Соратницы

Иридос смотрел на нее всего несколько секунд, потом буркнул:

— Я сейчас, — и исчез.

— Доброе утро еще раз, — появилась в дверях Октябрина в прелестном голубом платье. — А вот и мы. Тэри! Наконец-то я вижу тебя вживую! А то только записки получала!

— Мы все их получали, — бросилась к сирене Кати. — Из нее вышел настоящий командир. А где…

Герцогиня Габерд оглянулась и смолкла, с досадой прикусив губу.

— Иридос? — тотчас вмешалась Фанья, стремясь отвлечь ее от невысказанного вопроса. — Минуту назад был здесь, но вдруг сбежал. А вот где твой муж, лучше всех знает Годренс.

— Они все собирались прийти к завтраку, — развел руками дроу, на миг оторвавшись от жены, которой что-то нашептывал на ушко, прикрывшись пологом тишины, — но не могли и предположить, что вы пожелаете пить чай до рассвета.

— Не чай главное, — с очаровательной улыбкой заявила Августа и, потеснив Кати, устроилась с другой стороны от Тэри. — Нам там просто не хватало сестер. Раньше я даже не представляла, как трудно целыми днями разговаривать с несчастными, измученными жизнью людьми, смотреть в их недоверчивые, настороженные глаза, улыбаться, когда хочется заплакать от жалости. И делить лепешку на троих, зная, что каждый съел бы не меньше десятка.

— И тут же свалился бы с желудочным приступом, — кивнула Бет. — Я тоже старалась разговаривать с ними построже. Иначе не смогла бы сдержаться. А потом, когда пошли мужчины, стало легче. Их кормили, и те надзиратели, в ком осталось хоть что-то человеческое, «не замечали», что шахтеры делятся едой со всей стаей.

— Вожак у них был справедливый, — поддакнула Кати, не заметив тревожной тишины, на миг обрушившейся на столовую. — Его Дедом зовут. Мне оборотни сказали, что Бет за ним ходила.

— И когда только успели, — искренне удивилась Бетрисса.

— Так они только в твой приют приходили дружной толпой, — пояснила Августа, — а потом самые сильные шли вперед почти без остановок. Волновались за своих женщин и детей и хотели как можно скорее собственными глазами убедиться, что с ними все в порядке. А на ночевки оставались лишь одиночки и самые слабые.

— Ну и привела ты этого Деда? — с деланой небрежностью осведомилась королева, и снова все на миг замерли, кроме Кати, явно еще не слышавшей последних новостей.

— Я же рассказывала, — ринулась выручать подруг сирена, — их всех принес Иридос и ушел на плато. Кадеток из приютов должны были забрать древни, а оборотни придут самостоятельно.

— И сколько ему лет? — в упор глянула на Фанью ее величество, и все заметили, как сильно она побледнела.

— Я не спрашивала, — честно глянула ей в глаза верная телохранительница, — но он совершенно седой. И худой, как все они.

— А имя… не называл?

— Мы и без имени его сразу узнали, — подав Годренсу незаметный знак, тяжело вздохнула Бетрисса и откровенно добавила: — Взгляд точно такой же колкий, как у нашего разбойника.

— Вот как, — безжизненно произнесла Зантария и попыталась встать с кресла, но дроу и Олифания уже были рядом.

— Никуда бежать не нужно, ваше величество, — привычно уговаривал ее придворный маг. — Он уже вышел из прохода. Еще затемно. Сумел уговорить цветок. А потом уговорил Иридоса, и тот отправил Деда в замок Шаграйн, устраивать стаю.

— Вот как, — повторила королева, проглотив выданное магом зелье, и невыразительно улыбнулась: — Похвальная заботливость.

— Я говорила… — огорченно процедила Фанья и резко смолкла, оцепенев, словно увидела привидение. Но тотчас опомнилась, вырвала пальцы из руки Майзена, вскочила с кресла, сделала пару шагов навстречу седой женщине и вдруг упала перед ней на колени: — Матушка!

— Поднимись, Олифания, — мягко попросила шагнувшая к ней старая монахиня. — Я тоже очень рада тебя видеть, но падать не стану, колени больные.

Майзен, в один миг оказавшийся рядом с женой, поднял ее, попытался прижать к себе, но она отвернула залитое слезами лицо, желая видеть сейчас только одного человека.

— Я так виновна, не писала… и не сдержала клятву…

— Не могла ты писать, мне это хорошо известно, — уверенно возразила гостья. — А про клятву поговорим позже, но заранее могу сказать одно: Святая Тишина очень мудра и справедлива, и ей довольно чистосердечного желания выполнить обет.

Монахиня уверенно подтолкнула бывшую воспитанницу в руки ее мужа, по-свойски кивнула Иридосу, подвинувшему ей кресло, но прежде чем сесть, с достоинством склонила голову перед Зантарией:

— Я матушка Тмирна, настоятельница монастыря Святой Тишины. Магистр Иридос рассказал мне очень важные для моих сестер новости, заставившие меня прибыть сюда незамедлительно, не дожидаясь вашего приглашения.

— Мы всегда рады вас видеть, и если бы я знала, что вы согласитесь нас навестить, то уже давно послала бы приглашение, — вымученно улыбнулась королева и откинулась на спинку кресла, не в силах продолжать светский разговор.

— А что здесь произошло, пока меня не было? — хмуро изучал новых друзей глава дома ди Тинерд. — Получили плохие новости?

— Наоборот, — подняв на него взгляд позеленевших глаз, честно сообщила Тэрлина. — Выяснилось, что Дед — это первый муж ее величества и, следовательно… отец твоего напарника.

— Друга, — твердо поправил ее магистр и на минуту задумался, не обращая внимания на примолкших собеседников. — Я должен с ним поговорить. Тмирна, все, о чем ты расскажешь, я уже знаю, но без меня к нему не ходи. Я специально взял в артефактории амулет, ставящий на резерв надежный щит.

— Часа тебе хватит? — мягко улыбнулась Тмирна.

— Лучше два, — подумав, сообщил маг, незаметно поморщился и оглянулся на королеву: — Не расстраивайтесь так, ваше величество, оборотни выбирают себе подруг один раз и навсегда. Особенно вожаки.

— Но он думал… — Зантария от неожиданности даже покраснела.

— А это совершенно не важно, о чем он думал, — горько усмехнулся дракон. — Жизнь у них была такая, только думы и оставались свободными. А вот верить и надеяться было смешно и глупо, потому они и разучились и надеяться и мечтать.

Он исчез, а кадетки еще несколько минут не решались заговорить, пряча от королевы виноватые взгляды. Всем им на всю жизнь хватило за эти несколько дней чужого горя и боли, и каждая сделала для себя собственный вывод.

— Все вы знаете легенду о Святой Элторне, соединяющей нерушимым союзом только любящие сердца, — задумчиво произнесла вдруг Тмирна. — А я могу рассказать, кем она была на самом деле. Это происходило задолго до великого Разлома, и в долинах севернее Арханы, где в горах теперь почти круглый год не тают снега и под слоем почвы всегда спит лед, тогда росли вековые леса и цвели богатые сады. Эльвы в то время еще не покинули наш мир, но уже встречались довольно редко, и хотя не избегали людей, но полукровки появлялись на свет все реже. А вот Элторна родилась квартеронкой, полукровкой был ее отец — менестрель. Красивый и беспечный, как большинство полукровок, походя отозвался на жаркую любовь юной селянки и ушел дальше, даже не подозревая, что у него растет дочь.

— Матушка Тмирна… — осторожно спросила примолкшую на миг настоятельницу Тэрлина, — а откуда вы это знаете?

— Был у меня в друзьях один из последних полукровок, ходил по Ардагу, пока не нашел истинно влюбленных. Любовь — созидательное чувство и дает эльвам силы для преодоления граней миров. Но мне кажется, и вашей светлости что-то известно? Или это тайна?

— Зовите меня по имени, я Тэрлина. А рассказывать мне никто не запрещал, но есть вещи, которые всем лучше не знать. Я не говорю про присутствующих, здесь все проверенные и надежные люди…

— А от плохих она и сама сможет себя защитить, — поощрительно улыбнулась матушка. — Так, может, лучше ты расскажешь?

— Не лучше, — предостерег Годренс, — если не желаете залиться слезами. Тэри у нас сирена.

— Так это ты освободила племя хинсарских кочевников, — с уважением рассматривала старая монахиня девушку. — Тогда втройне спасибо Иридосу, что вспомнил обо мне, я мечтала тебя увидеть. И прошу вас всех обращаться ко мне попросту, мне кажется, мы из тех, кто смотрит в одну сторону.