляд, её тонкие свисавшие вниз косы не могли полностью скрыть её лёгкую улыбку. Она неуклюже отмахнулась от него рукой.

Браяр подождал, пока не удостоверился, что снова взял себя в руки, прежде чем поднять взгляд на Жэгорза:

— Так что не волнуйся о своём пребывании в Доме Ландрэг, слышишь? Это только где-то на шесть недель, а потом мы отправимся домой.

— Но город, — с затравленным выражением глаз прошептал Жэгорз. — Дороги. Болтовня, и видения. Головная боль, сплетни, ложь, рыдания…

— Прекрати, — резко сказала Трис. — Мы уже говорили о том, как ты взвинчиваешь себя.

Браяр задумчиво потёр подбородок:

— Однако же, он прав, — заметил он неторопливо. — Он будет на ветру, со всеми разговорами, которые ветер принесёт. Я помню тебя, ты целыми днями была пугливой как мышь на сковородке, когда ты начала овладевать тем, что слышала. И у этого старика всё хуже, потому что он уже сумасшедший. Ты была только немного рехнувшейся.

— Ну, мы определённо не можем оставить тебя здесь, — протянула Трис, глядя на Жэгорза. — И Зелёный Человек не даст соврать, зелья и масла не будут действовать долго. И ты не можешь носить мои очки против тех обрывков, которые ты видишь, потому что стёкла в моих очках отшлифованы с расчётом на моё плохое зрение. Очень жаль, что проблему не решить ногой из живого металла, перчатками из живого металла… очками из живого металла?

— Может быть, по типу сетей? — подал мысль Браяр. — Чтобы ловить видения?

— Или звуки. Нет, это безумие. Возможно. Пойдём, навестим Даджу, — сказала Трис.

— Даджа сделает что-то безумное? — спросил уже совершенно сбитый с толку Жэгорз.

Трис вздохнула:

— Даджа может делать заклинательные сети из проволоки, и она может сделать ногу, которая работает как живая. Она даже как-то раз делала глаз из живого металла. Возможно, она сможет придумать тебе в помощь что-нибудь сделанное из живого металла.

Браяр и Даджа дремали у Даджи на кровати, пока та заканчивала изделия, которые, по их замыслам, лучше всего могли послужить безумцу. Сам Жэгорз сидел на полу у камина, наблюдая за работой Даджи.

Для ушей Жэгорза Даджа сделала пару маленьких кусочков живого металла, напоминавших пухлые бусинки, испещрённые маленькими дырочками. Как только они были готовы, она начертила на них ряд магических знаков, используя увеличительное стекло и стальные инструмент с бритвенно-острым кончиком.