Цитадель души моей (СИ)

Но, с другой стороны, для беспокойства оснований тоже предостаточно. Есть все основания предполагать, что в местных кланах происходит что-то недоброе - и что? И ничего. Нет, определенно, это со мной недавно случилось - до Ольштада я бы и помыслить не посмел по незачищенной территории без смертельной необходимости в одиночку ходить. А теперь иду себе спокойно и даже на серьезный лад себя настроить не могу - отмахиваюсь только от увещеваний здравого смысла. Дескать, эта дурная семейка тут несколько лет шарахалась - то поодиночке, то по двое, так что же - я не пройду, что ли? Даже когда я заметил затаившуюся за кустами бестию - даже тогда страха не появилось. Заметил, кстати, только потому, что верг сам мне это позволил. Звук я услышал шуршащий - тихий-тихий - словно ветерок листья поворошил. Приличный надо опыт иметь, чтобы все факты интуитивно сопоставить - что ветра сейчас нет, а и когда есть, он не тем направлением дует; что звук немного другой оттенок имеет: не только листья друг о друга трутся, но и что-то иное; и что, наконец, с дуги звук идет, а не с прямой. Сопоставить всё и понять - хвостом кто-то по листьям прелым мазнул слегка - мазнул и ждет: замечу ли? А вот надо ли замечать? Может, правильней будет ничего не услышать и мимо пройти? Ладно, была-не была.

- Хграш-та? - спрашиваю я воздух перед собой: "поговорим?"

Кусты слева от дороги раздвигаются, и на обочину выходит верг - крупная, даже немного полноватая бестия с рваным в клочья левым ухом и старыми, давно зажившими шрамами на груди - удар пришелся по тавру и оно подновлено уже поверх рубцов. В Испании мы уже полвека с вергами не воюем, так что это не наша работа. Чекалки, скорее всего. Еще одну особенность я сразу подмечаю - доспехи. Нет их. Плотные кожаные штаны до середины бедер с нашитыми поверх медными полосками - и всё. Тоже местная специфика. Бестии кулаки в качестве оружия не используют - они и сложить-то толком пальцы в кулак не все могут. И, раз люди здесь вергам не враги, то и брюхо от ударов кулаком им защищать незачем. Лапы верга пусты и демонстративно повернуты ладонями ко мне, нож покоится в ножнах, закрепленных у плеча на ремне.

- Кхра хграш-ат, - "Отчего ж не поговорить", - верг скалит зубы в подобии улыбки. Я выхожу на ту же обочину - к нему - и сажусь на траву лицом к дороге. Верг присаживается рядом. С минуту мы молчим - будь мы верги разных кланов, мы бы сейчас друг друга обнюхивали, ну а с людьми у них так - попроще - что меня ничуть не огорчает. Вот, например, чтобы вольпу почтение засвидетельствовать, обязательно надо было у него под хвостом понюхать. И ведь нюхали - весьма уважаемые люди нюхали, даже... ладно, не будем об этом. Теперь это уже история, слава Единому.

- Ты знаешь, что в маленьком людском логове случилось? - спрашиваю я, осторожно подбирая слова. Вержий язык небогат звуками, поэтому у каждого их сочетания масса различных смыслов - одно слово частенько имеет добрый десяток значений, иногда совершенно противоположного смысла.

- Знаю, - кивает верг, - и ты узнаешь.

Я жду с полминуты, и, ничего более не услышав, спрашиваю сам:

- Узнаю?

- Если глаза есть, - ухмыляется верг, - спросишь у них, не у меня.

Понятно. Ничего он мне не скажет, то есть. Я колеблюсь - если он не хочет мне рассказывать о происшествии на хуторе, то в принципе, спрашивать мне больше нечего. Хотя...

- Ты людскую самку видел, которая к старой самке ходила?

- Молодую? - Верг фыркает, поднимая правое ухо торчком - левое ухо пытается тоже подняться, лоскутки его вздрагивают, но бессильно опадают. Мне этот всплеск эмоций непонятен, я просто жду продолжения - и дожидаюсь:

- Молодую самку? Да, видел. Течная самочка.

Я хлопаю глазами. Может, я что-то напутал и не так понял? Слово-то редкое. Но иных вариантов толкования у него нет. По крайней мере, я таковых не помню.

- Течная?

- Да.

Это вроде только у двух (или трех) первых поколений вергов был определенный брачный сезон: осенью у самок начиналась течка, и - по дошедшим до нас сведениям - самцы становились совсем дурные, причем все сразу. Потом зверобогиня их сообразила, что негоже разумным существам стабильно терять мозги в одно и то же время года - очень это расу предсказуемой делает и в целом ослабляет. Теперь у них с этим вполне по-людски обстоит: как самки, так и самцы готовы терять как голову, так и невинность в любое время года. Уже лет двести, наверное. Но термин остался - теперь говоря про самку, что у неё течка, верг подразумевает одно из двух: либо что эта самка чрезвычайно привлекательна в сексуальном плане, либо что она очень похотлива и не пропускает ни одной особи мужского пола. Я попытался представить себе девушку (человека), которая могла бы показаться вергам сексуально привлекательной, содрогнулся (у меня богатая фантазия) и понял, что размышляю не над тем вариантом. Он что же, хочет сказать...

- Она... с вергами...? - несмотря на то, что я так и не смог подобрать правильное слово, верг меня понял. Кивнул, осклабился.

- С волками тоже. Сам не видел, но Ррах видел - мне сказал.

С волками!? А как с вергами, значит, еще и видел. А может, и не просто видел. Ignis divine! Сказать, что я удивлен - не сказать ничего. Это ж надо! Во даёт девка. Во всех смыслах. Или правильнее будет сказать - давала?

- Она жива? - с трудом выдавливаю я из себя вопрос.

- Узнаешь, - верг поднимается и, не оборачиваясь, уходит обратно в кусты, - шех ррльгхш.

"Ррльгхш" может означать "больной", "увечный", "удивлённый", "только что проснувшийся" и "очень глупый". Здесь, видимо, последнее. "Узнаешь, если не дурак". Ну-ну.

Нужный мне дом я нашёл сразу - весь хутор уже густо зарос крапивой и пустырником, только один двор оставался более-менее чистым, хотя назвать его ухоженным язык бы у меня все ж не повернулся. Калитка разломана вдребезги, обломки досок топорщатся в проём острыми занозами. Я недоумённо покачал косо висящие петли - они отозвались жутким скрипом. Поморщился и прошёл во двор.

Входная дверь оказалась мало того, что не заперта, так даже распахнута настежь. Я шагнул через порог, зацепился взглядом за царапины на косяке, да так и замер в недоумении. Несомненно, кто-то хотел изобразить здесь следы когтей, но вышло это у него настолько непохоже, что любой егерь должен был заметить подделку с первого взгляда. Царапин почему-то четыре, хотя должно быть либо пять, либо три; глубина у всех одинаковая, хотя центральные обычно глубже - да вообще столько ошибок, что даже перечислять их неохота - не вержьи это когти, и всё тут. Вон, местами даже прорезь по центру прослеживается от ножа, которым эти "царапины" делали. К остальным "следам когтей" - на стенах - я даже приглядываться не стал. То же самое. Совершенно очевидно, что этот Мавр, которого Септий отправил место убийства осматривать - новичок, в гарнизон обвыкать отправленный. Конечно, вина его есть, и немалая - что он очевидного не разглядел. Но вина Гракха - еще больше. Нельзя на такие задания новичков в одиночку отправлять. А если и отправлять - то нельзя потом принесенным новичком сведениям напропалую верить - как бы ни хотелось. Жаль, не получится у меня на труп посмотреть и на "следы зубов" на нём - чую я, следами этими ножевые ранения замаскированы. Но хотя трупа тут давно уже не было, еще кое-что необычное я обнаружил - следы крови. Сама кровь, разумеется, тоже давно высохла и мурашами всякими подчистую выедена, но следы темные на досках остались. Множество круглых пятен разного размера по периметру кровати и на грязных до отвращения простынях. Не могло это быть естественными следами: все ж человек - не бурдюк с кровью. Подумав, я заглянул под кровать, пошарился за камином, за шкафами, в углах, и нашел, наконец - в камине. Две, покрытые пеплом и объеденные насекомыми, гусиные головы. Я достал одну, осмотрел - отрублена. Не откушена и не откручена, а именно отрублена.