Камин-аут (СИ)

– Пипец, – только выдал мальчик, оглядываясь по сторонам, когда они спустились по трапу.

Маю превосходно помнил рекламный буклет хваленной школы, куда по легенде его должен был привезти японец. Книжонка из плотной бумаги с фотографиями, двадцать восемь страниц, на обратной стороне – печать заведения. И почему-то ни о какой Финляндии там не было и слова сказано.

– Что это значит, Саёри-сан? – ледяным тоном протянул Маю, разворачиваясь к своему будущему отчиму или опекуну, или еще черт его знает кому. – Вы решили завезти меня в Хельсинки, чтобы я попрощался с домом, или как?

– Нам нужно подыскать гостиницу, – обрадовал его японец. – Я не собираюсь брать на себя ответственность, если ты вдруг умрешь от голода.

– Вы в своем уме?! – опешил мальчик.

Ему стало страшно. Среди этих шатающихся людей, мотающихся туда-сюда такси, грязно-синего неба, заложенного тучами.

– Я не щенок, от которого можно избавиться, если он вдруг надоест!

Прохожие, мужчина и женщина покосились на Маю.

Саёри направился к зданию аэропорта.

– Да у вас как, с головой всё в порядке?! – в голос кричал Холовора, ощущая что-то неладное, словно он забыл о важном экзамене или о дне рождения лучшего друга. Что задумал Провада? Зачем они проделали весь этот путь? Ради чего?

Им следовало забрать багаж и поймать такси.

Маю прошел за японцем, сверля взглядом спину Провады.

– Может быть, вы всё же мне объясните, что происходит? Или я должен сам догадаться? – на порядок тише заговорил мальчик. – Тогда я хочу вас огорчить: я слишком глупый, чтобы понять, что здесь нахрен творится!

Хоть он и глупый, но сдаваться без боя не собирался! Провада слишком обнаглел, раз думает, что привезти его в Хельсинки и ничего не говорить, это самое нормальное поведение!

Устав от его воплей, Саёри схватил Маю за правый локоть и поволок за собой на паспортный контроль.

– Что-то не так? – поинтересовалась крашенная женщина за стойкой.

Не очень-то ласково подтолкнул Маю к стойке Провада, улыбаясь работнице:

– Мальчик давно не был дома, никак не может прийти в себя.

– Лживый ублюдок, – процедил Холовора, получая из рук Саёри свой паспорт.

– Проходи за мной, – распорядился японец, не отступая от Маю.

Женщина в громадных очках профессионально улыбнулась и забрала паспорт.

– Добро пожаловать в Хельсинки… – светлые глаза округлились, под стать стеклам очков, – Маю Холовора… – повисла пауза, и женщина уставилась на подростка. Потом медленно повела глазами сверху вниз, насколько позволяла высота стойки.

– Холовора… – протянула ему документ, всё еще оценивающе разглядывая земляка, – у вас всё в порядке.

– Да… э-э, спасибо… – Маю суетливо забрал родной паспорт, переходя на финский. Какое счастье, что Саёри не знает этого языка.

Благодаря ей, мальчик почти забыл о существовании японца. Очередь сдвинулась, но работница всё еще буравила Маю глазами. Еще бы! Сам Маю Холовора пожаловал! Круто!

– Идем, – рявкнул Провада, опуская ладонь ему на плечо и уводя. – Достань свой номерок, мы заберем твой багаж.

– Хватит мной командовать! – дернул плененным плечом, пытаясь сбросить руку японца, но Саёри лишь крепче вцепился в кожанку. А зря. Чем больше Маю вырывался и ругал мужчину, тем равнодушней тот себя вёл.

– Не волнуйся, я тебе ничего не сделаю, – сказал Провада, когда они уже устроили чемодан в багажник и садились в такси.

– Да только попробуй! – окрысился Маю, в десятый раз поправляя соскальзывающую с плеча лямку старого светло-зеленого рюкзака, с которым точно так же стоял и не знал, чего ожидать от завтрашнего дня, когда впервые приехал в Хямеенлинну. На душе скреблись кошки, в голове всё перемешалось, да и без того, было паршиво.

Забравшись в салон под присмотром японца, Маю уселся позади водителя.

– И что? Куда ты собрался меня везти? – зло выспрашивал Холовора. Устроил на коленях влажный рюкзак и отодвинулся от Саёри как можно дальше, едва ли не вжимаясь в дверцу. За окном мрачнело с каждой минутой, по стеклу попадали редкие косые капли.

Через опущенное стекло Саёри протянул шоферу лист бумаги, вырванный из пухлого еженедельника, и что-то отрывисто бросил на английском, так, что мальчик не разобрал слов. Нет, не на английском – на шведском. Черт! Высунувшись из окошка, пересел на заднее сиденье, рядом с Маю и хлопнул дверцей.

Такси тотчас загудело и поехало.

Можно было бы на ходу распахнуть дверцу и вывалиться наружу, но Маю готов был побиться об заклад насчет этой двери – её наверняка заперли, чтобы непослушный подросток ненароком не угодил под колеса.

– Вы что-то затеваете, – сказал то, что давно свербело на языке, неприятное, как гнойная язва. – Не убить же вы меня собрались?!

– Маю, я уже говорил, кажется… – Саёри снова положил ладонь ему на плечо и легонько похлопал, по инерции движения автомобиля нагибаясь вперед, – что желаю вашей семье только добра.

– Уберите, пожалуйста, руку, – со слезами в голосе попросил мальчик и сглотнул, когда Провада, откинулся на спинку сиденья.

– Я тебе ничего не сделаю, – повторил японец, но Маю начал бить озноб. Холовора придвинул ближе полупустой рюкзак, сдутый и легкий. – Я хочу, чтобы в твоей жизни было только хорошее и светлое. Ведь ты мне почти как родной.

– Да хватит сказки рассказывать! – Маю выглянул в окно. По стеклу катились струйки воды.

Водитель поднял боковое стекло у переднего пассажирского, и стало чуть теплее. Холовора задрал воротник, уткнувшись в него подбородком, мальчика по-прежнему морозило.

Снова неприятности. Но теперь он даже не уверен, что в состоянии контролировать ситуацию, и Саёри с него глаз не спускает. Завезет куда-нибудь на окраину, а Маю даже не представляет, что будет тогда делать.

– Вы с самого начала не хотели отдавать меня ни в какую школу, – упавшим голосом пробормотал мальчик.

– Не совсем так.

– Хотите от меня избавиться? – задал мучающий вопрос. – Можете не отвечать, я и сам всё прекрасно понимаю.

За окном проносился город, мелькали мокрые спины автомобилей, фур и автобусов. Уж никак не думал, что приезд домой окажется настолько… безнадежным.

– Такой извращенец, как я, никому не нужен, правда ведь?.. – Глаза начало покалывать, но Маю прогнал досадные мысли. – Вам неприятно, что я живу с вами под одной крышей. Конечно, для такого рассудительного человека, которого вы изображаете, Саёри-сан, я – грязное пятно на белой манжете.

– Маю, ты принимаешь всё близко к сердцу…

– Вы же сказали, что дадите мне шанс. И мы попытаемся притвориться семьей.

С Финляндией связано столько поворотных моментов его жизни, и радостных, и грустных. Здесь он оставил что-то очень ценное, дорогое и любимое, где-то в этих краях забыл частицу самого себя. Рано или поздно, Маю догадывался, что вернется сюда. Всё же он надеялся, что возвращение будет иным. А его точно выживали из одной страны, чтобы добить в другой. Почему всё так обернулось?

– Да, но твоё поведение не оставляет мне выбора, – вырвал его из мыслей Саёри.

– Ага, тогда попробуйте меня расстрелять. Может, вам легче станет от этого! Один, два и нет проблемы.

– Ты – обаятельный и смышленый молодой человек, зачем ломать себе жизнь в самом начале пути? – отстранено глядя в окно, спросил японец тихим задумчивым голосом.

На что Холовора не нашелся, что ответить.

Привалившись к стеклу, Маю полностью ушел в созерцание Хельсинки. Саёри привез его именно сюда, в тот город, где он родился.

Его жизнь совершенно неправильная. А теперь он еще и по уши увяз.

В гостинице, куда японец, оказывается, заранее сделал бронь на два номера, были толпы народу. Вернее, людей было просто много. И Маю ощущал себя чуть спокойнее. С недавних пор он любил толпы, массы, ему не доставало человеческого общения, он хотел представлять себя частью чего-то большего. Хотелось иметь кучу друзей, как у брата.