Цитадель души моей (СИ)

- Петер! - крикнула. Тут же распахнулась дверь. Петер настороженно замер на пороге, недобро разглядывая меня из-под бровей. Марта успокаивающе ему улыбнулась.

- Собирайся, - весело сказала она, - едем домой. Ща расскажу, что придумала - нас все на руках носить будут.

* * *

Дерек фыркнул.

- И что же? Так никому и не сказал?

Я пожал плечами:

- А зачем?

- В самом деле - зачем? - капитан откинулся на спинку стула, - тут ты прав. Но прибить её следовало - когда всё уляжется, конечно. Или ты думаешь, что она после всего этого одумается?

Я скептически поджал губы. Разумеется, нет. Разве что первое время посидит тихо, да и то - вряд ли.

- Ну, вот видишь. Рано или поздно, кто-нибудь прознает... шуму будет, - капитан покачал головой, - ладно, это уж я сам позабочусь. Вообще - молодец, хорошо сработал. И...

Я насторожился.

- Что?

- Пару деньков отдохни, а потом... у меня для тебя еще кое-что есть.

- Опять "деликатная миссия"?

Капитан, против моего ожидания, даже глазами не усмехнулся. Кивнул, поморщился.

- Поедешь на Сицилию. Что-то там недоброе назревает.

- Чекалки? - подобрался я.

- Кто ж еще? Как обычно, играют на людских пороках. Но на этот раз, похоже, смогли-таки нужную ноту подобрать. Какие-то странные перестановки в тамошних легионах идут, а началось это аккурат тогда же, когда перфект Весторий вдруг деньгам счет потерял. А тут еще...

Сицилия - тоже очень специфичный регион. Я б даже не сказал, что он полностью имперский, и вовсе не потому, что там замиренные люперны местами живут. Раньше - во времена Смутного Века - Сицилия полностью под чекалками была. В отличие от остальных бестий, чекалки людей плотно в оборот берут. Сами они не меньших, чем у нас, высот общественного развития достигли, а люди у них в роли рабов, среди которых они странноватую - и страшноватую - иерархию поддерживают, построенную на постоянном доносительстве и взаимном недоверии. И хотя чекалок на Сицилии уже двести лет как нет, люди там до сих пор те же. Недоверчивые, скрытные, живущие плотными закрытыми группами, проникнуть в которые человеку со стороны просто невозможно. Ну и мораль у них прежняя, от чекалок в наследство полученная, осталась, поэтому половина имперских преступников сицилийские корни имеет. Разумеется, сенат этому обстоятельству ничуть не рад, но зато и отпор достойный чекалки от сицилийцев завсегда получают, зачастую даже без помощи егерей и квартирующих там легионов.

- Что - "еще"? - спросил я, не дождавшись продолжения.

Дерек встряхнулся, отгоняя думы - далеко не веселые, судя по выражению лица.

- Сегодня в двух шагах от квартала Скорцо чекалку подстрелили. Вроде как письмо шифрованное у неё с собой было. Там сейчас как раз колдуны возятся, пытаются понять, как это посреди бела дня бестия могла незамеченной в центр города пробраться. Нечисто там что-то. Пожалуй, стоит тебе самому туда сходить, посмотреть. Поделишься потом своими впечатлениями.

VIII. Docendo discimus.

Вышел я от капитана, пошёл школяров своих искать. Пусть прогуляются. На чекалку вблизи посмотрят, с ситуацией ознакомятся. Да и мне они не помешают - взгляд у них свежий, и разум нашими рамками еще не ограничен. Взять вот ремесленников или ту же армию - новичкам обычно ни оружие, ни инструмент в руки сразу не дают и от самого ремесла как будто даже оберегают - все больше по кухне да по двору делами их нагружают. У нас не так. Мы своих школяров всегда стараемся к реальным делам привлекать при каждой возможности - и не только для того, чтобы свой опыт им передавать. Но и наоборот - чтобы их идеи выслушивать, к их - пусть неуклюжим - действиям приглядываться, тактику их анализировать. На всех советах первое слово - за самым молодым. И пусть девятнадцать раз из двадцати он такое ляпнет, что не всегда смех сдержать удается. Бывает, и все двадцать из двадцати - но, однажды, отсмеявшись, задумаешься, и понимаешь - а ведь есть в этом что-то. Что-то такое, до чего мы своими закоснелыми умами и не догадались. Вот и получается, что не только школяры у нас, но мы у них учимся.

Геза я нашел сразу за казармой - с маской вселенской скорби на лице (слегка помятом, кстати) он дубасил Болвана - обмотанную тряпьем и закрепленную на вращающемся столбе толстенную дубовую доску, обводами смутно напоминающую не то человека, не то - нечеловека. Рядом, прислонившись к рассохшейся от дождей и солнца стене казармы, стоял Хромой Эд и следил за Гезом, ритмично постукивая о стену деревяшкой, заменявшей ему левую ногу. Был Эд, как всегда, нечесан-небрит и выражение его лица под густой растительностью разглядеть было непросто - но я видел, что он недоволен, и понимал, почему. Между доской и столбом есть несколько маленьких мехов со свистульками, и, когда удар нанесен правильно и с надлежащей силой, Болван издает звук, похожий на стон. Сейчас же, несмотря на все потуги Геза, Болван молчал.

Эд молча кивнул мне и почесал бороду.

- А где Феларгир? - спросил я.

Гез в мою сторону и не взглянул, но избиваемый Болван вдруг коротко свистнул. Эд хмыкнул и махнул рукой в сторону густых яблоневых зарослей.

- Там. В общем порядке тренируется.

Болван издал еще серию криков. Мы с Эдом переглянулись, я усмехнулся, он, по-моему, тоже.

- С упорством у него всё в порядке, - сказал он, кивнув на Геза, - и с ловкостью тоже. Но вот силёнок не хватает. Да и техника никуда не годится.

Эд оттолкнулся от стены.

- Ну что ты граблями дрыгаешь, как припадочный?! - рявкнул он, - удар должен идти от плеча! Представь, что у тебя рука гибкая, как кусок каната, и ты бьешь ей, как кнутом. Смотри! Вот!

Эд с размаху треснул тренажер в "плечо", и Болван, с громким стоном провернувшись на столбе, стукнул не успевшего отскочить Геза по ноге. Эд сплюнул, и, развернувшись, похромал вдоль казармы.

- После обеда продолжим, - бросил он, не оборачиваясь, - на яйца налегай и на сметану.

- Я его заберу, - быстро сказал я, - часа на два-три.

- Хоть навсегда, - согласился Эд, и скрылся за углом казармы.

Гез, спрятав от меня лицо, усиленно растирал ушибленную ногу.

- Терпение, - сказал я, - и прилежание. Задатки у тебя есть, и, я тебе обещаю, через два месяца ты будешь тренироваться наравне с остальными.

Гез со вздохом распрямился.

- Да я верю, - сказал он, - а эти два месяца мне как жить?

- Радуясь тому, что жив. У нас - только так. Рожу тебе кто помял? Неужто Эд?

- Споткнулся, - мрачно сказал Гез, выпрямляясь, - и упал.

- Угу, - кивнул я, - и так пять раз. Или шесть?

Он отвернулся.

- Я не смогу стать егерем. Извини, Шелест. Но где уж мне с бестиями сражаться, когда меня может побить даже еле стоящий на ногах пьяница?

- И зачем же ты подрался с пьяницей?

- Он плохо говорил о... неважно, - юноша резко обернулся, яростно сверкнул глазами, сжал кулаки, - я даже ударить его толком не смог! Он меня бил, а я... как будто в патоке завяз - весь целиком, даже мыслями. Стоял и...

Гез мотнул головой, несколько слезинок сорвались с его ресниц и сверкающими капельками упали в песок.

- Что вот вы на меня силы тратите - всё равно без толку. Я просто тряпка и трус, так ведь?

- Не замечал, - спокойно сказал я, - хотя, если тебе нравится так думать, то я не стану мешать тебе быть тряпкой и трусом.

- Нет! Не нравится! Но тогда почему? Почему я только и мог, что снова вставать на ноги и ждать, когда же ему надоест меня избивать?

- Потому что ты не был готов к драке. Это не твоя вина. Именно этим боец отличается от обывателя - постоянной готовностью. Не беспокойся, со временем - само придёт.

- А до этого времени, значит, терпеть всех грубиянов и забияк?