Черно-белая Партугалия...

Я слегка дернулась, словно он не сказал это тихим голосом, а крикнул, обвинил. В простой фразе старика, сказанной с горечью и жалостью, я слышала много того, что не хотела бы слышать никогда в своей жизни – обреченности.

- Отражения - это не инициации, – продолжал Парит, – они появляются не в результате смерти, а в результате физического насилия над душой, и человек все еще жив, но он слабеет с каждым новым днем жизни Отражения, а когда человек умрет, с ним вместе умрет и душа, а Отражение превратиться в инициацию и останется жить в «Галúа» как инциарт.

После последнего слова я вскинула голову. Я все еще не смела ничего спросить или сказать, видимо Ли-Энн мало кому доверяла, раз я верила каждому сказанному мне слову. Однако Парит понял мой невысказанный вопрос, ведь после мгновения тишины он вновь заговорил:

- Я был Отражением, только Отражению дано знать все. Ведь ему сложно воспринимать мир таким, какой он здесь. Для Отражения «Галúа» слишком нереальна, настолько слишком, насколько есть на самом деле. Отражение видит насквозь. Но цена этого видения очень большая, девочка. Для меня эта цена до сих пор лежит тяжким грузом, ведь та душа, чьим отражением я был, не сможет вновь родиться на земле, ее больше не существует. Что лучше, я тебе не скажу. Но ты должна знать, что выбор сложен. И ты должна его сделать сама… Партугалия, ты должна решить для себя, стоишь ли ты реальной жизни.

Он тихо встал и ушел. А я так и сидела, сложа руки на коленях, не способная уловить мысли, мечущиеся в моей голове. Все вдруг встало на свои места. Ли-Энн реальна, а я лишь отражение. Она умирает, а я живу. Умру я – она выживет.

Рикс подошел ко мне и вновь протянул мне руку. Я опять вложила свою ладонь в его, и вновь позволила себя увести. Куда он меня вел сейчас, меня интересовало меньше всего. Я думала только об одном, смогу ли я сделать выбор, будет ли этот выбор правильным, и для кого он будет таковым…

5

Я смотрела сквозь большой купол на лазурное небо. Чистые источники ручьями вились у моих ног. Зеленые деревья и красочные цветы, тишина и умиротворение дарили покой.

Вопросов было очень много, но задать их Париту я так и не решалась. Уже больше двух недель я обитала здесь. Со мной почти никто не общался, было ли это для того, чтобы я приняла свое собственное решение, без давления, или потому, что инициации не принимали меня, но я не жаловалась, я думала, чаще мечтала. Память о Ли-Энн постепенно теряла свой цвет, теперь у меня были свои собственные воспоминания, хоть они и не были наполнены временем, но в них были приятные моменты многообразия. Такие как этот.

Я любила место под куполом, бывала здесь чаще всего. Рикс показал мне этот маленький рай в мой первый день. Тогда он не проронил ни слова, просто позволил мне быть в себе. Сейчас все менялось с каждым днем. Рикс был моей единственной компанией, и он постепенно становился мне очень интересен, он показывал мне мир инициации. Я поняла слова Парита, действительно этот мир казался преувеличением, однако здесь было все, все, что я знала про реальный мир из воспоминаний Ли-Энн, и все это Рикс стремился мне показать. Сперва я думала, что он просто хочет меня развлечь, показать, как он выживает в условиях черно-белого мира, но потом выяснилось, что он не просто так показывал мне радости жизни.

- Выбор очень прост, - как-то раз сказал мне Рикс.

Я не сразу поняла, что он имел в виду. Мы только сняли коньки, и я растирала ушибленное бедро – не смотря на частое падение, мне нравилось кататься на коньках. Я лишь кивнула, продолжая улыбаться, я не хотела портить момент расспросами.

- Ты слышала, что я сказал, Алия?

Я вскинула на него взгляд. Он уверял меня, что сокращение от Партугалии ему очень нравится, мне было странно думать о себе, как о ком-то далеком от Ли-Энн. Но постепенно я привыкала, свое собственное имя было для меня чем-то более реальным.

Он был очень серьезен, улыбка медленно сползла с моего лица. Я вновь опустила взгляд.

- Что выбор прост.

Он больше ничего мне не сказал. Но в тот момент у меня зародилась паника. Я вдруг поняла, что он давит на меня как никто другой, он показывает мне, почему я не должна делать выбор в пользу Ли-Энн.

Словно черная кошка пробежала между нами. Он вечно где-то пропадал, а я все чаще пребывала под куполом.

Лазурь постепенно заливалась алыми лучами, ночи здесь были короткие, вечное лето. И я перебралась сюда на эту ночь.

Инициации не спят, и отражения тоже, однако отражения могут проваливаться в дремоту, не видя снов, и краешком сознания осязая окружение. Но я не могла провалиться, просто лежала, смотрела в небо, усыпанное звездами, и перебирала пальцами шерсть пушистой инициации кошки.

До сего момента я еще ни разу не стеснялась своей наготы, но когда он возвысился надо мной, с горящим взглядом, растрепанный и такой красивый, я смутилась. Я раньше никогда не думала, что и отголоски сущностей могут чувствовать, желать. Я – Отражение, он – Инициация, я не предполагала, что эти чувства возможны. От Рикса волнами исходил жар, его рука медленно поднималась с сигаретой, губы медленно втягивали яд в легкие, глаза исследовали меня.

Я села и натянула на себя черную простынь, стараясь не смотреть на него. А он как часто делал, просто протянул мне руку. То ли это был рефлекс, то ли сознательное решение, но я вложила свою руку в его ладонь, и он резко дернул меня на себя, так что я вцепилась в простынь у себя на груди мертвой хваткой. В следующий момент я уже была в его объятьях. Странное и новое ощущение.

- Выбор прост, Партугалия, - прошептал Рикс. – Одевайся, я покажу.

Это было для меня новым потрясением, мужчина отвернулся, а я натянула свою одежду. Он отвел меня к двери, о существовании которой я и не знала. И потом, когда он открыл ее, а я переступила порожек, темное падение захлестнуло меня с головой. Единственное, что я знала, что он, сильно сжимая мои пальцы, падает вместе со мной.

6

Сколько это длилось, я не знаю. У меня всегда были большие проблемы с определением времени, будто я была вне его, словно мы существовали в параллельных пространствах.

И все же в одно мгновение, которое было лишь мигом, а может вечностью, мы летели, а в следующее - просто стояли неподвижно.

Рикс обнимал меня очень нежно, как хрупкий цветок, а я лишь жалась к нему в надежде, что то, что вокруг меня не будет для меня разрушительным.

Мой слух резал шум. Я не слышала его раньше, однако помнила, благодаря памяти человека. Машины. Тысячи. Дорога и скольжение шин, рев двигателей и визг тормозов. Вокруг меня была реальность, мир человеческий, и я видела разницу, я видела причину разницы. Инициация была фикцией, преувеличенной, но отработанной случайностью, призрачной копией, брутальной и необузданной, но видимостью, поверхностью, не имеющей глубины, ведь вся глубина была в людских душах, а инициация лишь придавала ограненный лоск. Слишком в реале было лишь одного – красок. Цвет был повсюду, и глазам было больно с непривычки.

Рикс ухмылялся, словно показывал мне свои владения. А я видела движение, танец жизни. Люди, труд их деятельности, частицы их души во всех вещах и поступках, глубина. Мне захотелось сбежать, вернуться. Реальность была не для меня. На глазах навернулись слезы. Была ли Ли-Энн такой же понятливой, как я, или это мое качество тоже было ее отражением, однако она вряд ли была настолько доверчива. Позволить мужчине увести тебя в неизвестность, пройти сквозь пространство – только я на такое была способна.

Он радовался, но чему здесь можно было радоваться? Я находилась в мире, где по сути я уже существую, только не сама по себе, ведь я всего лишь отражение кого-то. Мне не было здесь места, время в реале было очень ощутимо, и это сбивало с толку. Новизна ощущений не была приятной, мне было почти больно от новых чувств. И больше всего мне было больно от вопросов, толпившихся в моей голове: как инициация могла пройти в реальный мир, как она могла здесь существовать, а как могла это я? Мысль об этом затрудняла дыхание, словно воздух был тяжелым, громоздким.