Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

- Мы воюем не для того, чтобы истребить род людской, а чтобы потеснить их…

- Ты лицемерка. Ты сама губила людей своими иллюзиями, а теперь возмущаешься, что я сделал что-то большее?

- Эти люди не участвовали в войне…

- Они все участвуют в войне! – упрямо возразил юноша. – Не важно, в какой отдалённый уголок они забьются, это наш уголок, на который они не имеют права претендовать! – и он сказал уже спокойнее. – Тебя злит, что я не пошёл по твоим стопам, скажи честно? Ты – мастер иллюзий, а я выбрал иную сферу деятельности. Тебе не нравится это, мама? Ты хотела, чтобы я дурил людей, а не ломал им сознание?

Женщина понурила голову. Она осознавала, что видимое ею было следствием ряда факторов: предрассудков Спустившихся, таких же не вытравляемых, как и вера людей в свою правоту, дурных примеров, страшного времени… Нет, это объяснение для глупцов. Главная проблема была в сценарии. Если развитие любой жизни проходит по цикличному маршруту, то нет смысла ругать незначительные детали. Как ни избегай их, всё равно придёшь к одному.

К городу начали стекаться падальщики - Костюмеры и Нагнетальщики. Одни, чтобы подыскать «обновку», вторые – поживиться остывающей плотью. Безобразные модники и проклятые гурманы! Женщина с подступавшей тошнотой наблюдала, как Костюмер выковыривает глаз у покойницы. Её сына тоже передёрнуло.

- Не думала, что моя расплата будет столь высокой, - пролепетала она. – Если окунёшься в войну с головой, она растопчет тебя. Пусть не физически, но духовно. Ты слишком молод, и твоя психика ещё не окрепла. И после этого ты полагаешь, что имеешь права разрушать чужую?

- Ты хочешь, чтобы я вышел из войны?

- Я хочу, чтобы мы вместе отправились на остров Катори и помогали раненым под руководством королевы Сат’Узунд. Боль и страдания наших собратьев научат тебя смирению.

Женщина приблизилась и обняла сына. Он прильнул к ней, а затем резко отстранился.

- Раненые не помогут моим талантам развиться. А я не хочу, чтобы они увяли в бездействии.

Женщина закрыла глаза ладонью, чувствуя, как её образ авторитетной матушки меркнет в тени Великой королевы-манипулятора Хатпрос. Задорный мальчик, баловавшийся в детстве с иллюзиями, вырос в целеустремлённого юношу, чью рвущуюся к свершениям разгорячённую душу невозможно было сковать цепями и охладить мольбами.

Она видела, как разверзается пропасть между ними. Но несмотря на это она не могла не игнорировать тот факт, что он превзошёл свою мать, прыгнул выше её головы… прыгнул выше их всех. Многие столетия после со щемящей грустью женщина будет слышать от остальных Спустившихся: «Парень не заслужил такой скверной матери». И будет гордиться им.

Закрывая глаза, Юдаиф всё ещё видела эту картину, и робкая мысль заполняла её сознание: что же они подумают о ней, когда узнают о её слабохарактерности? А потом вспоминала, что это дело прошлого. Поздно уже дёргаться, пытаясь предвосхитить то, что кануло в небытие. Но ведь они определённо что-то сказали, разве нет? Побег был столь явным, что всколыхнул общественность, но столь незначительным, что короли закрыли глаза. Закрыли и забыли. Но не Юдаиф. Возможно, именно поэтому это Вселенское недоразумение сейчас жило с ней, воскрешая в сердце женщины увядавшую с годами вину? Или потому лишь, что появление соседки разбавило её монотонное существование? И до чего же непростой бриллиант попался старухе в руки! Немного запылённый оттого, что долго пролежал в песке, но песок – не коррозия, слетает со временем.

- Иногда мне кажется, что Терпящая хотела, чтобы в Её мире шла нескончаемая война, - сказала женщина и поймала на себе изумлённый взгляд.

Нахиирдо отложила книгу в сторону и опёрлась локтями о стол, ожидая пояснений. Она и сама не думала, что её так затянет в размеренную жизнь Юдаиф. Всё ещё осознавая себя безвольной марионеткой в руках Судьбы, девочка ходила поломанной куклой. Поникшая, смотрящая на всё с упрямством истого фаталиста, она покорно осталась подле старухи не на год и даже не на два. Мирная жизнь в заброшенном селении ей не то чтобы нравилась, но успокаивала её разочаровавшуюся в смысле жизни душу, благоприятно действовала на её остывший до мертвецкого холода нрав, из-за чего девочка подчас и на живого человека-то не особо походила. Это спокойствие не было похоже на трясину Города без Имени, который разрушал человека своим убаюкивающим влиянием и превращал в покорное животное, существующее по заведённым в городе правилам. Жизнь с Юдаиф была, несмотря на тихие дни, насыщенной духовно и эмоционально. Это пробуждало Нахиирдо, толкало её куда-то вперёд (или же вверх?), и девочка чувствовала душевный подъём. Она стала понимать, что в её жизни всё не так уж и беспросветно, а где-то там её даже ждёт ответ на вопрос: зачем Вселенная совершила свою единственную ошибку? Нахиирдо видела в отдалении его неяркое сияние, а потому верила, что смысл жизни для такой, как она, всё-таки существует. Вселенная, вопреки ожиданиям, не забыла прописать и его для столь небывало экземпляра. Да, усилиями Юдаиф Нахиирдо начала осознавать свою исключительность, а не ошибочность своего бытия, как ей мерещилось ранее.

- Это абсурд, - так и не дождавшись ответа, сказала Нахиирдо.

Старушка покачала головой. День ото дня, расцветая изнутри, девочка преображалась внешне. Её потускневшие чёрные волосы снова залоснились и стали гуще (во многом этому, конечно, способствовали отвары, приготовленные по рецептам Юдаиф). Осунувшееся лицо слегка округлилось, и на щеках заиграл румянец. В глазах цвета самой яркой небесной гортензии заиграл живой блеск. Горбинка на носу немного портила общую миловидность подрастающей девушки, хотя Юдаиф поражалась, что с её-то наследием Нахиирдо вообще похожа на человека. Не нравилось старушке и то, что девочка часто неровно держала плечи, отчего её фигурка выглядела совсем несуразно. Старушка шутила, что только эта дурная привычка сутулиться и рога, которые ещё могли вырасти, сделают из красивой девушки чудовище. Нахиирдо старалась не верить, но всё равно на всякий случай ощупывала макушку.

Но перестройка мыслей шла отнюдь не так же быстро и беспроблемно, как внешние улучшения.

- Ничтоже сумняшеся, ты решила, что, будучи такой малявкой, ты знаешь себя и мир вокруг, - насмешливо говорила Юдаиф каждый раз, когда девочка с железным упрямством настаивала на какой-либо усвоенной в прошлом «истине». – Я поломаю твоё видение мира, с которым просто невозможно жить, и для этого мне не нужно быть Глядящим в Душу.

- Как моё мировоззрение может кому-то мешать?

- Оно мешает не мне, а тебе.

- Отнюдь, - возражала Нахиирдо. – Если что-то и мешает мне, то точно не моё видение мира.

А потом они скажут, что… Интересно, а эту встречу Вселенная тоже рассчитала? Но как это возможно, если из набора чисел, используемых Ею для создания вероятностей, никак не могло получиться существа по имени Нахиирдо? Если только Вселенная не располагает бесконечным множеством чисел, что казалось Юдаиф почти невозможным. Она видела лишь нескончаемые повторения одного и того же, закономерности, цикличности. В своих рассуждениях женщина выходила далеко за рамки внешних сходств или сходств характеров. Похожие личности есть, но нет одинаковых, и в написании этих свойств Вселенная пользовалась куда большим количеством комбинаций. Нет, Юдаиф видела шаблонность в судьбах всего сущего. Именно в них закон театра и единого для всех актёров сценария проявлял себя с особенной силой. И именно там Вселенная была ограничена в ресурсах. Будь то шесть, или десять, или двадцать чисел… Их было слишком мало, чтобы отлить такую необыкновенную, небывалую фигуру как Нахиирдо. Даже если Судьба этого ребёнка ничем не отличалась от Судьбы всех остальных жителей мира, она уже одним лишь своим существованием вводила в уравнение новые переменные, которых… не могло быть там. Тогда это будет семь вместо шести, одиннадцать вместо десяти, двадцать один вместо двадцати. И если Вселенная всегда имела это экстра число, почему не вносила его в сценарий раньше? Или для самой Вселенной прописан свой Сценарий, по которому она развивается и работает, только бесконечно более сложный и непостижимый?