Инферняня (СИ)

— Не веришь моим словам? — проговорил Зевс.

— Ну что ты, папа, — безмятежно ответил Гермес. — Я не доверяю Вивиан.

Вивиан снова открыла было рот, но Томасовы перья оказались слишком к ее лицу близко, и она вместо слов чихнула. Потом я увидела, как она стукнула Томаса локтем в живот. Он сморщился и отошел.

Но Гермес уже говорил:

— Хотя, конечно, у нас есть свидетель… — он указал на Томаса.

— Шмелегоняльщик не может быть свидетелем, — отмахнулся Зевс. — Он слишком занят, чтобы улавливать, о чем мы тут.

(Ну, Томас‑то как раз уловил каждое слово, я не сомневаюсь. Такого внимательного шмелегоняльщика, я думаю, сам Зевс на видывал).

Но Гермес кивнул смиренно и продолжил:

— …и все записывается, — он посмотрел на меня.

Я округлила глаза и проглотила язык. Но когда обернулся Зевс, я уже взяла себя в руки и писала в блокноте (на весу это было не слишком удобно): „Зефс сказал…“ (Или ЗеВс?).

— Вы все записали? — недовольно спросил Зевс.

— Да, — с вызовом сказала я.

Похоже на школу. Сейчас он подойдет и заглянет в блокнот. И увидит, что кроме нескольких несущественных фраз, там ничего нет.

— От начала до конца? — с подозрением спросил он.

— Ага, — кивнула я.

А Томас закрыл глаза.

— Ну, пролистайте‑ка назад, — сказал Зевс. — Что там, к примеру, было?

Я громко прошелестела листами (а изрисовать я успела достаточно) и прочла:

— Загогулина ты заморская… Засунь свой остров…

— Достаточно! — резко выкрикнул Зевс и почти отшвырнул от себя стакан с нектаром. — К мойрам! Ну!

„Ну“ относилось ко всем в комнате. Потому что он так стремительно и неожиданно двинулся к двери, что все еще сидели. Ну кроме меня с Томасом. Мы стояли.

— Хорошо, — сказала Вивиан. — Идем.

— Гермес, — задержался Зевс у выхода, — иди к Фемиде и составь документ. Встретимся на месте.

— Хорошо, — сказал Гермес.

Несколько довольных шмелей слетелись на пролитый Зевсом нектар, пристроились с краю лужи и дули себе сладость, не обращая внимания на людей, отодвигающих стулья.

Гера, Вивиан и Швайгер вышли. Гермес задержался, обернулся к нам с Томасом:

— Вы идете? Нам нужны будут два свидетеля от Корпорации.

— Да, — сказал Томас.

Гермес тоже вышел.

— Зачем им это? — спросила я.

Потому что насколько я поняла, мойры — вещь, которой и Зевс боится.

— Гермес хочет подстраховаться по всем фронтам, — сказал Томас. — Чтобы ни суд небесный, ни суд земной…

Мы шагали по тем же залам, по которым пришли сюда.

— А кто это — мойры? — спросила я.

— Богини судьбы, — сказал Томас и шепнул: — Отдай‑ка блокнот лучше мне.

— Вот еще! — буркнула я.

Понимаете, среди всех прочих закорючек там красовались несколько сердечек с буквой „Т“ в центре. Я, разумеется, нарисовала их чисто случайно, вовсе ни о чем таком не думая, но он‑то — с его самонадеянностью — точно решит, что я имела в виду нечто определенное. По его адресу.

— Обещаю даже не открывать его, — сказал он, и очень серьезно! Без капли этой своей обычной насмешечки.

— Тогда зачем он тебе? — колюче спросила я.

— Тебя они могут вынудить отдать его, а меня — нет, — сказал он твердо.

Я шагала дальше, не отвечая. Томас сказал:

— Я верну тебе его, как только мойры удостоверят документ.

И я сдалась. Он же такой честный, прям как Грыыхоруу. Блокнот исчез в кармане его пиджака.

Так как мы отстали от всех, то нам пришлось их догонять почти бегом.

— На каком этаже мойры? — запыхавшись, спросила я у Томаса.

Мы подходили к лестнице. Остальные уже скрылись за теми шикарными резными дверьми.

— Они не здесь, — сказал Томас.

— Да?

— Они единственные, кто отказался перебираться в этот офис, — сказал Томас и открыл передо мной дверь. — И остались там, где были много веков.

— Где?

— На каменном острове посреди болота, — сказал он. — Нам наверх.

— Посреди болота? — я передернула плечами.

Ну не люблю я болота. Правда, я не разу на них и не была. Когда гостила на ранчо у папиных родителей в Техасе, я не приближалась к местным болотам и на милю. Потому что насмотрелась на тварей, которые в нем живут, по телевизору: на одном канале постоянно их показывали — видимо, глава канала был тайный болотофил. Так я потом этот канал даже из списка программ удалила, чтобы и мельком не увидеть, когда пультом щелкаешь.

И я сказала Томасу:

— Не хочу я в болото!

— И не надо, — сказал он. — Мы на остров едем.

— Но вокруг‑то болото!

— Ну и не подходи к берегу.

— А вдруг надо будет пробираться через болото? — не отставала я. В фильмах всегда так происходит. Не любит кто болота, так обязательно в него булькнется и вообще утонет. Или его съест кто‑нибудь.

Томас приостановился:

— Не надо будет. Я тебе обещаю.

— Ну хорошо, — но своему опыту, добытому из телевизора, я верила больше.

Мы стали подниматься. Вверху слышался голос Вивиан, что‑то бурно обсуждавшей. Потом через перила к нам перегнулся Гермес:

— Ну где вы там?

Через еще одну деревянную резную дверь мы вышли на крышу. Ровную, плоскую крышу, на которой рядами выстроились всяческие летательные, как я понимаю, штуки. Отсюда открывалось все небо — и видно было, что на другом краю деревни оно позолотилось первыми лучами солнца. Странное это зрелище, когда рассвет занимается на и так светлом небе.

Кроме вертолетов и пары небольших аэропланов здесь были русские сани (без лошадей), несколько карет, какие‑то лодки, вроде Аполлоновой, и даже кресла с красивыми деревянными крылышками по бокам. Это то, мимо чего мы прошли, остальное я не увидела, ряды тянулись в бесконечность крыши, а кое — какие вещи были накрыты брезентовыми чехлами.

Мы вслед за остальными подошли к одному из вертолетов.

— Ну один к одному как тот, который я в Нью — Йорке последний раз нанимал, — говорил Швайгер, прикоснувшись рукой к золотому боку аппарата. Тут до Швайгера дошло. — Эй, — сказал он Зевсу совсем не так, как подобает говорить с богами, — так это ты на отель приземлился и сказал, что ты — я? — и повернулся к нам с Томасом: — А вы на меня наехали!

— Извини, — сказал Томас.

— Извини, — сказал Зевс. — У меня другого выхода не было. А то бы агенты Корпорации сразу ко мне явились, — он неприязненно взглянул на Томаса. — А, хотя они и так… Ну, кто поведет? — спросил Зевс и посмотрел на Геру.

— Ты же знаешь, я не лечу, дорогой, — сказала она.

— Но нам нужен летчик, — с досадой сказал Зевс.

— Но ведь вы сами прекрасно водите вертолет, — ехидно сказал Швайгер.

— Вожу, — розовея от удовольствия, сказал Зевс. — Да не так чтобы прекрасно. Последний раз В Нью — Йорке чуть мимо крыши не жахнулся…

— Ладно уж, я поведу, — сказал Швайгер. Но, по — моему, был рад, что он тут круче всех и водит вертолет.

Швайгер сел за штурвал. Зевс — рядом. Томас, Вивиан и я разместились сзади. Вертолет был шикарный. Полированное дерево, позолота. У богов все, наверное, такое — только высшего сорта. Даже зубочистки какие‑нибудь — и то, поди, золотые с бриллиантами.

— Отличная звукоизоляция, — сказал Швайгер Зевсу, когда мы взлетели.

— А как же, — сказал Зевс самодовольно.

— Где это болото? — спросила я у Томаса. — На земле?

— Да, — сказал он.

И я уставилась в окно. Потому что никогда раньше не летала на вертолете. Нас слегка потряхивало, пока мы не выровнялись и не направились прямо к горизонту — вернее, туда, где заканчивалась зелень и начинался туман.

Над головой стояло гудение. Внизу проплывали белые дома, потом надвинулся туман, и мы были будто в подводной лодке, плывущей в молоке. Зевс давал Швайгеру указания по ходу полета.

Мы вышли из тумана, немного снизились. В ночи едва белели горные вершины, покрытые снегом. Потом пошли черные долины, какой‑то городок — как я поняла по россыпи огоньков на холмах, и снова горы, горы.

— Ох, — сказал вдруг Зевс. — И как я забыл! Старушонкам бы гостинец нужен!