Черно-белая Партугалия...

И все-таки, Рикс был не прав! Я не противоположность. Я – Отражение. Что же все-таки это может значить? Что я вижу в зеркале? Себя, чуть другую, перевернутую, но себя. Тогда почему я отличная от Ли-Энн?

Мне в голову лезла одна и та же мысль: вдруг название отражения не вполне соответствует сути, может это совсем не то отражение, которое мы привыкли воспринимать, может как не сущая инициация, отражение – это лишь слово, суть которого понимают неправильно? Внешне я противоположна Ли-Энн, однако внутренне мы схожи… Как решить эту головоломку? Как разглядеть в ней что-то родное?

Я почувствовала поблизости Рикса. Он сел рядом со мной и обнял. Я уже не злилась, я отчасти могла его понять, поэтому не оттолкнула этот почти интимный жест, а приняла, я была опустошена, а он дарил надежность, некую уверенность в не полном одиночестве в колодце моих страхов.

Я много боялась, но не хотела об этом думать, а тем более говорить. И Рикс молчал. И рядом с ним я перестала капаться в себе, что повлекло за собой странное открытие…

- Что мы видим в зеркале? – негромко спросила я у Рикса, вглядываясь в пустое создание-зомби.

- Мы видим свое отражение, - ответил он мне.

- Я отражение.

- Ты – ее отражение, - кивнул он в сторону Ли-Энн.

- Она смотрит в зеркало, - я встрепенулась, - что она там видит?

Ли-Энн сидела не просто так, а всматриваясь в невидимые нити реальности, пытаясь что-то там найти. Все ее движения были заторможены, но не глаза. Они искали что-то в эфемерных глубинах зеркальной поверхности.

- Что ты? Нет, не ходи. – Рикс попытался удержать меня, когда я встала и направилась к зеркалу. – Там смерть, не смотри! Алия!

Но я смотрела, уже смотрела, и видела я там отнюдь не смерть, а себя, и мои черные глаза погружали меня в ночь, а потом вдруг я ощутила что-то раздражающее и сыпкое на своих пальцах, поднимая их к глазам, я видела в зеркале цвет вещества – тошнотворно-пепельный, как мягкий песок. И я вся была покрыта этой сыпучей субстанцией: мои волосы, моя одежда, даже ресницы. А потом крик, он раздирал мои уши, крик боли, сжигающей мою силу, я почувствовала, как падаю, снова куда-то лечу, долго лечу, а после… удар о твердую поверхность и тишина.

10

Видимо в этом была какая-то причина, что попадание в другую реальность не осуществлялось без падения. И наивно было бы предполагать, что я могла быть рождена для простой и тихой жизни. Увы, в мой характер была вшита смертельная черта – принижение своих достоинств и потворство своей сверх добродетельной совести.

И вот сейчас я вновь была неизвестно где благодаря своим хорошим намерениям и непомерному любопытству. И что необычнее всего - любопытство мое проявлялось исключительно по отношению к Ли-Энн. И все из-за этой нестерпимой потребности понять, кто я есть, и почему я есть… а точнее почему была и буду ли…

Открыв глаза, я моментально пропала. Действительно пропала, ведь вокруг был такой простор, чистое вольное пространство, не испещренное промышленными достижениями, ими здесь даже не пахло. Раздолье рая – вот как бы я охарактеризовала поле, представшее моему взору. Но плохое сомнение жгло нутро интуиции… это отнюдь не рай.

Я была в какой-то странной одежде, в которой никогда бы не оказалась по собственной воле. Мой взгляд падал на приятные цвета, и ощущениям было так спокойно, как не было ни в реале, ни в Инициации. И это пугало.

...

Что теперь мне делать? Я чувствовала, что поступила не бессмысленно, и очутилась здесь не просто так, но вот положительные или отрицательные последствия несет мне мой глупый поступок?

Поворачиваясь на 360 градусов вокруг себя, я разглядывала свое окружение с непомерным любопытством, и пыталась осмыслить произошедшее. Мне не верилось, что я могла попасть сюда сквозь зеркало, однако оно сыграло не последнюю роль в случившемся. Решение пройтись уверило меня, что я нахожусь в физически ощутимой реальности, хотя может быть это был только мой сон, которого я всегда была лишена, ведь во сне тоже можно физически чувствовать, это всегда зависит от восприятия разума. Но на всякий случай я все же себя ущипнула, и получилось довольно больно. Что давала мне возможность быть здесь, что мог рассказать мне этот мир?

Я попыталась крикнуть, но получился только шум, как будто морские волны играют на вольном ветру. Я попробовала еще раз, но тот же итог. Я звала Рикса, Ли-Энн, хоть кого-нибудь, но безрезультатно. И тогда я побежала, чувствуя отчаянье и беспомощность. Слезы текли по щекам, но не успевали упасть с подбородка, а, подхваченные встречным воздухом, парили в нем еще несколько секунд, прежде чем оросить землю.

И вдруг все изменилось, словно из ниоткуда вырос редкий лес, сквозь ветви деревьев и кустов надвигался густой дым, стелясь по земле белой пеленой. Теперь я была окружена деревьями, и это было страшно. Свет проступал сквозь листву, мерцая лучами, легко касаясь поверхности земли, словно пальцами. Я прошла чуть вперед, к более освещенному месту, на небольшую поляну. Клубы тумана наползали откуда-то из-за деревьев, и образовывали смутные очертания. Я попятилась в тот момент, когда передо мной из пустоты и тумана возникли фигуры. Я сразу почувствовала всю неестественность и неправильность представшей передо мной картины. Девушки, балерины, в белом, как облака на лазурном небе, с чистыми лицами, но не помыслами.

...

- Ты что здесь забыла, Отражение? – обратилась ко мне одна из фигур, какая я не могла сказать, ведь рта они не раскрывали, голос словно расплывался в воздухе, как белесый туман по земле, но скорее всего это была светловолосая балерина, стоявшая ко мне ближе всех.

Как же мне ответить, чтобы меня услышали. Я уже знала, что напрягать голосовые связки не имеет смысла, потому я мысленно представила, что произношу нужные слова. Однако и тут ничего не произошло. Тогда я представила что кричу слова, пою, но никакого толку.

Лишь глухая тишина, и безразличные взгляды неестественных девушек. И тогда я представила, что вывожу слова, что они вырисовываются из того же тумана, что и фигуры передо мной.

- Я… ищу… де-вуш-ку… Ли-Энн… - пропел мой голос где-то в вышине, рождаясь впервые на этом свете и в этой тьме.

- Мы души насильственной смерти, - безразлично изобразил другой голос, стеклянные глаза барышень не мигая зажигали во мне чувства холода и страха. – Мы не относимся к имени.

- Твое право – ищи, - произнес первый голос, - но не затеряйся средь пустоты…

Вдруг паника подступила к моим чреслам, легкие стали сокращаться с неимоверной частотой. Я отступила на шаг, еще на один, а потом повернулась и побежала. Почему я бежала, куда – вопросы, которые не возникали в моей голове. Там было одно – уйди из тумана, поменяй цвет неба, заговори своими мышцами, не рассудком.

И моя сверхчувствительность подсказывала мне, что я смогу.

В один миг я затормозила и оцепенела, передо мной были те же фигуры, лишь чуть поменялся антураж. Теперь цвет одежд был черный, а вокруг росли аккуратно подстриженные колонны кустарников.

...

Я вертелась на месте, картинки менялись, но вот ее участницами были все те же пустые души, потерявшие своего носителя, потерявшие свою жизнь. Неужели Ли-Энн стала такой же? Никому не пожелаешь настолько сильно пострадать, что перестать чувствовать вообще - это самое худшее, что может случиться с человеком.

...

Я закрыла глаза, снова невольные слезы побежали по щекам. Я попыталась представить чистое поле, представить Ли-Энн. Ту, которой она была, веселую и озорную, черноволосую.

Спустя какое-то время, проведя пальцами по щекам и опустив руку, я почувствовала мягкость травы и сухость земли. Я открыла глаза и встретилась с ярким горящим небом, смутно сознавая, что сижу не в одиночестве. Это было красивое неестественное небо. Про такое можно было бы наверно прочитать в стихах и поэмах, как пламя танцует с облаками медленный вальс, играя разными оттенками красного и желтого. Зато трава подо мной была ярчайшим зеленым пятном, а девушка, лежащая рядом – не отстранненной, а внимательно рассматривающей мои фиолетовые глаза.