Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Три дня после этого события в городе неподалёку девушка крутилась возле оплетённой вьюнком ограды и, не в состоянии справиться с нервными позывами, заламывала руки.

- Успокойся, - сказал ей беловолосый парень, стоявший рядом. Он согнул одну ногу в колене, опёршись о забор, и лениво задрал голову к небу, как будто нежился на солнышке, если бы то не пряталось за неприветливыми серыми тучами.

- Не могу, - шёпотом отчеканила Притворщица. – Где-то в соседнем городе шарятся служители Lux Veritatis. Если они меня увидят, то поймут, что я не человек! И тогда мне крышка!

Парень беззаботно жевал свёрнутую в трубочку траву и раскачивал колено из стороны в сторону. Он был облачён в плотную тёмно-синюю тунику, на левом боку которой был вышит серебряный ключик. Льняные штаны оказались заправлены в бурые сапоги до колен, зашнурованные красными лентами. На поясе висел серп из редкой голубоватой стали, лезвие которого испещряли мельчайшие рисунки. Рукоятка была выкована из золота, а сплавленная с ней позже гарда, имевшая вид завёрнутых внутрь листочков, – из тёмного зеленоватого металла. На правую руку парня была натянута пепельного цвета перчатка.

Девушка какое-то время помолчала, продолжая переминаться с ноги на ногу, а затем прибавила:

- Я больше не могу следить за людьми в этом городе. Если сюда нагрянут с проверкой, мне несдобровать.

- Вы, Притворщики, иногда кажетесь такими смелыми, но лишь кажетесь, - промолвил парень, вертя в руках серп и разглядывая конец рукояти. – Но стоит вас немного припугнуть – вы норовите в норку сигануть.

- Мы не воины. Я не совладаю со служителями, даже самыми слабыми из них, - проскулила девушка, поправляя передник платья.

- Расслабься. Я прибыл с хорошими вестями: он сказал, что ты можешь покинуть пост, - Спустившийся почесал макушку лезвием.

Притворщица вздохнула с облегчением, радуясь, что Сайтроми решил отозвать её и не пускать в расход её жизнь. Атмосфера вокруг изо дня в день накалялась, и появление беловолосого паренька только подтверждало, что всё движется к чему-то страшному. Спустившейся не терпелось убраться со вражеской территории как можно скорее, дабы не попасть в эпицентр каких-нибудь жестоких разборок.

- Они похожи на… тушканчиков, - задумчиво протянул парень, вытягивая руку с серпом в направлении перекрёстка, по которому неторопливо брели несколько человек. – Прыг-скок. Хрум-хрум. Пережёвывают друг друга, как корешки, и упрыгивают обратно в норки, - он улыбнулся и повесил оружие обратно на пояс. – У тушканчиков ведь острые зубы, да?

- Не знаю, - растерянно пролепетала девушка, любуясь треугольным зрачком и двуцветной радужкой собеседника. Она слышала, что второй оттенок выработался в стародавние времена в качестве защитного механизма на неблагоприятную среду. Таким же образом объясняли разнообразие Спустившихся: каждый народ, живший в своей точке мира, по-своему приспосабливался к не устоявшимся климатическим условиям. Эти рудиментарные признаки сохранились у многих современных семей Спустившихся, хотя они давно потеряли свои биологические свойства.

- Когда взвешиваешь зерно, главное, не ошибиться с выбором гири, - вымолвил парень. - Наши короли похожи на умелых торговцев, которые тасуют товары с ловкостью фокусников. Никогда не замечала? А нерадивые прохожие продолжают покупаться на одно и то же мошенничество, не замечая, как быстро они с каждым разом приближаются к разорению.

Шедший по дорожке мужчина поздоровался с Притворщицей, видя в ней обычную добропорядочную соседку. На парне он задержал взгляд и ухмыльнулся в усы.

- Что он увидел? – с любопытством спросила девушка.

- Барана с глупой мордой. Я ведь похож на барана своими завитушками и тупым лицом?

- Нет, Глядящий в Душу, ты похож на шута, прячущего за спиной нож: говоришь, говоришь, а потом как воткнёшь его по самую рукоять в слушателя.

- Он пел и танцевал весь вечер, пока не сник, уставши сильно. И умер там, в зале хрустальной, и нынче спит уже в могиле, - в глазах Спустившегося мелькнул озорной огонёк. – Потанцуем? Или дождёмся, пока от города останутся одни угли да пепел, и спляшем на костях?

- Нет, что ты! – воскликнула Притворщица, отстраняясь от говорившего, будто только узнала, что он болен чем-то заразным. – Я лучше пойду!

Потеряв к девушке всякий интерес, как только она засеменила в противоположном направлении, парень прошептал под нос:

- Ты слишком добр к ним, Сайтроми, - он знал, что его слова будут услышаны.

И резво, почти вприпрыжку, не думая о том, насколько спятят прохожие, когда увидят столь безумное зрелище, Глядящий в Душу закружился на месте.

Глава 12.2

Точка на карте

Байонель… До чего живописное название для небольшого городка на острове. Не завидую я этим поселениям, ютящимся в отдалении от материков. К ним всегда возникает множество вопросов, на которые жители уже устали отвечать. Что, Вы с острова Паттони в Северном море? Да что Вы говорите! А оно к какому Королевству принадлежит, разрешите спросить? И так каждый день! На месте несчастных поселенцев я бы уже давно прибила ко лбу табличку и ходила бы с ней, не снимая.

А все проблемы из-за банальной неспособности королей договориться о разделении границ. Столько живут, а всё никак не придут к согласию, точно дети! С крупными землями, конечно же, проще, а с мелочью вечно какие-то проблемы.

Если мои знания в областях географии и истории меня не подводят, почётное тысячелетие назад воющие правители под бдительным надзором старейшин Lux Veritatis пришли к единому мнению. Заключалось оно в том, что одной королевской семье под контроль отдавался ровно один материк и парочка ближайших островов. А поскольку материков на Верхнем этаже четыре, то и королей в конечном итоге должно было остаться столько же. Естественно, на тот период времени желавших править было значительно больше, но всеобщий ужас перед устрашающим врагом, интриги и давление Lux Veritatis сократили их до нужного количества. Таким образом, самый крупный материк, Натанель, достался семье Олоньи-Берг, и с тех пор их потомки передают престол от отца к сыну. Две средних земли, располагавшихся прямо под Натанель, люди любовно называли разделившимися близняшками, которые до расхождения соседних литосферных плит являли собой единый материк. Теперь же это были Лотуангэ и Ролуангэ. На первом расположилось Королевство, принадлежащее семье Роперри. Они придерживались матриархата, и подданные других правящих династий распускали сплетни о том, что из поколения в поколение священную диадему с бриллиантами нацепляла на голову очередная мегера. Правители Ролуангэ оказались менее избирательными и сажали на трон то королей, то королев из династии Тирганетт. Когда-то, ещё в детстве, я с удовольствием зачитывала вслух дворцовые истории и превращённые в сказки сплетни о правящих семьях. Они были мне ближе легенд древности и религиозных нравоучений, потому что герои этих историй всё ещё находились в этом мире. Они были рядом, в отличие от Шести королей Нижнего этажа и их «страшных» подданных-демонов, и увидеть хотя бы одного человеческого правителя казалось проще, чем Спустившегося за всю свою жизнь.

Королева Амалии Роппери была моей любимицей. О ней ходило множество баек, в основном негативного характера, но мне всегда казалось, что правительница Королевства Лотуангэ поступала мудро, избегая провокационных предложений и, по возможности, миря своих соседей. К сожалению, она умерла семь лет назад, упав с лошади во время прогулки. Я тогда уже смотрела на мир через мутную пелену безразличия и отчаянья, а потому восприняла новость о гибели кумира детства с завидным равнодушием. Однако сейчас, воспрянув духом, могла подумать, что же для людей значила такая светлая и сильная личность как Амалия. И значила ли вообще что-то…

Люди приходят и уходят, увядая, как цветы. Они уступают место другим. Эту истину Сайтроми слишком хорошо вколотил в мою маленькую головку, и я не могла так просто избавиться от неё. Хотя у меня не было права так безразлично относиться к человеческим жизням, ведь я, подобно им всем, тоже когда-нибудь сгнию в земле. Не являлась бессмертной, как мой отец, и не могла примерить на себя костюм стороннего наблюдателя, которого вся эта кутерьма со смертью ни разу не касается.