Октябрь (СИ)

Но она не знает, что должна помнить. Изображение в стекле изменяется. И теперь вместо молодой девушки перед ней девочка. Она протягивает ей свою руку, и та, как сквозь воду, проходит через зеркальную поверхность.

Коснись меня, говорит девочка, я помогу тебе.

Девушка ощущает прикосновение маленьких пальчиков. И…

Ее разбудил голос однорукого вора. Открыв глаза, Октябрь увидела, что он стоит рядом с ее кроватью.

— Эй, просыпайся.

— Что-то случилось?

Бесконечные комнаты, призрачный зов — сон еще не окончательно выветрился из сознания девушки. И вновь это имя: Ада. Где же она могла его слышать?

Черт возьми, до чего же все это странно!

— Так что произошло? — спросила она, садясь на край кровати и протирая глаза.

— Пора уходить.

— Уходить? Куда? — не поняла Октябрь. Она огляделась: — Где Регинальд?

— Наш друг куда-то удалился, поэтому у нас появилась возможность избавить себя от необходимости в дальнейшем находиться в его обществе. Проще говоря, мы можем бежать.

Быстро прошагав комнату, Меррик в ожидании остановился у двери. Однако Октябрь не спешила к нему присоединиться.

— Чего ты ждешь? — удивленно спросил однорукий вор. — Этот шпик может вернуться в любое мгновение. Идем.

Девушка, спустившись с кровати, уже сделала было несколько шагов в его сторону, но в следующее мгновение остановилась и покачала головой. Внезапно она поняла, что не сможет уйти.

— Я остаюсь, — сказала она. — Если тот человек, на которого работает Регинальд, действительно как-то связан с моим прошлым, я хочу знать. Возможно, он сможет мне рассказать, кто я такая.

— А что если Регинальд работает на полицию? — возразил ей Меррик. — Или входит в штат детективов Колониальной компании? Мысль о подобной возможности не приходила тебе в голову? Ведь ты сбежала из колоний, и тебя могут искать.

От этих слов однорукого вора девушкой, казалось, овладело сомнение. Она действительно совершенно не думала о подобной вероятности. Что, если это правда? Но… нет.

— А рисунок? Откуда он мог взяться у них?

Меррик не нашел, что ей ответить. Отойдя от двери, он опустился на стул.

— Значит, ты думаешь, что все это на самом деле как-то связано с твоим прошлым? С той прежней жизнью, о которой ты не помнишь?

Девушка пожала плечами.

— Не знаю, — ответила она. — Но хочу узнать.

Октябрь с одноруким вором как раз заканчивали завтрак, любезно предоставленный хозяином гостиницы, когда вернулся сыщик.

— Где вы были? — спросила его девушка.

— У человека, по чьей просьбе я вас разыскивал и который очень желал бы с вами увидеться, — ответил тот. — Идемте. На улице нас ждет коляска.

Все трое спустились вниз. Улица была окутана красноватой дымкой. У дверей гостиницы их действительно ждал экипаж. Когда девушка забралась внутрь, Регинальд обратился к Меррику.

— Что ж, молодой человек, я весьма благодарен за оказанную вами помощь, но теперь, боюсь, нам придется расстаться. Вот, возьмите, — с этими словами он сунул однорукому вору несколько банкнот и уже отвернулся, чтобы забраться в коляску.

— Постойте, мы так не договаривались, — возмутился Меррик. — Я тоже еду.

— Увы, это невозможно. Мой клиент желал видеть одну только мадмуазель. Так что…

— Он едет, — вмешалась Октябрь. — Или я останусь тоже.

Сыщик посмотрел сначала на нее, затем на однорукого вора.

— Что ж, если вы так ставите вопрос, — сказал он, — то мне не остается ничего другого, как согласиться.

С этими словами он жестом указал Меррику на коляску, предлагая занять место внутри.

Когда, наконец, все трое уселись, экипаж тронулся.

Дорогой девушка размышляла о привидевшемся накануне сне. Что он мог значить? Она только сейчас подумала, что все эти странные грезы начались после того, как она побывала у Модо. Было похоже на то, как будто плотина, сдерживающая ее воспоминания, дала течь, и теперь те тоненькой струйкой в виде странных и малопонятных образов просачивались в ее сновидения.

И еще это имя — Ада. Она так и не могла вспомнить, где же слышала его?

Коляска катила в сторону центра. За окном проносились дома, магазины, лавки, уличные кафе. Добравшись до Собора, коляска свернула направо. Улица выглядела до боли знакомой. Ненадолго остановившись, пока слуги открывали ворота, экипаж затем въехал во внутренний двор.

Наконец, он замер окончательно.

Регинальд выбрался первым и расплатился с извозчиком. Следом за ним вылез Меррик. Октябрь вышла последней.

Однорукий вор странно озирался.

— Черт возьми, да это же тот самый дом, из которого мы украли дневник для этого полоумного коротышки, — негромко сказал он Октябрь. — Я же тебя предупреждал, что это ловушка!

Оглядевшись, та поняла, что он прав. Так что, значит действительно ловушка? Но если так, то почему их привезли сюда, а не в полицию.

И тут внезапно она вспомнила. Воспоминание пришло в виде яркой и живой картины. Комната, лунный свет, мужчина с пистолетом. Ада, позвал он ее тогда. В тот раз девушка сочла его сумасшедшим, но теперь она уже не была в этом так уверена.

— Идемте, — произнес Регинальд, — доктор Нэйк ждет вас.

— Нужно бежать, пока еще не поздно, — шепнул ей однорукий вор.

Но, будто не слыша его, Октябрь вслед за сыщиком вошла в дом.

Глава восемнадцатая

Папа хум

Закончив с ужином, Папа Хум закурил сигару и сквозь дым оглядел зал. В рассеянном свете хрустальных люстр сверкал другой хрусталь, внутри которого жидким золотом искрилось вино. Тут и там между столиками белели форменные куртки лакеев. Негромко играл оркестр.

Ресторан отеля "Корона" не отличался изысканной кухней или большим выбором блюд, однако, по заведенной когда-то традиции, Папа Хум ужинал здесь каждую пятницу на протяжении последних пятнадцати лет. В постоянно изменчивом мире, любил повторять он, нужны хоть какие-то четкие ориентиры, вещи, которые, несмотря на все невзгоды и треволнения, остаются неизменными. И таким ориентиром, маяком в бурливом жизненном море для старого редактора были пятничные ужины. Шел ли дождь или валил снег, обрушилось ли бы на землю небо или океан вышел бы из берегов — Папа всегда приезжал в отель ровно к восьми часам. Он ужинал один, никогда не назначая на это время встреч или деловых свиданий, и так же строго уходил ровно в десять. В подобной пунктуальности проявлялся характер бывшего военного корреспондента.

В этот раз, направляясь к выходу, Папа не успел пересечь холл, когда кто-то окликнул его со спины.

— Господин Хуммертад!

Остановившись, Папа обернулся. Со стороны стоявшего у стены низкого дивана к нему двигался молодой человек. Узнав его, старый редактор нахмурился.

— Господин Вайс, — без особой теплоты в голосе поприветствовал он молодого человека, когда тот подошел ближе. — Что вы тут делаете?

— Мне нужно кое-что вам передать, — ответил юноша, как-то странно воровато оглядевшись.

Старый редактор мысленно выругался, про себя решив, что если этот назойливый писака сейчас попытается всучить ему очередную свою ерунду, то он просто пошлет его к черту!

— А это не может подождать? — изо всех сил стараясь держать себя в руках, поинтересовался он. — Сейчас я спешу. Если у вас действительно что-то срочное, приходите ко мне завтра. А еще лучше — в понедельник.

С этими словами старый редактор уже отвернулся и сделал шаг в сторону выхода, когда юноша растерянно пробормотал:

— Но как же… Ведь господин Эрн…

Услышав знакомую фамилию, Папа Хум вновь обратил свое внимание к молодому писателю.

— Господин Эрн? — спросил он. — Вы виделись с Сотом?

Вайс кивнул.

— Что с ним такое? Куда он, черт возьми, пропал?

Вместо ответа молодой человек сунул ему что-то в руку.

— Вот. Он просил передать вам это.

Папа непонимающе посмотрел на плотный квадрат сложенной бумаги. Развернув его, он затем внимательно прочитал содержащиеся в послании несколько строк.