Иная судьба. Книга I

Как и водится, первый этаж отводился под служебные помещения и комнаты для прислуги. Были здесь и прачечные, и небольшие баньки, и кузня с мастерской, и швейная комната, и даже маленькая больничка. Его светлость заботился о своих людях.

Второй этаж был господский. Даже лестницы туда вели разные: парадная — для хозяев и их гостей, и несколько чёрных, и устроена целая система скрытых коридорчиков — для слуг, чтобы сиятельным господам глаза зря не мозолили. Кроме гостиной и столовой был танцевальный зал, куда герцогиня заглянула со страхом. Впрочем, можно понять: паркет был так навощен, что немудрено растянуться или ножку вывихнуть, на каблучках-то… отвыкла госпожа в приличной обуви ходить, ох, отвыкла… А в библиотеку она зашла как в храм. Да так и заалела, увидев прелестных наяд в компании Вакха на полотне знаменитого Джоджи, плафоны с обнажёнными нимфами и купидонами… Но затем с благоговением оглядела книжные полки, заполненные изданиями лучших печатных домов Галлии и соседних королевств.

— Неужели его светлость всё это прочитал? — спросила, почтительно понизив голос. Дворецкий приосанился, будто лично проштудировал фолианты все до единого.

— Его светлость большой ценитель хороших книг. Многие преподносят ему в дар особо редкие экземпляры. Если вас что-то заинтересует — поговорите с секретарём, мэтром Фуке, он ведёт картотеку и уж точно знает, где и на какой полке найти то или иное. Без его помощи вам не обойтись.

На третьем этаже были комнаты самого дворецкого и матушки Аглаи, девушек-горничных, и несколько пустых комнат, которые дворецкий постарался миновать без объяснений. Надо присмотреться, как оно у хозяев будет складываться, думал он на ходу. В одной-то спальне, вместе, господа, почитай, медовый месяц по новой проведут… Мэтр покраснел, как мальчик, одёрнул себя: твоё ли это дело, старый пень? Сиди на солнышке, грейся…

— А эта лестница куда? — полюбопытствовала молодая хозяйка. Дворецкий к тому времени уже выдохся, расхаживая по этажам, а ей хоть бы что. Не такая уж слабенькая, пусть с виду хрупкая, как те мраморные статуэтки, что у его светлости на каминной полке. Хозяйка, да…

— В башню, ваша светлость. Там уже ничего интересного, просто смотровая площадка наверху.

— В башню? — У неё даже глаза округлились. — Мэтр Гийом, если вы не устали… давайте посмотрим! Я никогда ещё не была в башне!

Мэтр слегка удивился, но потом вспомнил, что Шато Фуа — замок довольно-таки старый, и из четырёх его башен только одна находится в более-менее сносном состоянии, да и ту собирались ремонтировать. А вот прежняя госпожа Анна не особо любила это место, неожиданно вспомнил старик. Поднималась сюда лишь раз, из любопытства, глянула вниз, шарахнулась — видать, высоты боялась, закуталась в шаль поплотнее и привычно скривила губы. Чего, мол, тут хорошего? Ветер насквозь продувает. Птицы гадят. Солнце палит, глаза режет. Фу.

Герцог же эту башню в силу некоторых причин очень любил. Даже последние три года, когда приходилось ему и спускаться, и подниматься на собственных ногах… Дворецкий только вздохнул. Ох, ноги…

— Туда ведёт сто двадцать ступеней, ваша светлость, — честно предупредил он. Но что эти сто двадцать молодой девушке, она-то по ним запрыгала, как горная козочка, а вот бедняге Франсуа уже на третьем десятке стало невмоготу. На полпути хозяйка обернулась и заметила, что мэтр отстал — и посмотрела виновато.

— Простите, мэтр Гийом, я и не подумала, что вы устали. Давайте вернёмся!

И поддержала его под локоть.

Вот как после этого ей отказать? Конечно, они добрались до самого верха, но уже не торопясь, степенно.

— Ох! — только и сказала новая госпожа, глянув вокруг. — Какая красота!

И сердце старика наполнилось покоем и удовлетворением.

Эстре отсюда был, как на ладони. Все каналы, речки и мосты, далёкая синяя кромка залива и мачты грузовых кораблей, торчащие издалека как шпиговальные иглы, Собор Святого Павла и здание ратуши на городской площади, тесные дворы ремесленных кварталов и усадьбы богатых горожан…А ещё — очень хорошо было видно, что Гайярд стоит на самом настоящем острове. В этом месте река образовывала природную излучину, отсекающую от противоположного берега изрядный кусок густого леса; здесь и построили первые герцоги свою резиденцию, оставив часть природных кущ в неприкосновенности и замкнув дугу излучины рукотворным каналом. Замок утопал в парковой зелени, но та казалась ровненькой, причёсанной и выщипанной по сравнению с буйным царством буков и грабов на «дикой» стороне. Хозяевам нравилась эта первозданная красота.

Герцогиня бесстрашно заглянула вниз меж двух зубцов башни, на далёкую мощёную площадь двора. Да уж, есть на что посмотреть: лошади отсюда кажутся собачками, а люди — крохотными куклами. Но то, что вокруг и выше — намного интереснее.

— Смотрите, госпожа, — дальнозоркость мэтра здесь, на башне, была ему только на пользу — Аисты! Вон там, летят к нашему лесу! Не правда ли, красавцы?

— Да, — с непонятной грустью ответила молодая герцогиня. — А я им всегда завидовала. Они-то вольные…

Осёкшись, испуганно глянула на дворецкого и поспешно отвернулась.

Сердце у мэтра Франсуа сжалось. Вольные… Бедная девочка. И впрямь — под замком держали…

— И его светлости здесь очень нравилось, — поспешил он сменить тему. — Особенно, бывало, после… — и вдруг замолчал, попеняв себе за длинный язык. Чуть не проговорился… По счастью, хозяйка ничего не заметила, она не сводила глаз с густой зелени.

— Можно мне погулять по парку?

Мэтр почтительно поклонился. Очевидно, подобные вопросы и имел в виду господин герцог, говоря о том, что бедняжка иногда забывается.

— Госпожа Анна, позвольте напомнить: вы здесь хозяйка. Вам не нужно ничьё разрешение.

— Да? — спросила она удивлённо. Повторила с каким-то удовольствием: — Да? Задумалась. — Тогда я погуляю по парку, мэтр Франсуа. Ой, ничего, что я так вас назвала?

— Нет, госпожа, всё в порядке. Его светлость всегда предпочитает называть меня по имени… видя во мне не только слугу.

— Но вы и есть не только слуга. Вы — пожилой человек, всеми уважаемый, и вы очень добрый, потому что вам тяжело подниматься на этакую верхотуру, но вы даже не подумали меня отговорить. Простите, что я такая невнимательная. А если я буду гулять одна — я не нарушу никаких правил?

— Дама должна быть со спутником или с компаньонкой только на улице и в людных местах, — отозвался дворецкий, уже ничему не удивляясь. — А здесь, в собственном доме, вы вольны передвигаться где угодно совершенно одна. Я лишь смею порекомендовать…

Он замялся, гадая, как бы поделикатнее её предупредить.

— Ходить на старую половину парка я не советовал бы. Там всё запущено, неухожено: валежник под ногами, дикие кусты — боярышник, жимолость… поцарапаетесь, да и платье зря испортите, сами понимаете. Походите в новом парке, там чудесные беседки и гроты. Я предупрежу садовников: они не будут мешать, но если вам покажется, что вы заблудились — окликните, кто-нибудь непременно явится.

— Вы очень добры, — с чувством ответила госпожа. И старый дворецкий понял, что никогда в жизни ещё не был так счастлив.

«Дай-то бог, чтобы всё у них сладилось», — думал он. «Дай-то бог… Не начать ли ремонт в детских? Хватит уж им пустовать…»

Конечно, Марте больше понравился старый парк — настоящий лес! В новом всё было слишком «правильно»: подстрижено, выровнено, чистенько… хоть масло лей и лижи, как говаривали в Саре кумушки. Красиво для глаза, приятно для дам и кавалеров — не на кочках ноги сворачивать, не через кусты и ветки продираться, а гуляй себе по широким дорожкам, цветочки нюхай… Опять-таки, цветы — на аккуратных, по линеечке выровненных клумбах, или круглых, или в форме капель… Работа здесь проведена была немалая, и садовникам его светлости могли собой гордиться. Но Марте чего-то не хватало…

В их лесу, хоть и не было ровных дорожек, зато красиво смыкались над головой кроны, и никто не пугал птиц — они гомонили до одурения, а не чирикали деликатно, как здесь. Правда, можно было наступить на змею — но это если не знаючи, да под ноги совсем не глядя… Девушка быстро научилась угадывать и волчьи ямы, и приближение баронской охоты… Она всегда старалась держаться неподалёку от какого-нибудь большого дерева, чтобы, едва заслышав далёкий лай гончих и пение рогов, быстро вскарабкаться и переждать опасность в густой листве. А то и сама добычей станешь… Но барон, скручиваемый нехорошими недугами, охотился всё реже, а потому — Марте везло.