Октябрь (СИ)

— Черт возьми, но что все это значит?! — возмутился старый редактор. Однако, когда он поднял глаза, Вайса рядом уже не было. Папа несколько раз огляделся в поисках юноши, но тот словно испарился.

Пробормотав под нос очередное ругательство, Папа засунул записку в карман плаща и вышел из отеля. На улице шел дождь. Его струи холодно поблескивали в искусственном свете уличных фонарей.

Подозвав возницу, Папа забрался в экипаж и назвал адрес.

Уже в пути, сидя в коляске, он снова достал записку и еще раз пробежал короткое послание глазами. "Нужна помощь — значилось в нем. — Приезжай срочно". Ниже шел адрес. И больше ничего. Не было даже подписи, однако почерк не вызывал сомнений.

Старый редактор нахмурился, вновь задавшись вопросом, что бы все это могло значить?

Папа Хум не видел Сота Эрна уже почти неделю. Тот не появлялся в редакции и никак не давал о себе знать. Когда же старый редактор посетил его прежнюю квартиру, хозяин — вечно потный красномордый здоровяк с свисающим через ремень пивным брюхом — объявил, что господин Эрн съехал. Нового его адреса он не знал, однако Папе показалось, что толстяк чего-то недоговаривает. И уже тогда старый редактор подумал, что все это выглядит очень странно. Он подозревал, что все это как-то связано с тем делом, которым репортер занимался перед своим исчезновением. Опереточная история со смертью этой эстрадной примы на поверку, похоже, оказалась гораздо серьезней, чем можно было то предположить на первый взгляд. Однако, что именно произошло? Какие обстоятельства заставили Сота устроить эти нелепые шпионские игры? Старый редактор мог лишь догадываться.

В их последнюю встречу Сот говорил что-то о новой ниточке, которую нащупал в этом деле, но в тот раз так ничего толком и не объяснил. Насколько мог судить Папа, эта ниточка была как-то связано с тем анонимным письмом, которое пришло в редакцию на его имя. Старый редактор рассчитывал узнать больше, однако именно после этого разговора репортер пропал. И Папа уже начал беспокоиться за его жизнь и здоровье, когда теперь пришло это послание, в котором Сот просил его о помощи.

Улица, на которой его высадил возница, пролегала на границе Больших Торговых Рядов и Черного Двора, двух не самых приятных и дружелюбных районов Делла. На вопрос же, где располагается нужный старому редактору дом, извозчик лишь неопределенно махнул рукой в сторону ближайшего переулка, который точно хищная пасть темнел в свете одинокого фонаря. Прежде чем добраться до места, Папе пришлось еще несколько минут пробиваться через темноту и грязь. Когда же он наконец достиг своей цели и постучал в покрытую шелушащейся черной краской дверь, ему открыла хмурая немолодая женщина.

— Мне нужен Сот Эрн, — поздоровавшись, произнес Папа. — Он живет здесь?

Молча осмотрев старого редактора, женщина шире отворила дверь и указала на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Комната направо, — бесцветным голосом уточнила она.

Поблагодарив, Папа вошел в дом и под аккомпанемент скрипучих ступеней поднялся на второй этаж. Когда он постучал в дверь указанной комнаты, никто не поторопился ему открыть. Пробормотав под нос проклятие, старый редактор повторил попытку.

— Сот, что за глупые игры? — громко и сварливо проговорил он. — Если ты прогнал меня через полгорода, только затем, чтобы держать на лестнице, то я ухожу!

Он уже развернулся, чтобы исполнить угрозу, когда дверь открылась, и на пороге появился репортер.

— Подожди, — проговорил он, и быстро оглядев темную лестницу, добавил. — Проходи.

Грубо оттерев его плечом в сторону, старый редактор вошел в комнату. Сот закрыл за ним дверь.

— Какого черта ты устроил! — недружелюбно проворчал Папа Хум, ища взглядом, куда бы можно было присесть.

— Извини, — сказал Сот, подавая ему стул. — Просто мне нужно было убедиться, что это действительно ты.

— Действительно я? А кто это еще может быть? Ты забрался в такую дыру, что тебя сам черт не отыщет! И только не говори, что ты переехал сюда, потому что тебе нравится вид из окна!

Устроив мокрый плащ на вешалку, Папа уселся на предложенный стул и следом спросил:

— Черт возьми, Сот, что происходит?!

— Мне нужна твоя помощь, — коротко ответил репортер.

— Это я уже понял, — отозвался старый редактор. — Так ты написал в своей записке, а я, слава богу, еще не разучился читать. Но мне хотелось бы все-таки знать детали. Признайся честно, все это как-то связано со смертью той певички? Ведь так?

Папа вопросительно уставился на Сота, который, сгорбившись, сидел за небольшим столом у дальней стены.

— Скажи, куда ты влез на этот раз? — спросил он.

— Тебе известно что-нибудь о человеке по имени Джонатан Нэйк? — после минутного молчания ответил вопросом на вопрос репортер.

Старый редактор направил на него заинтересованный взгляд.

Час спустя Папа Хум вновь трясся по ночным улицам в нанятом им экипаже. Дорогой он думал о том, что рассказал ему Сот.

Впрочем, что дело серьезное, старый редактор понял еще тогда, когда репортер спросил его о Нэйке. Самому Папе никогда не приходилось встречаться с этим человеком, но нередко доводилось слышать о нем; его имя то и дело всплывало в светских беседах. Хотя какой-либо достоверной информации было не так уж много. Говорили, что он содержит что-то вроде элитной клиники и связан со многими влиятельными людьми Жердена. Еще говорили, что он обладает секретом вечной молодости. (При этом в высказываниях о нем слово "волшебник" упоминалось ничуть не реже, чем слово "шарлатан".) Но по большей части личность Нэйка была все же окутана тайной.

Именно это он и ответил Соту на его вопрос.

— Так что же тебе все-таки удалось узнать? Отчего ты решил, что Нэйк как-то связан с этим делом? — поинтересовался он следом.

— Подожди. Я все объясню, — пообещал Сот. — Только прежде ответь мне еще на один вопрос. Ты помнишь о неком профессоре Гирнсе.

Папа нахмурился.

— Джемс Гирнс? Да, конечно, история с ним наделала много шума в свое время. Но при чем тут это?

— Расскажи, что тебе известно о том деле, — попросил репортер.

— О том деле… Черт, но все это было давно, — отозвался Папа. — Еще до войны, лет пятнадцать, а то и двадцать назад. Гирнс был в то время заметным ученым. Химик. Профессор Жерденского университета. Рыцарь Ордена Пламени Третьей Степени. Такие люди рождаются раз в сто лет, а то и реже. Однако до всей этой истории он был знаменитостью лишь в университетских кругах. Все изменилось, когда он объявил, что нашел способ посредством неких химических реакций оборачивать старение вспять. Не знаю, представляешь ли ты, сколько шума тогда наделало это заявление? Но, пожалуй, это было так же, как если кто-нибудь заявил, что вместо королевы Жерденом управляет гигантская самка тритона! Впрочем, теперь я уже толком не помню, что там было и к чему, но, кажется, Гирнс действительно добился каких-то успехов. По крайней мере, так утверждали.

— Результаты действительно были, — подтвердил Сот. — Мне удалось отыскать несколько научных газет, где приводились описания проводимых Гирнсом опытов.

— Все это отлично, но ты так и не объяснил, причем тут Нэйк.

— Погоди, все в свою очередь. Я дойду и до этого. Но прежде еще одно имя: Йэн Кэл.

— Кэл? Кто это, черт побери?

— Кэл был подающим надежды молодым ученым и помогал Гирнсу в его экспериментах. Впрочем, неудивительно, что ты о нем не помнишь. В то время он был еще очень молод. Правда, в отличие от Гирнса, Кэл занимался не столько химией, сколько физикой. Именно при его помощи был собран первый аппарат, который Гирнс продемонстрировал ученому совету на завершающей стадии своих исследований. Знаешь, это и на самом деле было своего рода чудо. Говорили, что помещенные в эту механическую хреновину старые лабораторные крысы через три дня превращались вновь в молодых. К ним возвращалось зрение, подвижность, улучшались реакции. Вначале многие посчитали подобную невероятную демонстрацию чем-то вроде хитроумного фокуса, однако серия последовательных экспериментов с другими животными подтвердила, что метод Гирнса действительно работал! Это было невероятно, но никакого другого объяснения найти так и не удалось.