Жемчужная Триада (СИ)

«Тренируется в псевдомире?»

«Преимущественно».

«Сколько раз его ловили на превышении лимита времени пребывания там?»

«Официально ни разу».

--- Когда ты покончишь с делами, – Аурелиус сделал многозначительную паузу. – Планируешь ли ты вернуться в Ваэлл? Или, может, ты хочешь остаться в столице?

--- Если вам, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан, будет угодно позволить мне вернуться в Ваэлл, я с удовольствием исполню это ваше пожелание, как и прочие.

--- В таком случае, Глэмрий, я назначаю тебе второй экзамен через минуту.

--- Благодарю, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан.

Толпа оживилась.

Баромслий заискивающе улыбнулся, но, случайно поймав торжествующий взгляд Глэмрия, нахмурился. И побледнел еще больше.

--- Ты все правильно понял. Второй экзамен, надо же, какое потрясающее стечение обстоятельств, сегодня совпадет с удовлетворением претензии молодого Рэльфрида на должность Представителя Отдела Финансов провинции Ваэлл. Или неудовлетворением, в зависимости от исхода.

--- П-по… то есть, прошу вас, владыка Ауре…

--- Начинайте. Вэртрид, примешь экзамен.

--- Слушаюсь, владыка Аурелиус.

--- Но…

С легким хлопком трое покинули комнату.

Один за другим, Демоны в комнате погрузили свое внимание в псевдомир, незримо и не без возбуждения наблюдая за ходом экзамена в пространстве, где время летело стремительнее в десятки раз. К ним очень скоро присоединилось сначала крыло, затем все Третье Небо, а под конец – едва ли не половина дворца. Неудивительно – в последнее время назначения на столь высокие, ответственные должности проходили вопреки традициям без официальных дуэлей, и пропустить зрелищную схватку опыта и юности, где на кону стояли не только привилегии, но и жизни, не желал никто.

Аурелиус неторопливо вышел из кабинета и направился в сторону Почетного Зала. Поединок закончился быстрее, чем он успел опуститься на камень высокого трона. Намного быстрее, чем Арлет мог подготовить Зал для церемонии. Но не так быстро, как по Кальтиринту разнеслась новость о назначении семнадцатилетнего Глэмрия на ключевой пост в правительстве неспокойной провинции.

Десять лет назад на мальчика началась бы настоящая охота. Прямо как на Рамерика, едва он стал императором. Потому что в консервативном Кальтиринте существуют такие традиции, которые не прервут никакие законы, никакие правители. Традиции, против которых бессильно время – настолько глубоко они выжжены в лиренах этого мира. Одна из них, центральная, непоколебимая, догматичная – неоспоримое право сильного. Ты можешь занять любое место, если окажешься достаточно способным, при этом о методах никто и не спросит. Можно попасть в школу, доказав приемной комиссии, что ты находчивее прочих претендентов. Можно занять чью-то должность, уличив соперника в ошибке или проступке и блеснув собственным совершенством. А еще конкурентов можно просто убить. Хотя подчас убить оказывается совсем не просто – фиолетовая категория открывает Врата Смерти. Вот почему другая традиция не менее жестко регламентирует порядок таких «состязаний» – меряться силами дозволено только в псевдомире. Слишком хорошо память мира хранит отголоски Диких Времен, когда-то едва не уничтоживших Кальтиринт.

Право сильного, безрассудное и необузданное, было вычищено и доведено до совершенства силами, его породившими – естественными законами жизни. Империя же отшлифовала совершенство до безукоризненного идеала. Сильный, занявший не свое место, быстро низвергался, казалось бы, сам по себе, на деле же логика подтверждала свое царствующее положение. Тот же Глэмрий, невероятно способный в Клиадральном плане, не сможет справиться на месте потерявшего страх и чувство меры Баромслия без знаний и навыков в управлении финансами. Если при неумелом управлении его не доведут до изнеможения обрушившиеся проблемы, бунты, многочисленные покушения и более талантливые претенденты, император, в конце концов, сам сместит неудачника. В Кальтиринте сильная реальная власть, а она быстро выявляет и уничтожает тех, кто сел на чужой стул. Императорский трон – не исключение.

Высокородные падальщики знают об этом и всеми силами стараются заклевать тех, кто, по их мнению, не на своем месте. Само собой, они часто не правы, и тогда у жертвы только два пути – пасть или выстоять. Шестнадцатилетний Рамерик, занявший императорский престол, собрал, наверное, почти всех таких падальщиков, благополучно отправил их «на стражу сна», прошел через вещи, встряхнувшие даже пропитанный кровью Кальтиринт. Выстоял, доказав невозможное. После такого прецедента Демоны дважды подумают, прежде чем покуситься на Глэмрия, хотя первый год тому придется нелегко в любом случае. Вот почему мальчик старательно оттачивает Клиадральные плетения в псевдомире, уверенно готовясь к будущему рывку. Вот почему Тэваридий указал на него императору. Вот почему владыка Аурелиус отказался от уже привычного для себя назначения в пользу традиционного эффектного жеста.

Молодой Рэльфрид, влекомый тщеславием и жаждой мести за род, наконец удовлетворенной на втором экзамене, потратил немало времени, чтобы доказать неоднократные хищения средств Баромслием. Очень скоро он получит новые, более возвышенные стимулы к саморазвитию, научится у власти нужному и ненужному. Тогда мальчик вырастет в настоящего Демона во всех смыслах этого слова. Тогда ему можно будет доверить весь Ваэлл. Тогда Кальтиринт станет еще немного сильнее, и еще один прогнивший пережиток прошлых эпох развеется вместе с прахом лирен, по привычке его лелеющих.

Шесть бесконечно долгих лет пришлось потратить на то, чтобы привести громоздкую бюрократическую систему в относительно упорядоченное состояние, добиться фактической, а не номинальной ее централизации, не тревожа древнейшие устои Кальтиринта – одним словом, извести гибельные сорняки, заполонившие империю в темные времена Великой Восьмерки. А ведь еще столько нужно успеть.

--- То, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами. Это твое первое задание в качестве моих глаз в Ваэлл. Пусть его исполнение и начнется еще не скоро, если вообще начнется. Для начала, не произноси ни слова до начала церемонии.

Едва дыша, Глэмрий низко опустил голову.

Он еще плохо воспринимал реальность после череды невероятных событий, за несколько минут перевернувших привычный жизненный уклад с ног на голову. Еще не верил в достижение цели, казавшейся такой далекой, может, недостижимой. Еще видел перед собой растерянного Баромслия, не способного от неожиданности выстроить ни одного стоящего плетения. Открывающиеся перспективы ослепляли, дурманили, ошеломляли.

Вокруг суетилась невидимая прислуга, драпируя Почетный Зал для предстоящего мероприятия тяжелыми голубыми, зелеными и черными тканями. Влиятельнейшие лирены империи – Вэртрид, Арлет и Чэттуний о чем-то неслышно переговаривались на балконе совсем рядом. Владыка Аурелиус сидел напротив и поручал ему, студенту, нечто важное, не сравнимое с тем, что приходилось делать ранее. Так легко было потерять осторожность, но мысли оставались холодными. И этим Глэмрий гордился.

Потоки белого света иллюзорного неба струились сквозь стеклянный купол, за которым на самом деле был лишь серый камень. Занавешенные стены тоже казались стеклянными: за ними чудились ледяные космические просторы, такие же ложные. Под якобы стеклянным полом бушевали волны бездонного океана, которого, конечно, не могло здесь быть. Реальны только лирены посреди идеальной подделки. Создатель Почетного Зала, безусловно, знал, что такое власть. Только сейчас Глэмрий оценил его чувство юмора.

--- Ты не сразу поймешь. И не должен понимать до самого последнего момента, в этом и смысл. Запомни, как стихотворение в детстве, и не забывай ни на минуту. Когда светило перевернется и все еще останется светилом, явившиеся без прошлого заставят тебя вспомнить утерянную чужую кровь. Тогда ты сделаешь то, что она запрещает. Только наоборот.