Соратницы

— Не поможет, — насмешливо фыркнула Мильда. — Там у Иридоса воздушные путы растянуты, будешь болтаться над водой, пока он не вернется. Лучше послушай умных женщин, нечасто мы даем советы оборотням чужих стай.

— И сейчас бы не стали, ты и сам не глуп. Но про дар своего сына ничего не знаешь, а он для нашего мира большая редкость, его беречь нужно, — поддержала мать Орисья. — И не поверю я, будто ты ждал от него нежных объятий и поцелуев. Дирард давно взрослый мужчина, жил без тебя тридцать лет, прожил бы и дальше. А ты свалился как снег на голову, вот он и растерялся. Тут любой не сразу сообразит, как поступить, попробуй поставь себя на его место. Но мы-то точно знаем, что в его характере главное — отзывчивость и доброта, а напускная холодность вовсе не означает, будто ты ему не нужен. Просто Раду необходимо немного прийти в себя и свыкнуться с этой новостью. И еще… мы ведь и грана не лукавили, он действительно умирал. Иридос в последний миг друга в стазис сунул, маги только чудом из-за грани вытащили. Мы сами видели глаза Рада, когда он проснулся… у меня вмиг белых волос добавилось.

— Ведьмы, — взмолился ошарашенный оборотень, — но мне-то теперь что делать?

— Да ничего особого. Всего лишь хорошенько запомни мои слова, повторять не буду, — очень серьезно произнесла Мильда. — Отставь свою гордость, забудь на время про стаю и не вспоминай старые законы. И иди к жене, разберись со своей семьей. Тогда решать все остальные задачки будет намного проще.

— Если согласен, — участливо вздохнула Орисья, — то кивни. Мы, так и быть, по-родственному поможем.

— Откуда у нас родство? — неверяще глянул в ожидающие глаза ведьм Дед и нерешительно кивнул.

Жизнь менялась слишком резко и стремительно, и он никак не успевал спокойно обдумать эти перемены, просчитать варианты и принять решение самостоятельно, так, как привык.

— С трех сторон, — деловито отправив куда-то магического вестника, сообщила самая молодая ведьма. — У всех нас мужья — оборотни. Зато твой сын — ведьмак. Ну и последнее: по вашему закону он теперь дважды побратим моему мужу, сначала Рад спас Ира, потом наоборот.

— Добрый день! — Выпрыгнувшая из воздуха женщина смутила оборотня своим ярким и легким полумужским одеянием, смелым взглядом внимательных глаз и непривычно свободным обращением, словно была сродни ведьмам. — Зачем звала, дочка?

— Это отец Дирарда, — коротко пояснила Анэри, — и его нужно отправить в Элайн, к тальзийской королеве. Но они не виделись тридцать лет…

— Поняла, необходимо первое впечатление, — что-то решая, задумчиво прикусила губу гостья и приветливо кивнула оборотню: — Идем. Да не бойся, я Лэйта, мать Иридоса.

Сенарга словно ветром подхватило, и через миг он обнаружил, что стоит в просторной комнате перед большим, до пола, зеркалом.

— Сначала уйди в кокон, — велела магиня. — Я добавлю тебе силы и брошу заклинание молодости. Зантария женщина видная, и за ее здоровьем маг следит. Ты должен ей соответствовать.

— Зачем? — еще спорил Сенарг, но уже чувствовал, как свернутый кокон начинает греть сердце давно забытым ощущением полноты запаса, манящим окунуться в его бодрящее тепло.

— Красавец, — довольно щурилась Мильда, рассматривая крупного темно-серого волка со спускающимся на грудь пышным светлым воротником и черной гривой, переходящей в широкую спину заматеревшего зверя. — Сразу видно, настоящий вожак.

— Достаточно, — скомандовала Лэйта и подтолкнула сбросившего кокон вожака к зеркалу. — Анэри, что модно у оборотней в Тальзии?

— Нет там оборотней, у которых есть мода, — горестно вздохнула Мильда, и в ее голосе прозвучало столько сочувствия и душевной боли, что Сенарг мгновенно проглотил едва не сорвавшееся с языка язвительное словцо.

И злиться на ведьм за бесцеремонное вмешательство в собственную жизнь тоже как-то разом перестал, приняв сердцем искренность их желания помочь. Ему самому, его ершистому, но необыкновенному сыну и Занте, которая сейчас пьет какие-то зелья и с каждой минутой все меньше верит в его желание с ней увидеться. И одновременно с этой верой в ее сердце гаснут последние искры чудесного огня, вспыхнувшего когда-то между ними в обшарпанном захолустном трактире.

И едва Сенарг осознал, насколько хрупок и недолговечен ведущий к его счастью мосток, как вожака рабов охватило сжигающее душу нетерпение. Какая еще мода, какая одежда! Ему бы поскорее увидеть ее глаза, высказать откровенным взглядом всю тоску и нерастраченную нежность, которые он столько лет свято хранил для нее одной.

Берёг, несмотря ни на что.

— Значит, будет, — постановила Лэйта. — Одевается же как-то особенно его сын? Анэри, дай картинку. Отличный костюм, но раз он носит зеленый, отцу сделаем темно-синий… или все же шоколадный?

— Синий, — выдавил оборотень, глядя, как стремительно меняются куртки на видном мужчине, глядящем из чудесного зеркала.

Они были похожи как братья, но тот, за стеклом, был лет на двадцать моложе, и седина еще лишь слегка присолила его виски. А лицо не такое призрачно-белое, да и морщинок не видно, только по взгляду да твердой складке у губ можно понять, сколько ему пришлось пережить.

— Но очень темный, — посоветовала Анэри, наблюдая из стоящего неподалеку кресла. — Цвет ночного неба. Теперь немного строгой серебряной вышивки в цвет к поясу.

— Но у меня нет… — Договорить Сенаргу ведьмы не дали:

— Вожаку положен серебряный пояс. А кинжал в ножны пока сунем твой, Ир потом что-нибудь придумает. Все, отправляем. Кто-нибудь с ним пойдет?

— Лучше я, — подумав мгновение, решила Анэри, шагнула к зеркалу, прищурилась, и ее мальчишеский наряд стал строгим золотистым платьем с высоким воротничком и длинными, летящими рукавами.

— Удачи, — подмигнула ей магиня, и рядом вспыхнул светлый овал магического портала.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

О живых бинтах, новостях Анэри и о ритуальной битве за кинжал вожака

— К вам можно? — Шагнувшая из мгновенного портала немолодая темноволосая магиня была ведьмаку хорошо знакома, но он продолжал упорно молчать.

— Конечно, — кивнул Иридос.

Ведьмак отчетливо рассмотрел, с каким облегчением новый друг улыбнулся соплеменнице, и усмехнулся про себя. Значит, ждал ее, наверняка сам и вызвал сюда, в просторную спальню на втором этаже, бывшую отныне собственностью Рада вместе с полным вещей гардеробом и роскошной умывальней. Как объяснил дракон, в этом огромном дворце жили только его лучшие друзья и самые дорогие гости, всех остальных он размещал в городских гостиницах.

— Я принесла живой бинт, — решительно направилась к ведьмаку Гайлена, по пути рассказывая новости. — Совет решил, что будет несправедливо, если кто-то из них этого не увидит.

— Что такое живой бинт? — Рад подозрительно уставился на чашу в руках магистрессы.

— Очень ценное животное, выведенное в наших лабораториях. Оно немного напоминает пиявку и выделяет слизь, неимоверно усиливающую регенерацию. Только приклеивается не одним концом, у нее рот — все тело. И оно старается растянуться по всей свежей ране или шраму. Главное — подобрать по размеру. Для тебя мы немного подрастили один из средних экземпляров, поэтому пришлось подождать.

Объясняя, Гайлена не стояла без дела. Сначала сняла морок, закрывающий воздушные бинты, опутывающие шею и плечи пациента, еще вчера бывшие одной страшной раной. Сделанный мастерами плато жилет не позволил «гибели магов» сразу проникнуть в тело, ей пришлось проедать несколько слоев ткани, пропитанной защитой, и это дало Раду пару часов форы, спасших его жизнь.

Осторожно вытряхнув из чаши на розовеющие шрамы полупрозрачный лепесток студня, Гайлена магией расправила его края и только после этого очень бережно убрала с ран воздушные бинты.

И все равно ведьмак еле слышно зашипел, ощущение было такое, словно кожи нет совсем.

— Потерпи секундочку, — виновато вздохнула магистресса, — сейчас он прилепится, и сразу станет легче. Но воздушный жилет Ир тебе все равно соорудит, совсем тонкий, незаметный, чтобы можно было надеть обычную одежду. А через день бинт снимем, к тому времени он свое дело уже сделает.