Черно-белая Партугалия...

Очнулась я здесь, в день, названия которому я не знала, и год не ведомой мне нумерации. На улице города, который видела впервые, на лавочке у фонтана, вокруг которого сновало множество людей, но не один не обращал внимания на меня.

Я просто открыла глаза и села, не ощущая себя ни спавшей, ни заболевшей, словно щелчок – и я уже была, хотя еще миг назад не существовала.

И каким образом все это окрасилось в краски, похожие на жизнь, я не ведала.

Люди вокруг или меня не видели, или предпочитали не видеть. Они ходили мимо, спешили по своим делам, я знала, что это люди, но не была с ними знакома. По сути я понимала, что вижу их впервые, однако могла с точностью утверждать, что они были такими же как и я, за исключением немногого.

Я не знала, лето ли сейчас, однако солнце палило нещадно, и люди вокруг меня всем своим существом ненавидели это. Но я не чувствовала жар солнца, лишь легкое тепло и небольшой ветерок, обдувающий голову. Одета я была по простому, но не была уверена, что сама выбирала свою одежду, хотя она определенно мне нравилась своей простотой и удобством: черный джинсовый комбинезон, не слишком облегающий фигуру, и тем самым не сковывавший движения, белая футболка под ним, и кеды в черно-белый шахматный рисунок. Кеды мне понравились больше всего – это определенно была моя обувь.

Я не знаю, как долго сидела на моей лавочке в позе лотоса, подтянув под себя ноги, и рассматривала прохожих. Это длилось всего мгновение, а может больше часа. Просто видеть весь мир сквозь память странным образом связанного с тобой человека, и видеть все своими собственными глазами, это ни с чем несравнимые ощущения.

Но в результате мои мысли все чаще стали возвращаться к одному и тому же вопросу – выгляжу ли я так же, как эти люди, или отличаюсь от них? А может я все же Ли-Энн?

Я просто встала и пошла. Мимо людей, торопливо перешагивающих через преграды на пути, по асфальту, плавящемуся на солнцепеке, мимо зданий со стеклянными стенами.

Я шла, и никто меня не замечал, да я и не хотела этого. Я не болела амнезией, я много всего помнила, я знала каждый предмет на своем пути, каким целям он служит в жизни человека, даже каких трудов стоит каждый предмет произвести. Я просто не знала, кто я. И как все эти люди вокруг могли ответить мне на этот вопрос?

В мгновении я замерла. Меня привлекло движение в стеклянной поверхности. Я вглядывалась в новую для меня картину.

Теперь я точно знала, что я не являюсь Ли-Энн, что во мне нет ничего общего с девушкой из моих воспоминаний. Я очень просто могла найти в ее разрозненных воспоминаниях, какой она видела себя в зеркале каждый раз.

Ли-Энн была низенькой и смуглой, черные короткие прямые волосы составляли аккуратное каре, смоляные брови и острый маленький нос придавали лицу детскую непосредственность, шоколадного цвета глаза и пухлые губы приоткрывали страстную натуру в ее характере. И сейчас не такое создание смотрело на меня из отображающей поверхности стекла. Я наклонила голову вправо, и мое отражение повторило мой жест без малейшего промедления, я провела указательным пальцем по бровям – отражение сделало то же самое. Ничто не могло разуверить меня, что отражение было мое, однако как же эта девушка, смотревшая на меня, не была похожа на Ли-Энн. Высокая и худая, с вытянутым лицом, чуть пухлыми щеками, мощными скулами, достаточно большим носом и не очень пухлыми губами, девушка в отражении не могла бы стать страстной внешне, скорее она могла быть загадочной. Ее светлые волосы могли бы быть совсем пепельными, если бы не искрились легким золотом на жарком солнце, их длины было достаточно для высокого конского хвоста, возвышающегося почти на макушке, волосы слегка кучерявились и доходили до плеч; можно было бы предположить, что в распущенном состоянии они могли дотянуть и до лопаток.

В целом мне нравилось мое отражение. Моя внешность не была простой, брови и ресницы почти не выделялись на лице, в силу своего светлого цвета, однако глаза были совершенно необычайны – большие и насыщенные густым фиолетовым цветом с примесью охры.

На самый притязательный взгляд можно было с уверенностью сказать: я была полной противоположностью девушки, воспоминания которой были единственной моей связью с миром.

Я все еще не знала, кто я, хотя теперь прекрасно представляла какая я.

2

Хотя важность того, кем я являюсь, не оставляла меня ни на малейшую единицу времени, однако меня волновало и то, что же случилось с Ли-Энн. Я чувствовала, что если не разберусь в этом, то не смогу понять многое. Эта девушка дала мне знания, она дала мне информацию, без ее воспоминаний я бы была словно слепой котенок без матери – рожденной лишь мигом, страшным и ужасным, превратившимся в вечность.

Однако в воспоминаниях Ли-Энн не было того, что я видела вокруг себя. Это была утопия! Я знала, что ненавижу утопию (у многих возникает чувство отчужденности, словно родились не в свое время), я была частью той утопии, которая меня окружала, но отчаянно хотела вырваться. И все было уж очень белым, слишком белым.

Я наверно долго смотрела на все это и в итоге светлые тона стали меня раздражать. Однако к этому моменту я уже имела некое представление о том, почему же меня не замечают. Оказалось все слишком просто – это зависело от моего желания. Если я хотела поговорить с человеком, то он видел меня, а если я старалась быть незаметной, то и была ей. На первых парах было трудно справиться с этим странным страхом, который я назвала инстинктом самосохранения, чтобы позволить себе быть видимой. Кажется, это было похоже на развитие некоторых своих неосязаемых сил, мозговые волны посылали импульсы в окружающую массу сущности и преломляли лучи, исходившие от всего моего существа, позволяя человеку видеть меня реальной.

Но существуя вне времени, я видела странности, - я как летописец, изучающий общество со всех ракурсов его жизни. И эти странности давали сбои. Может ли утопия быть утрированной? Я ощущала себя чистой настолько, что это вызывало во мне омерзение. Такое бывает? Это было!

Стремясь сбежать, я нашла переходное окно. Это конечно не было окном, но словно пространная плоскость, и там, напротив, было нечто еще более странное - все было темным. Мир, где я таким странным образом существовала, был словно разделен на светлое и темное гранью, за которую, однако, ни один не смел переступать. Темные предпочитали жить на темной стороне, а светлые оставались на своей светлой половине.

Но ведь я была вне этого. Кто же мог устоять перед искушением? Только не я. Я знала, что была большой трусихой, но за неимением представления где я и кто я, а так же обладая подобной серьезной защитой – бестелесностью и «прозрачностью», - я не боялась исследовать местность.

Вот таким неординарным и простым способом я и оказалась на темной стороне. В этот вечер я попала в бар, и там предпочла быть невидимой, так как просто устала от взглядов, расспросов, хотя еще не окончательно потеряла надежду узнать, что это за место, и на каком краю Земного шара оно находится.

Бар выглядел совершенно обычно, если не считать приверженность цветов быть намного мрачнее (хотя должна признаться, насколько было все белое на светлой стороне, на темной половине не было все во мраке, просто здесь предпочитали цвет а не свет). Стоял бильярд, как не повернулось сказать мой любимый, но увы, его очень любила Ли-Энн. Была большая стойка с еще более большим телевизором за ней, и бармен, разливающий какую-то дрянь по стаканам заказчиков. Я сидел за столиком и видела игру четырех мужчин. Они играли пара на пару, я видела беготню шариков по зеленому сукну столешницы, и в пол-уха слышала обычные темы обсуждения из уст игроков. Они много ругались и пили, смеялись и хлопали друг друга в одобрительных жестах.

Я завидовала им в какой-то мере. Они веселились, а я отчаянно хотела заснуть, но увы не могла этого сделать – я существовала вне времени, спать не было написано мне на роду. Поэтому я пребывала в легкой полудреме, стараясь отрешиться от окружающего меня сумасшествия. В какой-то момент я услышала это слово. Это был настолько блаженный ответ, что я не задумывалась ни о своей безопасности, ни о возможности ошибки. Фраза содержала отрицательные комментарии одного и подтверждения другого, а так же я четко услышала: «…здесь, в Португалии».