Год багульника. Кровавая луна (СИ)

Знакомый запах донесся до Сигарта. Он остановился, осмотрелся. Все кочки вокруг были покрыты жесткими, похожими на проволоку, зарослями багульника. Шатаясь, хэур подошел к ближайшей кочке, грубо дернул один из кустиков, вырвав его с корнем, поднес к глазам. «Лунный цветок» — так называла его Моав… Воспоминание об эльфе больно ударило Сигарта. Видно, яд этой лунной богини был и впрямь силен, раз он так легко отравил его, влившись в его кровь вместе с поцелуями маленькой эльфы! Ему почудилось, он слышит тихий голос. «Цветок Эллар… горький, как отчаянье», — грустно шепнул он. Хэур застонал и с силой сжал в руке несчастное растение — некогда приятный запах теперь казался ему запахом тоски и безумия. Проклятый голос! Он заставит его замолчать! Он вытравит его, как вытравливают крыс из погреба!

Охваченный исступлением, он принялся лихорадочно обрывать рыжеватые побеги и есть их. Листья были жесткими и горькими, от их резкого запаха Сигарта тошнило, но он продолжал жевать их с каким-то остервенением. Он глотал их и тут же срывал новые, и снова глотал, преодолевая дурноту. Едкий вкус заполнял ему рот, в ушах гудело, на лбу выступил холодный пот. Сигарту показалось, что ему сдавили голову стальным обручем; он схватился руками за голову, упал в мох, покатился по нему, рыча от боли и страдания. В следующий миг его тело сотряс мучительный приступ рвоты — организм исторгал из себя яд, всеми силами цепляясь за жизнь. Алые круги поплыли перед глазами хэура, его тело словно закружилось в воздухе, будто кто-то забавлялся, играя с ним… Он хотел сорвать еще листьев, но пальцы не слушались его, а сами кусты расплывались, как в тумане.

Его тошнило снова и снова, и все вокруг крутилось, заволакиваясь алым. Он не понимал, где он и где земля, и где небо. От раскалывающей голову боли и непрекращающейся дурноты он отупел; ему казалось, что вместе с горькими ядовитыми листьями он выблевал и свою душу, и все свои чувства. Сигарт не чувствовал больше ничего, ничего не хотел, ни о чем не думал — тяжелое отупение охватило его. С трудом поднявшись на четвереньки, он пополз прочь от болота, шатаясь и волоча свое тело, точно больное животное. Дотащившись до своей пещеры, он с болезненным стоном упал на сухие листья и провалился в небытие.

***

Сигарт не знал, сколько он так пролежал — когда он открыл глаза, все вокруг было покрыто инеем. Он продрог до костей, тело затекло и болело. Поежившись от холода, он почувствовал, как саднят содранные руки и ноги, как ноет каждый мускул. И еще он ощутил голод — дикий, звериный голод, ставший на одну линию с жизнью. Ему захотелось мяса, горячего, свежего, только что пойманного! На грани смерти загнанное тело хэура снова возвращалось к жизни, его воля брала свое, через боль заставляя подниматься и идти на поиски добычи.

Сигарт с трудом принял рысье обличье — на двух ногах он больше не держался — и выполз на заиндевевшую траву. Неподалеку от пещеры сидел заяц, тревожно подняв уши и принюхиваясь. Хэур сделал два нетвердых шага в его сторону, заяц вскинул мордочку и исчез в кустах. Живот Сигарта свело от голода — сейчас он был согласен на любую добычу. Тяжело ступая похудевшими лапами, он подошел к кустам, в которых только что скрылся зверек, и понюхал воздух — пахло чем-то живым. Он подкрался к кустам: совсем близко, в небольшом ельнике, клевала хвою серая курочка тетерева. Былой охотничий пыл мигом разгорелся в Сигарте. Напрягая последние силы, он в несколько больших прыжков догнал птицу и схватил ее… Ему казалось, он в жизни не ел ничего вкусней! До вечера ему удалось поймать еще несколько толстых пищух — с каждой новой добычей тело Сигарта наливалось силами. Ночные голоса больше не тревожили его. Он понял, что больше ему здесь делать нечего.

Он вышел из леса, попытался найти место, где произошла роковая встреча с ирилай, но выпавший снег замел все — ничего не осталось, ни следов, ни запахов. Медленно и печально Сигарт снова возвращался на берег Айлит-Ириля по тому же самому пути, где проходили они с Моав. Вот и переправа, видно даже камень, на который он опустил маленькую эльфу… Тяжело ступая, он вошел в воду. Ледяной поток зло ударил его, норовя сбить с ног. Странное безразличие накатило на хэура. Какая разница, утонет ли он в волнах или дойдет до берега… Что изменится от его смерти? Быть может, это было бы и лучше — уплыть вместе с холодной водой далеко-далеко, в огромное море… В его памяти внезапно вспыли слова Моав — он ведь поклялся ей прийти в Рас-Сильван! Зачем? Кому это нужно? — это не интересовало Сигарта, но он дал клятву, и должен ее выполнить. Напрягшись, он в несколько широких шагов выбрался на прибрежные камни.

Мысль о том, что он снова на родной земле, немного приободрила хэура. По крайней мере, можно не опасаться нападения ирилай. Внезапно он замер — из-за холма донесся звук голосов. Сигарт поспешно сошел с дороги и обернулся рысью. Усилившееся вмиг обоняние ощутило знакомый запах. Через миг из-за подъема показалась плечистая фигура; серые волосы ее обладателя развивались, взлетая из-под шлема в такт шагам, на плечах серебрился меховой жилет — такой же, как у Сигарта. За ним ленивым шагом двигался небольшой отряд. Как раз одна стая — посчитал Сигарт и помрачнел: вряд ли они обрадуются ему — для Сиэлл-Ахэль он теперь дезертир — однако это в любом случае лучше, чем встреча с озерными эльфами.

Тем временем хэуры заметили успевшего снова обернуться Сигарта и дружно двинулись к нему. Вожак, матерый хэур с длинными, перехваченными на затылке волосами, подал едва заметный знак, и воины плотно окружили Сигарта со всех сторон.

— Кто ты такой и как сюда попал? — рявкнул вожак, подходя к нему.

— Видать, совсем плохи дела в Цитадели, если рыси уже и своих не узнают…

Вожак прищурил раскосые глаза, пристально всматриваясь в фигуру Сигарта. Его сомнения можно было понять — одежда висела на исхудавшем теле хэура, щеки запали, и лишь глаза смотрели твердо и прямо.

— Ну и потрепало же тебя! Где это ты так прогулялся?

— Где я был, там меня уже нет, — отрезал Сигарт.

— Ясно, ясно…

Он осекся и снова воззрился на стоящего перед ним хэура.

— Кстати, а ты чего разгуливаешь? Ты что, не знаешь — все рыси должны прибыть в Цитадель как можно быстрее. Таков приказ князя! Так что пойдешь с нами.

Сигарт поспешно отступил: ему нужно было во что бы то ни стало попасть в Рас-Сильван.

— Есть недоделанные дела, — быстро сказал он. — Я явлюсь в Сиэлл-Ахэль, как только покончу с ними…

Он собрался развернуться, чтобы пойти своим путем, но вожак стаи, с удивительным проворством подавшись вперед, крепко ухватил его за ворот.

— Ты что, не слышал — приказ князя! Какие дела?! Или тебя вести на аркане — это мы можем. Идем, живо!

Сигарт обвел взглядом обступивших его хэуров — суровые лица не сулили ничего хорошего. Поняв, что сопротивление бесполезно, он опустил голову и послушно встал между двумя из них.

Глава 3. Снова дома

Сказав пароль, стая вошла в крепость.

— Притопали, — бросил вожак Сигарту. — Иди, ищи свою стаю. Там тебя, видать, уже заждались.

Хэур взглянул на него и молча побрел к казармам. Слова вожака оправдались — Сигарт и не думал, что ему здесь будут настолько рады. Как оказалось, его место в стае было по-прежнему свободно. Завидев товарища, остальные одиннадцать хэуров поспешили к нему. Старший из них потрепал вернувшегося по плечу.

— А мы уж думали, тебя и в живых нет! Где ты пропадал?! Ну и вид у тебя!

Он окинул Сигарта взглядом с ног до головы и отдернул руку; его глаза расширились от удивления.

— Э, да ты принес в Цитадель еще одну душу!

Он обернулся к остальным.

— Слышали, ребята, теперь у нас есть свой фринн! Мы будем рады сражаться под твоим командованием!

Он почтительно поклонился — к фриннам в Сиэлл-Ахэль относились с особым уважением. Остальные члены стаи сделали то же самое. Сигарт горько улыбнулся.

— Не завидуйте — души сейчас слишком дороги… Лучше дайте чего-нибудь пожрать, а то в Цитадели появится первый фринн, сдохший от голода.