Герцог грозового мира (СИ)

- Гретта, выйдите, пожалуйста, - одними губами прошептал Мальс.

Та, расслышав, дернулась, желая что-то сказать, но замолчала и поспешно выбежала в приемную, оставляя их двоих в кабинете. Хор поставил стакан на стол, отмечая красные полосы на руках, оставшиеся от граней, а затем пододвинул свой стул и сел рядом с Иланой. Осторожно коснулся её руки и сжал холодную дрожащую ладонь в своих. Совершенно не похожая на Раль, от боли лишь сломавшаяся, не умеющая обходиться без помощи других. Ребенок, которого Эвальд берег от жизненных невзгод. И теперь Эвальд погиб, рухнула та стена, которая огораживала безбедную жизнь.

Слезы по-прежнему текли по щекам Иланы. Они с Хором смотрели друг на друга и молчали, каждый по-своему. Это у Раль он научился передавать все, что нужно, взглядом, поскольку не имел слов, чтобы успокаивать в такие сложные минуты. Потому - смотрел. И выражал сопереживание, одновременно обещая поддержку. Непонятно отчего Мальс ощущал себя должником Эвальда, понимал, что должен заботиться о его сестрах. Кроме того, Илана была и его родственницей, ведь они с Раль стали мужем и женой, хоть и на два дня…

- Так бывает всегда, - тихо произнес Мальс. - Близкие уходят. А мы остаемся, и нам ещё жить и жить. И помнить. И стараться, чтобы плохое прошлое не повторялось.

- Почему он? - Хора окатило горечью из светло-голубых глаз. - Почему он? - всхлипнула Илана. - Он никогда никому ничего плохого не делал… Мы… Мы хотели все поменять, столько всего сделать… Почему он ушел? И это… Ты же видел… Это сделал не человек…

- Тот, кто это сделал, за все ответит, - твердо пообещал Хор. - Но сейчас дело не в нем, а в тебе.

- А что я? - взмахнула слипшимися от слез ресницами Илана. - Что я могу? Что… Что я - без него? - вторая мокрая ладонь обхватила пальцы Мальса, держась за него, словно за обломок корабля в бушующем море. - Мы так много хотели вместе сделать… - повторила она.

- Что ж, - негромко ответил Мальс, - значит, тебе придется сделать это самой.

- Я не смогу! - воскликнула Илана звенящим от слез голосом. И опустила голову. Её плечи вздрагивали, пальцы вцепились в ладони Хора.

- Придет время - и сможешь, не надо этого бояться, - мягко проговорил он

- Да что я… Он! - полные боли глаза снова посмотрели на Хора. - Ведь он… ничего уже не сможет. Как же так?

- Почему не сможет? - тихо произнес Мальс. - Ведь ты не знаешь, что там, за гранью. Эвальд не умер, он просто ушел - очень далеко, и мы уже не сможем его догнать, но если пойдем честно и смело своим путем, то в конце концов можем все встретиться. Где - я не знаю. Не думаю, что за гранью жизни пусто, это противоречило бы мировым законам. Умирает тело - а душа, куда девается она? Ничего никуда не пропадает в этом мире, все только меняет форму, а значит, и люди, настоящие внутренние люди, только преображаются. Тело - одежда. Она может испортиться, её могут испортить, причем так ужасно, как это случилось с Эвальдом, но что значит одежда? Душа выскользнет из неё и отправится дальше, лишь измененная, но не погибшая. Убить внутреннее не могут преступники, это способен сделать лишь сам человек, но Эвальд… он жив. И далеко. Совсем как Раль.

Илана распахнула глаза - кажется, это её зацепило, это дало надежду.

- Как Ада, - тихо произнесла она.

- Смерть - не край. Смерть - порог, - продолжал говорить Хор - негромко, но вместе с тем уверенно, как это любила делать Раль. - Мы все рано или поздно через него шагнем, чтобы постараться пересечься там, на дальних неизведанных дорогах. Ты должна хранить в себе внутреннего человека, Илана, жить, надеяться и верить - и когда-нибудь вы снова встретитесь.

- Да, - прошептала Илана. - Да, все так…

- Все так, - серьезно кивнул Мальс. - Иначе этот мир был бы слишком жесток.

Она вдруг решительно выдернула свои ладони из его и порывисто обняла Хора, прижимаясь к его груди мокрым лицом.

- Спасибо, - прозвучал с искренней благодарностью голос Иланы. - Ты меня спас… Без этого я просто перестала бы жить…

Мальс осторожно погладил её по плечу. Наконец Илана отстранилась, несколько раз шмыгнула носом, посмотрела на него полными надежды глазами и еле слышно спросила:

- Могу я пожить сейчас у Юнари? В нашем особняке уже не осталось никого…

- Можно, - ласково кивнул Хор.

Почти успокоившаяся Илана поднялась и, пошатываясь, дошла до двери. Мальс помог ей в этом, а затем поручил её Гретте, поскольку сам не мог сейчас идти к Ричарделям. Как только за дамами захлопнулась дверь, Хор устало вздохнул, пытаясь осмыслить то, что сейчас было.

Эвальд. Бедный Эвальд. Почему именно он стал жертвой мести? А его сестра… Мальс налил себе ещё воды и залпом выпил, прокручивая в голове разговор с Иланой. Он проникновенно убеждал её в том, во что не верил сам, но на несколько минут об этом забыл, желая успокоить несчастную одинокую девушку. Почему он это делал? Словно забылся, словно на некоторое время полностью окунулся в одну цель, отбросив все остальное, в том числе и себя, потому что почувствовал, что Илана на грани. Она привыкла быть единым целым с семьей, а когда все начало рушиться, у неё в один момент пропали опора, надежда и смысл жизни. Хор это понял на интуитивном уровне и делал все, чтобы пробудить в Илане веру. И вышло же…

Мальс вдруг поймал себя на мысли, что говорил так же, как говорила бы Раль, если бы очутилась сейчас здесь. Как будто она через все время устами мужа успокаивала несчастную сестру. Вот Раль могла верить в то, что после смерти остается душа - и идет дальше, по неведомому миру. Хор жил здесь и сейчас, предпочитая науку подобным сказкам, но некоторых они буквально вынимали из могилы. Да и в конце концов… Никто в действительности не знал, что там, за порогом.

- Раль, - прошептал Мальс. - Кто бы меня успокоил, сказав, что мы с тобой сможем встретиться…

Он вспоминал её строгое лицо, нежную улыбку, преданный взгляд, тихие слова. Жена. Самый близкий друг. Если бы не Кей, у них была бы семья, а может, по прошествии некоторого времени Хор полюбил бы Раль так же горячо, как и она его. Но все осталось в сослагательном наклонении. Она исчезла среди изгибов ленты времени, а он - остался в настоящем со всеми его проблемами, со всей болью, с загадками без ответов. И про себя тихо надеялся, что с Раль все хорошо. Если бы Мальс имел хорошие резервы и достаточные знания, он сумел бы отправиться в прошлое и хотя бы повидаться с ней, однако его развитие как временника затормозилось. Потребовалось бы огромное количество энергии для исполнения самых простых действий этим даром. Он не имел столько. И вряд ли смог бы получить от кого-то.

Хор постарался вернуться к настоящему от мечт и сожалений об ушедшем. Эвальд. Изощренное убийство наследника Мистералей - кому оно понадобилось? Он мог кому-то мешать, поскольку наверняка в тайне от названого отца проворачивал какие-то дела. Эвальд помогал Эстилису, что само по себе могло стать причиной. Однако если так, то не появилась ли причина убить и Герцога Грозового Мира?

Мальс знал, что в одиночку противостоять меранам он не сможет, поэтому так цеплялся за Эстилиса, который, несмотря на хитрости, интриги и обманы, боролся против старых врагов, желая стереть их с лица земли. Хор волновался за Герцога, помня его испуг при словах о Мерцающей магии. Он боялся, хоть и прятал это за невозмутимый вид или горькую усмешку. Эстилис прекрасно представлял, в какую опасную игру ввязался, а Хор мало чем мог помочь ему. Действительно. От Маршала Грозового Мира в этом деле не было никакого толка: он обладал лишь званием. А более - ничем. Ни выдающегося дара, ни выдающегося ума. Благодаря ему Эстилис мог получить лишь подчинение армии и полиции, но пока это не приносило реальной пользы.

Эвальд. Дружелюбный человек с неизменной улыбкой, старающийся располагать к себе каждого, с кем работал. Он лгал, много лгал - не для самого себя, а для каких-то серьезных целей, но далее все терялось в тумане. Мальсу не хотелось верить, что наследник Мистералей совершал что-то грязное, за что заслужил бы такую смерть. Опять в голове слишком живо всплыла фотография. Подобной жути Хор пожелал бы только Эскерансу и меранам, да и то не всем, потому что те, кто сражается за идею, не всегда достойны жестокой казни. А здесь была именно казнь. Медленная. Мальс осознавал, хоть и не хотел верить в это: большинство увечий, не считая объеденной руки и опаленного лица, наносилось ещё живому человеку. Если от Эвальда хотели что-то выведать, то наверняка выведали, поскольку такие пытки мало кто смог бы выдержать.