Афоризм обмана (СИ)

Мистер в ответ лишь пожал плечами и уставился на Кирика, который в это время, осознавая всю опасность и космический смысл данной ситуации, сидел и улыбался. Мадам же принялась искать газету, обыскивая все шкафчики, тумбочки, буфеты, кладовки. Когда она вернулась, истощив все свои силы и эмоции, то услышала положительный смех девочки. Но как только Флаффи заметила появление уставшей дамы, вмиг замолкла.

 — Что такое? — запыхтела она, обходя стол.

Кирик, сдерживая грустный смех, встал из-за стола, подошел к даме и указал ей на своего брата, сидящего у окна и погрузившегося в чтение.

 — Ах ты ж мой родненький! Фея, покажи-ка, что ты там читаешь! Точнее, какой выпуск? — закричала она спокойному мистеру и грустному Кью, который, услышав ее громкие команды, отвлек свое внимание от строчек: «Незаконное убийство», где описывалось, что новый закон не позволяет лишать жизни подчиненных человеку птиц, кроме ее хозяина (хотя он даже не осознавал, что читает, ибо мысли его витали в облаках) и, взглянув на оборот, уже соизволил встать и подойти к даме, если бы она уже не стояла подле него и не впивалась своими маленькими глазками в строчки газеты.

 — Так-так… — протянула мадам, но ее внимание было вдруг отвлечено, как и внимание других присутствующих, ибо принесли ужин.

Все сели есть, кроме Флаффи. Ее пищу пока еще не подали. Жители дома решили пока не брать кусочка в рот, пока еда не будет полностью разложена на столе. Однако, вскоре вместе с пищей для Флаффи появилась вдруг маленькая голова, неожиданно доложившая о какой-то служанке:

 — Она рвется к вам, мистер Кью, как собака с цепи.

 — А подождать не может? — злобным тоном спросил хозяин.

 — Она просит прощения. Но визит ей нужен очень срочно.

Кью нахмурился. А настроение его еще сильнее испортилось, вдобавок к его аппетиту, когда перед ним появилась чумазая грязная то ли уборщица, то ли прислуга, стирающая белье.

Ее лицо и вся одежда, покрытые грязью, настолько были отвратительны, что трудно даже было установить ее возраст. А речь была настолько быстрой и скомканной, что ее никто не понимал.

 — Что нужно? — грубо задал он ей вопрос, на что она начала рыдать и заикаться.

 — Дайте денег… — выпалила она.

Мистер Кью настолько возмутился, что счел нужным обратится к столу с такими словами:

 — Я не могу видеть это существо. Оно меня отвращает, — он отвернулся.

 — Вы видите ее? Видеть это низкое существо, не только нахально испортившее нам наш дорогой ужин, но и нагло требующее у хозяина, опять же повторю, нагло требующее у ее хозяина, сумму денег, — вдруг возмутилась мадам Веир.

Служанка рыдала.

 — Зачем это вам? Вы в своем уме? — снова спросил Кью.

 — У меня семья больная… Они умереть могут. Мы же люди, а не птицы.

Эти слова заставили случайно взглянуть обоих братьев на Флаффи, сидящую в темном углу. Она сидела и молчала, опустив голову. Это как-то смутило Кью, но он под огромным слоем отвращения, проклиная свою прислугу, взял чек и подписал на некоторую сумму.

 — Передайте ей… Столько достаточно?

Служанка, получив документ, хотела уже была бросился к нему на колени, как маленькая голова схватила ее и насильно выгнала из дому.

 — И больше не появляйся здесь.

Когда маленькая голова вернулась, Она заметила, что Флаффи исчезла, а остальные участники этого события сидели в мрачном состоянии. Обед не был тронут.

 — Какие они все наглые и мерзкие стали! — заметила мадам Веир, после чего все поспешно встали из-за стола и удалились по своим комнатам.

А служанка, получив свой чек, немедленно вышла из дома, пересекла улицу, пока ее вдруг не подхватила чья-то рука, и девушка не зашипела. Ее сунули в карету, а там перед ней предстал человек, чьё лицо было скрыто от людей.

 — Принесла? — жёстко спросил он. — Фу, какая ты мерзкая в этом виде!

 — Принесла, — мертво ответила девушка. — Бери и оставь меня. Больше я не сунусь в тот дом.

 — Неужели?

Служанка, чьи слёзы, смешанные с грязью уже засохли, открыла дверцу кареты и вышла из неё. Куда она направилась и зачем, только Бог знает. А вот человек, использовавший ее, как куклу, поспешил сунуть деньги в карман и уехать. Вскоре, он приехал к дому мисс Литл и вошёл туда, как свой человек. Невероятно! Да это же мистер Колибер! Быть такого не может! Он спокойно вручил деньги жене и сел обедать. Вот так люди пошли! Тем не менее, слава мистера Кью, основанная на успешном завершении расследования постигла всех людей. Да-да… Слава… Как только жители Даркфилла встпули за порог дома, маленькая голова тут же вручила им новое письмо.

 — Наверное очередной заказчик просит вас взяться за дело! — захохотала мадам Веир. – Вы же славитесь своей работой!

 — Нет, — мрачно сказал Грей, читая бумагу, — К нам едут давние знакомые.

 — Что? Вы же…

 — Но я же славлюсь своими делами, мадам Веир!

Пожалуй, это событие не пришлось по вкусу ни Грею, ни всем его друзьям в Даркфилле. Это значило готовить дом, готовить развлечения, готовить еду, готовить хорошее настроение, а ему все это было лень. Однако, часы тикали и тикали, а гости приближались и приближались… Ну и что, что хозяину было все лень, зато мадам Веир чувствовала себя в этом бардаке очень неуютно и, когда гости вошли в Даркфилл, он сиял таким огнём и таким блеском, что женщины, тайно влюблённые в хозяина этого дома, имитировали обмороки. Грей, по настоянию мадам Веир, облачившийся в элегантный костюм поприветствовал гостей настолько вежливо, насколько он мог себя заставить, и впустил их в великолепную гостиную. Дамы, в шелковых пышных платьях, напудренном лицом, махая веерами так и краснели: то ли от жаркого огня в доме, то при виде владельца этих огней… Джентльмены, которых мистер Кью также как и дам не так сильно любил, кидали добродушные шутки мистеру Грею, на что он выдавливал из себя улыбку. О да! Эти легкомысленные существа гордились, когда их анекдоты вызывали улыбку на лице Грея. Однако, будь они наблюдательнее, и эта улыбка омрачила бы их лицо… Мадам Веир, в пышном бархатном темном платье, бордовых перчатках и шляпке, разговаривала с каким-то молодой джентльменом о его сестре, чья особо в то время разговаривала с мистером Кью. Этого джентльмена звали Фредериком Фаустом. А сестру — Джулией. Эта девушка была самой красивой из всех дам, находившихся в той комнате, поэтому нет необходимости добавить, что две пары джентльменов нетерпеливо стояли в стороне, ожидая, когда хозяин закончит с ней любезно вести диалог, чтобы потом схватить ее и очаровать. Фредерик раньше был лучшим другом Грея. Об этом его сестра и говорила с мистером Кью:

 — Как жаль, что вы больше не такие хорошие друзья! Когда была маленькой, помню, как вы со своим братом приезжали к нам и наши родители были так рады вам! — с кокетством сказала девушка.

 — Я польщен… Но мы пережили многое, леди, возможно, именно поэтому мы теперь с ним отличаемся.

 — Отличаетесь? — ахнула девушка. — Да вы же ни капли не изменились!

Грей натянуто улыбнулся. Для него это был отнюдь не комплимент. Вскоре, к ним спустился и младший Кью. Он подошёл ко всем взрослым особам, поздоровался со всеми, спросил у каждой о здоровье, потом поделал тоже самое с особами поменьше, а дальше этот юноша провернулся к другому полу и поприветствовал всех, и в конце подошёл к своему брату, возле которого столпилась небольшая кучка восхитительных женщин и ещё пара некрасивых (на фоне Грея, конечно же) молодых людей. Мистер Рид предпочёл взять на себя роль клерка: он стоял у входа и спрашивал у всех имена. Можно смело сказать, что нашему герою всегда приходилось делать над собою усилия, дабы не распугать гостей своей апатией к ним и холодностью, хотя он только и мечтал поскорее от них избавится… Злобный-злобный этикет! Вдруг к мистеру Кью подошел какой-то необычайно некрасивый тип, чьи ноги криво подкашивались при каждом шаге. Приближаясь все ближе к Грею, он, словно ощущая камень, ложившийся на него, под взглядом холодного человека, сгибал свою спину, наклоняясь к земле. Как только он подошел к хозяину Даркфилла, и наш герой увидел его лицо, то Грей даже невольно отступил на шаг, так омерзительно оно выглядело, и так горб был незнакомец.