Книга магов (антология)

— Принц? — переспросил Глава Матери-Очистительницы. — Наверное, завтракает.

— Ошибаетесь, — сухо сказал Эллильсар, появляясь в дверном проеме. — Я уже позавтракал и пришел заниматься. Надеюсь, сударь, не помешаю?

— Ну что вы, принц! — вскинул руки Готарк Насу-Эльгад. — Разумеется, нет! Занимайтесь на здоровье; а я, с вашего позволения, отправлюсь дальше, у меня ведь много дел. Вот только объясню господину Моррелу, как ему найти свои комнаты.

— Объясните и ступайте. — Эллильсар повелительным жестом отпустил Насу-Эльгада, и тот, переговорив с Моррелом, ушел прочь, к конюшням, с досадой размышляя о том, что мальчик на самом деле взрослеет — увы. Распятый Господь наш взвалил на согбенные плечи Главы Матери-Очистительницы слишком тяжкую ношу — как бы не споткнуться…

— С чего начнем занятия? — спросил принц, глядя прямо в глаза своему новому учителю. Тот взял перо, начертал на пергаменте: «Начнем мы с того, что я стану понемногу учить тебя языку жестов. Одновременно займемся уроками мечного боя, тем более что для этого у тебя есть неплохой клинок. Если не возражаешь».

— Даже если я буду возражать, вы ведь не воспримете эго всерьез?

«Почему нет? Если твои аргументы будут достаточно убедительны…»

— В том-то все и дело. У меня нет особых аргументов, просто хочется скорее взяться за меч, а язык жестов… Не знаю. Может быть, потом?

Руки Моррела взлетели в воздух, изображая какой-то знак. Потом вернулись к перу: «Это означает «сейчас». Запоминай, я не стану повторять дважды. Ты должен понимать, что я хочу сказать, это важно, тем более — на уроках. Как я смогу объяснить тебе тонкости? — не изводить же пергамент в таких количествах!»

Наморщив лоб, принц попытался воспроизвести жест Моррела. Тот покачал головой, показал еще раз. Со второй попытки у Эллильсара получилось значительно лучше.

Гомбрегот с улыбкой наблюдал за всем этим, подняв кверху тонкие выгоревшие брови:

— Ты всегда хватаешься за все новое с рвением. А потом — что происходит потом? Тебе становится скучно.

— Конечно. Что интересного в логике или в философии? И в этих твоих дурацких законах физики?

Моррел снова что-то написал на пергаменте.

«Дурацких? А как ты намерен управлять королевством без знаний логики? Мальчик, ты не прав».

Эллильсар сглотнул. Не так уж часто ему доводилось слышать — ну ладно, читать! — подобные высказывания в свой адрес. Было обидно, обидно до слез, но… «Я взрослый. Я не заплачу. И потом, Моррел прав, а я… нет».

— Извини, — сказал он. — Я ошибался.

«Что же, пойдем, проверим, насколько тебя увлекут уроки мечного боя. Но учти: после ты отправишься к Гомбреготу учить логику»,

— Я согласен.

Книгочей проводил их взглядом и смущенно кашлянул: надо же, мальчик на самом деле взрослеет! Прямо колдовство какое-то!

* * *

Жара не отпускала Зенхард. Перед нею были одинаково равны крестьяне и бароны. Вот только если высокие господа, отдуваясь, собирались в дорогу, назад к своим поместьям и замкам, то смерды занимались хозяйством. Ведра да бадейки с теплой водой переправлялись на поля и огороды, чтобы хоть ненадолго задержать жизнь в высыхающих стеблях.

Сушь. Страшное слово. Для некоторых — смертельное.

Бнил все-таки сбежал.

Первым это обнаружил Юзен. Парень пошел к соседу, чтобы одолжить сушеных листьев кровостоя — Шанна поранилась и поэтому не могла работать. Конечно, они с отцом и сами перебедовали бы эти дни — перебедовали бы, если б не сушь. А так без помощи матери не обойтись — вот и побежал.

Постучал, вошел — но никого уже не застал.

Внутри все выглядело так, словно хозяева отлучились совсем ненадолго. Но нет, исчезло то, без чего каждый дом — не дом, а пол дома: исчезли образа из Божьего угла. Юзен насторожился. Теперь, присмотревшись как следует, он видел, что пропало еще несколько вещей, среди них — маленькая шкатулочка, доставшаяся Бниловой жене от бабушки, и деревянная лошадка — любимая игрушка Стэника, без которой тот и шагу не ступил бы. Ну и, натурально, предметы, более важные в хозяйстве, но не такие запоминающиеся. Вон и топора нет.

В дом, хотя тот и стоял с закрытыми ставнями и дверью, каким-то немыслимым образом уже пробралась жара. Выходит, сбежал Бнил еще вчера вечером, сразу после того, как появились Моррел и Тальриб. Сбежал и прихватил всю семью.

С этакой новостью следовало отправиться к Римполу, старосте деревни.

Тот лишь пожал плечами.

— Плохо. Обратно его не возвернуть. Придется идти в город, докладать об этом Грабителям. Плохо, но ничего не поделаешь.

И, собравшись, ушел в Зенхард.

Новость успела облететь деревню. Многие испуганно прятали все, что можно было спрятать; косились на каменные стены, на красную башню за ними: «Что-то теперь будет?»

Наверное, ничего особенного бы и не было, так, позлобствовали бы Губители с Грабителями, позлодействовали да уехали. Бнил бы спасся, осел в лесах, примкнул к какому-нибудь вольному братству и встречал на дорогах денежных господ… пока однажды его самого не встретили бы Губители. Но это лето выдалось неудачным для черни. И, наверное, так желал Распятый Господь наш, чтобы староста Римпол рассказал о плохой новости в присутствии гостей Короля, как раз собиравшихся разъезжаться по домам.

— Постойте, — молвил Ласвэлэд, герцог Эргфельдоса. — А не поохотиться ли нам, господа?

Остальные ответили шумным одобрением — развлечения высокие господа любили. Сам Король затею оценил, велел седлать коня, и вскоре свора… свита правителя и сам он, на высоком породистом жеребце черной масти, выехала из ворот башни и направилась в леса, за беглым смердом и его семьей. Высоким господам было не впервой развлекаться подобным образом.

* * *

Как выяснилось, принц обладает некоторыми навыками обращения с мечом: Эллильсар довольно сносно ставил защиту и неплохо атаковал. Конечно, неплохо для своего возраста. Моррел, обнаженный до пояса, легко отражал его атаки, но иногда нарочно замедлял движения, повторял еще раз, чтобы принц понял, в чем его ошибка.

Так они занимались некоторое время. Поначалу немой учитель ощущал на себе словно чей-то взгляд откуда-то сверху, из окон башни или даже выше, — но вскоре это прошло. Остались спрессованный душный воздух двора, в котором ты двигаешься, словно в кипящей воде, пыль под ногами, удивленные «ишь ты!» прислуги, уважительно-завистливое хмыканье высоких господ.

Потом что-то произошло у конюшен. Король лично вызвался ехать; лорды оставили своих дам и слуг, вскочили на лошадей, умчались прочь.

Моррел прервал занятие и попросил Эллильсара подождать, а сам подошел к стоящим в растерянности дамам. На клочке пергамента, извлеченном из кармана брюк, он начертал: «Что произошло?»

Дамы смущенно поглядывали на обнаженный торс Моррела. Не одна из них бросала в сторону этого непонятного человека достаточно откровенную улыбку, но он сейчас ждал другого. Ему нужен был ответ.

— Простите, леди, кажется, мой учитель спрашивал вас о чем-то, — вмешался Эллильсар.

Одна из дам, молоденькая жена Ласвэлэда, присела в реверансе:

— О да, ваше высочество. Они уехали на охоту. Сбежал какой-то смерд из деревни.

«Вот, — подумал Моррел. — Вот оно. Началось».

— Не слишком вежливо с их стороны, — заметил Эллильсар. — Что же, думаю, ваш отъезд откладывается. Прошу всех возвращаться в свои комнаты. Я прикажу слугам, чтобы они распаковали вещи. Все-таки в отсутствие отца кто-то должен позаботиться о гостях.

Когда этот вопрос был улажен, принц обернулся к Моррелу:

— Ты, наверное, хотел бы поехать с ними?

«А ты?»

— Не знаю. Раньше меня не брали на подобные увеселения, поскольку я был мал. Теперь… знаешь, один раз я видел отца, когда он только вернулся с такой… охоты. Я, наверное, не должен этого говорить, но… Понимаешь, его глаза горели, словно он — хищный зверь, который только что напился крови своей жертвы. Это было страшно. Тогда мне показалось, что в него вселился Дьявол. А потом, когда они пытали этого беглого смерда….