Октябрь (СИ)

Хозяин указанной гостиницы, по всей видимости, оторванный столь поздним визитом ото сна, сперва встретил их хмуро и настороженно. Впрочем, как еще можно было отнестись к двум бродягам, что посреди ночи колотятся в дверь. Оглядев ночных гостей, он неприветливо поинтересовался, что им надо.

— Нам нужна комната, — ответил однорукий вор.

— Мест нет, — категорично отрезал хозяин. — Попробуйте поискать кров где-нибудь в другом месте. Дальше по этой же улице есть ночлежка, постучитесь туда, уверен — там вам не откажут.

Сказав это, он уже собирался закрыть дверь, но Меррик успел просунуть в щель ногу.

— Мы друзья господина Регинальда.

— Господина Регинальда? — при упоминании этого имени лицо мужчины изменилось, из сурового превратившись в растерянное.

— Именно так, — подтвердил однорукий вор. — Он послал нас сюда, велев дождаться его. Так что, мы можем войти?

— Конечно, конечно, — проговорил хозяин, распахивая дверь. — Вам стоило сказать это сразу. Друзья господина Регинальда всегда желанные гости в моей гостинице! Проходите.

Сразу же отыскалась и свободная комната. Мужчина проводил девушку и однорукого вора на второй этаж и, открыв номер, сказал, что сейчас же распорядиться, чтобы им собрали что-нибудь на поздний ужин. Когда принесли еду, Октябрь с жадностью набросилась на нее, лишь теперь ощутив, насколько же она голодна.

— А что за человек этот господин Регинальд? — спросила она, уплетая бутерброды с холодной свининой.

Меррик странно посмотрел на нее.

— Я думал, ты расскажешь мне это? Как и то, что ты не поделила с этим ублюдком по имени Эгле? Что он хотел от тебя?

— Эгле? — переспросила пораженная Октябрь. Мерзавец, что пытался ее обчистить, но в итоге поплатился своим же кошельком. — Ты хочешь сказать, что это он запер меня на том складе?

Однорукий вор кивнул.

— А ты этого не знала?

Октябрь покачала головой.

— Я сидела в баре, когда на меня напали сзади. Затем меня оглушили, а очнулась я уже связанной. Так значит, это был этот подонок! Но, черт возьми, как он меня нашел?

Казалось, девушка всерьез задумалась.

— Может быть, ты все же объяснишь, кто он такой? — спросил Меррик.

Но в ответ Октябрь лишь отмахнулась:

— Неважно, — сказала она. — А что насчет этого Регинальда? Почему ты решил, что мы с ним знакомы?

Подойдя к ней, однорукий вор достал из-за пазухи какой-то сложенный вдвое листок и подал Октябрь. Посмотрев на него непонимающим взглядом, девушка развернула бумагу. И тут же застыла еще в большем недоумении.

С листка на нее смотрело ее же собственное изображение. Сходство было потрясающем, если бы только не это дурацкое платье и нелепая прическа.

— Откуда это? — не скрывая своего удивления, спросила девушка.

— От Регинальда, — ответил Меррик. — Он раздавал эти штуки, надеясь, что они помогут тебя отыскать. И отчасти так и вышло.

Однорукий вор коротко рассказал девушке о том, как познакомился с сыщиком, и том, как им удалось ее найти.

Выслушав его, Октябрь некоторое время сидела молча, пытаясь понять, что бы все это могло значить. Множество вопросов переполняло ее. Что за человек этот Регинальд? На какого работает? И для чего должен был ее отыскать? Да, впрочем, ее ли? Все это походило на какую-то ошибку.

Именно это она и сказала вслух.

— Быть может, что это и так, но… Ты уверена? — спросил ее однорукий вор.

И девушка поняла, что не способна ответить определенно. Ей вспомнились те странные сны, что она видела в последнее время. Сны о незнакомой жизни, в которых она была не она.

Октябрь снова посмотрела на рисунок.

— Но как такое возможно? Когда я попала в колонии, мне было всего девять. А здесь, на этом рисунке — это просто не могу быть я!

— Я тоже об этом думал, — согласился Меррик. — Но если это не ты, то кто? Твоя мать? Сестра? Ведь была у тебя когда-то семья? Была какая-то другая жизнь, до колоний?

— Наверно, но… я ее не помню, — помолчав мгновение, призналась Октябрь.

— Не помнишь? Как такое может быть? — удивился Меррик.

Девушка хотела было ответить, что сама не понимает этого, но что это правда, и вся прежняя ее жизнь, все раннее детство, лежащее за границами девятилетнего возраста, для нее самой покрыто мраком. Однако не успела этого сделать. В это самое время внизу раздался какой-то шум, по лестнице зазвучали шаги и в следующую минуту, сопровождаемый хозяином, в комнату вошел Регинальд.

— Господин Матеш, не будете ли вы столь любезны, принести мне горячей воды и чистых тряпок, — попросил он, усаживаясь на стул у окна и как-то странно прижимая рукой бок.

Не задавая лишних вопросов, хозяин тут же поспешил исполнить просьбу.

Когда сыщик снял плащ, Октябрь увидела, что сорочка под ним сильно испачкана кровью.

— Что случилось? — спросила она. — Вы серьезно ранены?

— Не думаю, — отозвался Регинальд. — Просто один из тех господ, что преследовали нас, оказался несколько более ловким, чем я ожидал. Но это пустяки.

После того как рану промыли, она действительно оказалась неглубокой. Октябрь со знанием дела наложила повязку — в Ашхезе ей не раз приходилось бинтовать пострадавших от безжалостных прутьев надсмотрщиков или заточек, которые использовались в разборках между бараками.

Когда, забрав остатки поздней трапезы и грязную воду, хозяин оставил их, все трое принялись укладываться на боковую.

Октябрь, как единственной девушке, досталась кровать. Регинальд расположился в кресле. Однорукому же вору выпало спать на полу. Засыпая, Октябрь слышала, как он ворочается, пытаясь удобней улечься на тоненьком матраце. Но звуки его возни недолго отвлекали девушку. Утомленная и уставшая, она очень быстро провалилась в сон.

Механическая мелодия музыкальной шкатулки… Анфилада просторных светлых комнат, уходящая, кажется, в бесконечность… И голос…

Ласковый и бесплотный, он зовет ее откуда-то издалека. Шепот рождается у самых ушей, ласкает, вливается в них нежными волнами. Голос влечет, велит двигаться.

Ада, молит он, Ада, приди сюда. Приди ко мне. Я здесь… здесь…

Иди. Беги. Не стой на месте.

Голос манит, приказывает, у девушки нет сил сопротивляться его странной власти. И она подчиняется. Но кто тот призрак, что зовет ее? Комната сменяет комнату, однако это лишь видимость перемен; все залы абсолютно одинаковы. Белые голые стены, высокие потолки, украшенные причудливой лепниной, которую невозможно рассмотреть: стоит лишь задержать взгляд на какой-то детали, как она начинает рябить, дрожать, расплываться масляными пятнами по воде.

Обман. Морок.

Вход, выход, вход, выход — и все по новой. Стены, потолки, дверные проемы…

Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, девушка бежит сквозь бесконечность помещений. Ей кажется, что она попала в какой-то заколдованный круг, лабиринт без начала и конца. И ей никогда не выбраться из этого проклятого места. Никогда? Но… как же голос? Ведь кто-то есть там, куда он влечет ее? Кто-то хочет, чтобы она пришла? Кто-то заклинает ее: Ада, Ада, Ада…

И девушка продолжает свое бессмысленное движение.

Вход, выход, вход, выход, вход…

Пока наконец…

Комната похожа на все остальные, но… что это там? Кто-то движется ей навстречу. Кто-то идет через соседний зал. Ближе, еще ближе — теперь уже можно рассмотреть: это девушка. Дорогое платье, шея и уши украшены драгоценностями, волосы убраны в простую, но изящную прическу. И чем ближе они сходятся, тем отчетливее становится их сходство. Она могла бы быть ее сестрой. Она могла бы быть ее близнецом. Она могла бы быть ей самой.

Шаг, другой, третий… Осторожно. В совершенно одинаковых жестах девушки протягивают друг другу руки, чтобы коснуться, но пальцы встречают на пути своего движения преграду.

Это не дверной проем…

Стекло. Зеркало. Очередной обман.

Ада, вновь шепчет голос, Ада. Смотри. Ты помнишь? Помнишь?