Камин-аут (СИ)

Возможно, не всё так уж плохо… Фрэя с отцом, и они скоро вернутся. И сапфировое небо может быть красивым. И на самом деле, не произошло ничего страшного. Но Эваллё больше нет… Эта мысль сразу же привела в чувство. Ничего не хорошо! Уже не будет хорошо! И он, Маю, имеет к этому прямое отношение.

– Вот же чёрт!

В них с тётей полетел волейбольный мяч, мальчик дернулся вперед и непроизвольно вскинул руки, чтобы тётя волей судьбы не оказалась мишенью.

– Спасибо, парень! – уже кричал кто-то, пока Маю переводил вытаращенный взгляд на лицо Тахоми, на её живот, и снова на Тахоми.

– Эй, да ты мне послан свыше! – впервые за последние дни по-настоящему искренно улыбнулась тетя, опуская ладони на свой, пока что непримечательный живот.

– Простите, ради бога! – бросил кто-то рыжий и такой высокий, что заслонил для Маю всё солнце.

Мальчик отшвырнул от себя злосчастный мяч и уселся на край деревянного шезлонга.

Но рыжий, видимо, ведомый чувством вины, подошел ближе. Из-за его спины показалась девушка, типичная представительница американской привлекательности.

– Еще раз простите, – уже спокойней добавил парень, при этом огромная устрашающая улыбка не сходила с его добродушного лица. Типичный здоровяк-добряк, который утешает малышей в песочнице и переводит бабушек через дорогу. Тахоми лишь махнула рукой.

– Ловко поймал, – снова загородил небеса рыжий здоровяк, прижимая новообретенный мяч к груди. Маю с трудом пытался не отвести взгляда от его светло-голубых глаз, в свете дня казавшихся прозрачными. Если отведет взгляд, будет выглядеть слабаком или да… тем самым Маю. Теперь он чувствовал себя ужасно. Сидя на светлых деревянных креплениях шезлонга. Забыл поблагодарить.

Девушка остановилась рядом с рыжим, окончательно погрузив Маю в тень.

– Это Стив, а я – Беки.

– Может с нами, а? – нашелся Стив, когда мальчик ничего не ответил. Подбросив мяч невысоко в воздух и поймав правой рукой, рыжий вгляделся в даль за лежаком Тахоми, и Холовора ощутил себя чуть свободней. – Ты как, в волейбол играешь? – спросил у Маю и потрепал девушку по светлым локонам, та недовольно сбросила его ручищу.

Взгляд Беки оказался прикован к мальчику. Даже для его темных мозгов, девушка выглядела симпатичной. Она была выше Маю на голову, но смотрела на него с теплотой и дружелюбием. Наверное, ей еще не попадались подростки, за внешним обаянием которых скрывалась душа монстра.

– Нет, я не играю, – решился наконец Маю.

Теперь эти Стив и Беки подумают: во, странный какой… И уйдут. Палево сплошное. Но как он им объяснит, что мяч всегда норовит попасть ему в лицо и выскальзывает из рук в самый неподходящий момент? И что достаточно толкнуть, чтобы он отлетел в сторону. Чаще его выбирали судьей, а не игроком. Конечно, ему нравилось наблюдать за игрой, и матчи по телевизору всегда поднимали настроение…

Девушка явно была огорчена его отказом. А мальчик еще раз задался вопросом: чай, не умом ли он тронулся?

*

Солнце припекало спину. В ушах свистело от порывов ветра, когда мяч, рассекая воздух, нёсся в ворота. Футболка забрызгана грязью, серая водолазка под ней прилипла к телу. Маю очередной раз занесло на повороте, земля расплывалась, точно под ноги вылили ведро воды. Неподалеку, на причале грузили баржу. Пароходные гудки и рокот двигателей разносились по всей игровой площадке. Кроссовки скользили в грязи, но было так весело! Им вдвоем. Дурачиться и бросать мяч в ворота друг друга. Они часто приходили сюда поиграть в футбол или волейбол. Брат всегда пасовал мяч очень осторожно. Не Эваллё. Но не важно. Тогда Маю думал, что подвижный игривый человек с длинными быстрыми ногами – его старший брат.

Маю вёл мяч, пока брат пытался выбить его из рук.

Несмотря на ясный солнечный день, было холодно, и под ледяной кожей бурлила горячая кровь. Эваллё учил его обращаться с мячом и делать это хорошо. Из его брата вышел бы внимательный учитель. Как ни зла ирония судьбы, всё именно так и случилось.

Маю проворонил удар, сбился, и теперь брат владел мячом.

– Давай же, Маю, попробуй отобрать! – раздразнивал его Эваллё.

Куда ему тягаться с Эваллё? С тем Эваллё, которого он думал, что знает.

Парень завел руку с мячом за спину. Маю бросился на брата, намереваясь протаранить. Эваллё отшвырнул от себя мяч и повернулся к мальчику спиной. Не успел Маю сообразить, что брат затевает, как тот сорвался с места и метнулся вдогонку серому футбольному мячу, сплошь облепленному грязью. Светлая рубашка брата сзади была того же цвета; вся спина в коричневых пятнах. Мяч закатился за край игрового поля и угодил в канаву, заросшую густой травой. Успев первым, Эваллё метко ударил по мячу, собираясь загнать тот в ворота Маю. Мальчик кинулся наперерез, последние два метра он проехался на животе, протягивая руки за летящим над землей мячом. Влажный липкий мяч выскочил из скользких пальцев, чуть откатился и замер в воротах.

– Вот как надо! Учись, пока я жив! – прохрипел Маю, давясь дыханием. Горло обжигал холодный воздух.

– Ну и ну, – усмехнулся Эваллё, подбежав к нему, – ты с ног до головы в грязи.

Поднявшись с земли, Маю оперся рукой о металлическую дугу ворот, всё еще отдыхиваясь. Посмеивался, когда брат стирал с его лица грязные разводы. Маю наслаждался холодным воздухом, шумом моря, лаской. Своей… эфемерной любовью.

Разве это было не счастье?

*

Маю не хотел, чтобы их счастливая жизнь в Нагасаки заканчивалась, а теперь он даже рад, что скоро уедет. Где они с братом были счастливы, могли быть счастливы. С портом Нагасаки связаны самые счастливые воспоминания, которые после оказались всего лишь мечтой. Он верил в иллюзию и кормился ложью. В Японии у них было всё – только протянуть руку. Никто никогда не дарил ему столько.

Мальчик изучал центр большого прямоугольного стола, думая о своем. По левую сторону сидела Тахоми, Саёри занял место напротив Маю.

Что там происходило? К кому он успел привязаться всем сердцем? К призраку или выдумке? Совершенно чужой человек называл его любимым. Что он сделал? Кого обманул и предал? От чего терял голову?

Ведь теперь он уедет, а никто так и не ответит на его вопросы.

Им с самого начала было не суждено оказаться вместе. И что? Он лишь пытался доказать обратное.

Взглянул на тётю, наполняющую свою тарелку овощами и листьями зеленого салата. Тахоми мало ела, и от этой мысли Маю каждый раз пробирал внутренний холодок. Как она будет одна с этим мужчиной? Он даже меню её ужина отслеживает! Тахоми много раз уверяла Маю, что Саёри позаботится о ней, когда мальчик уедет. Тётя стала зависима от японца и не замечала этого. А япончик постоянно командовал ею.

Выпрямив спину, Маю потянулся за перечницей.

– Убери локти со стола, – бросил ему Провада.

Саёри отпустил бороду, хотя поросль, покрывающую низ подбородка, и щетинистый налет над верхней губой пока еще рано было именовать бородой.

Специально, чтобы позлить докучливого японца, мальчик навалился на стол, не спеша, забрал перечницу и снова опустился на стул, только после чего убрал локоть со скатерти.

– Поешь хорошенько, вы теперь сможете перекусить только в аэропорту, – ласково попросила тётя, как будто не заметила раздражения возлюбленного и то, каким тоном он обращается к её племяннику.

– Я потом приеду посмотреть на малыша, – внезапно выпалил Маю, растроганный тётиным нежным голосом.

Тахоми замерла, точно ей стало сложно говорить. Потом опустила взгляд в свою тарелку и проткнула вилкой салатный лист.

Неужели не рада? Почему она просто не может сказать: «Да, Маю, приезжай»?!

Аппетит тут же испортился.

Что Саёри еще успел наговорить про него? Ясное дело, Провада и на пушечный выстрел не подпустит его к младенцу, если Тахоми, конечно, позволит Саёри и дальше верховодить в доме! Как пить дать, Провада испугается, что Маю окажет на их пока еще ничего не смыслящего ребенка дурное влияние. «Маю, ты слишком долгое время был плохим, чтобы мы подпустили тебя к детской кроватке» – вот, что скажет ему японец.